Роберт Кормер - После Шоколадной Войны

• Название: После Шоколадной Войны
• Автор: Роберт Кормер
• Жанр: Триллер

Эта повесть является продолжением «Шоколадной войны». В ней описываются последствия драматических событий, описанных в первой книге. Шоколад распродан, и директор школы в восторге. Но среди героев – учителей и учеников школы «Тринити» многое меняет свои полюса. Главный герой после публичного избиения проходит продолжительное лечение и отправляется к родственникам в Канаду на поправку, исчезая со сцены «военных» действий. Но его действия и отношение к той шоколадной распродаже сеют раздор в атмосфере этой как бы образцовой католической школы, выводя на чистую воду остальных героев этих двух повестей. Один из них, будучи сильным и волевым человеком, оказывается предателем. Другой – непроизвольно оказавшись жертвой системы, действующей в школе, готов на самую серьезную месть. Ещё один из них, разочаровавшись в людях и в себе, кончает жизнь самоубийством. Главный герой, наверное, не хотел разрушать вселенную, но она превратилась в руины.

---

— И Бантинг…

— Да?

— Забудь об алиби. «Виджилс» никогда и никому не обеспечивает алиби, — сказал Арчи. Последние его слова были похожи на громкое захлопывание люка перед самым носом.

---

Сигнал для очередной встречи или собрания «Виджилса» всегда появлялся на главной доске объявлений, висящей в коридоре на первом этаже напротив кабинета директора школы. Арчи развлекало само местоположение этого сигнала — прямо под носом у Лайна. Сигнал был прост, он появлялся в словах «TRINITY HIGH SCHOOL» в верхней части доски. В день встречи, буква «Y» в конце слова «Тринити» переворачивалась вверх тормашками. И это становилось похоже, как сказал Арчи, на средний палец, направленный вверх. Таким образом «Виджилс», указывая пальцем «в небо», объявлял о сборе. И члены «Виджилса» так и называли последнюю букву в слове «Тринити» — «палец».

Бантинг быстро перевернул «Y» почти перед самым звонком, зазвеневшим перед началом первого урока. Отходя от доски, он взвесил следующие свои действия: организовать вызов жертвы, отобранной для сегодняшней встречи, и сделать это так, чтобы при этом остаться не замеченным. Таким вызовом обычно была записка, написанная левой рукой или набранная из букв, вырезанных из газеты. Ее оставляли в шкафчике жертвы или в ее столе в классе перед уроком, когда-либо в течение дня. Бантинг без особого труда написал записку и несколькими минутами позже, когда классная комната была пуста, лист бумаги лег в стол без особого риска, чтобы кто-то это увидел.

Когда он шел на первый урок, его сознание было во мраке сомнений и предчувствий. Его мучил вопрос, правильно ли он сделал, признавшись Арчи этим утром. Он знал, что Корначио и Харлей могут быть в его руках. Но с Арчи все было по-другому, настолько по-другому, что Бантинг иногда посреди ночи просыпался в холодном поту, почти сожалея о том, что вообще связался с этим типом и с «Виджилсом».

У Оби была привычка обращать внимание на доску объявлений, чтобы не пропустить очередное собрание «Виджилса», даже когда на сцене появился Бантинг. Было время, всего лишь недавно, когда только Оби назначал встречи и переворачивал «Y». Но Арчи продолжал свои отношения с Бантингом уже в течение нескольких недель, очевидно готовя его к роли управляющего, и Оби принял это, потому что Лаура стала для него важнее, чем собрания «Виджилса».

Теперь он не отличался от других членов «Виджилса», в угоду Арчи, неспособному планировать свои действия после школы, пока он не узнавал, назначено ли на этот день собрание. В это утро, как и в любое другое прежде, чем направиться к своему шкафчику, он подошел к доске объявлений, что делал автоматически. Все еще не придя в себя после событий прошлого вечера, он подавленно брел по коридору. Глаза горели от недосыпа и от злости, какой он еще не знал отроду, и не знал, как этим утром ему удалось встать. Вдобавок, он не смог прикоснуться к завтраку из-за полного отсутствия аппетита. Всю ночь вместо того, чтобы спать он проигрывал в голове произошедшее прошлым вечером.

Лаура. Ее крик. На нее напали. Лапали руками — ее тело, ее душу и ее бытие. Словно сломали все, делающее ее человеком, девушкой, женщиной. Когда он, наконец, сумел выбраться из-под машины и стать на ноги, то в его ушах все еще гремело эхо надрывного рева мотора и визга резины машины, срывающейся с места, и Лаура посмотрела на него с опаской, ненавистью и отвращением. В ее глазах был ужас и паника, и, что страшнее всего, обвинение, словно это он сам на нее напал.

Короткими, истеричными обрывками фраз она рассказала ему, что случилось, пока он беспомощно пытался выбраться из-под машины. Ему потребовалось немало времени, чтобы вытащить из нее слова, и Оби вздрогнул, когда понял, как трудно ей об этом было говорить. Она, словно ребенок, кричала во тьме, страшась ночи. Ее не изнасиловали — нет, но он, кто бы это ни был, трогал ее. Трогал. И она говорила, словно рыдала, и снова начинала сначала. Оби так и не смог ее успокоить. Во время всего своего рассказа о случившемся она вжималась в самый дальний угол сиденья, чуть ли не выдавливая собой дверь, а затем сидела тихо, фыркая и время от времени вздыхая. Когда они подъехали к ее дому, она все отказывалась говорить, и продолжала сидеть тихо и неподвижно. Он чувствовал себя безнадежно и беспомощно.

В попытке хоть как-то утешить, он коснулся ее руки и затем нежно взял за плечо. Она съежилась и немного вздрогнула. Он пробовал извиниться за то, что случилось. Ему казалось, что он за это в ответе и виноват в том, что не сумел ее защитить. Боже, он думал, что если может аккуратно вести машину по темным улицам, то можно ничего не бояться. И что если бы он был крепче сложением и знал бы приемы карате, то из этой ситуации он вышел бы победителем.

Рука все еще продолжала болеть после того, как ее заломили где-то у него за спиной, и ему показалось, что она болела у него всегда, но эта боль никак не могла сравниться с душевной болью, давно таящейся в нем, чтобы внезапно появиться и снова его мучить.

Теперь, в коридоре на доске объявлений «палец» указывал на небо. И нужна ли была ему эта встреча? В любом случае в этот день сразу после уроков он собирался к Лауре.

Прошлым вечером она тихо от него отмахнулась, и уже успокоилась к моменту, когда они остановились у ее дома. Она уже держала себя в руках, но это было необъяснимое мертвое спокойствие — та ее часть, бывшая где-то далеко, не в машине, вне досягаемости для Оби, без его присутствия.

— Ты в порядке? — спросил он, нахмурившись. Нужно было что-то сказать, что-то правильное, но он запутался, не зная, что делать или что говорить.

— Да, — ответила она. Но это короткое слово звучало неубедительно.

— Ты уверена?

— Уверена.

Они договорились, что ничего предпринимать не будут, решили, что в полицию не сообщат. В конце концов, не было ни изнасилования, ни материального ущерба. Они действительно не видели нападавших, у них не было никаких признаков для их идентификации, и никаких свидетелей. Более всего, Лаура сказала, что ей не хочется говорить об этом ни в полиции, ни где-либо еще.

— Когда мне придется об этом говорить, то почувствую себя по уши в грязи, — сказала она, и после длинной паузы: — И вообще, я больше не чувствую себя в кристальной чистоте.

Он легонько поцеловал ее в щеку, не осмелившись на что-либо большее. Она не вздрогнула, но и не ответила. — Я позвоню тебе завтра после школы, — прошептал он. Она не ответила и вошла в дом медленным механическим шагом, словно робот. Наблюдая за тем, как она понимается по ступенькам, он побоялся того, что возможно ее потерял, что она больше не будет такой, как прежде. И он себе сказал: «Завтра все будет иначе, завтра будет лучше». Он уцепился за эту мысль — за все, что у него осталось.

Теперь, на повестке дня собрание «Виджилса» — последнее, чего он хотел в этом мире.

* * *

Картер увидел «палец» и выругался.

Этим утром он избегал Арчи, боялся, что по его глазам Арчи тут же узнает, что это он написал письмо Брату Лайну. Картер знал, где был силен, а где слаб, где был хорош, а где всплывали все его недостатки. Он был уверен в своем мастерстве как спортсмен и совершенно слаб там, где силен был Арчи: где нужно кого-нибудь запугать, извлечь его мысли или намерения. Арчи всегда был на шаг впереди всех.

Нахмурившись, он долго пялился в одну и ту же точку, словно «Y» в конце слова исчезла, и его мучил вопрос, совершил ли он ошибку. Он принял ужасное решение и предупредил Брата Лайна, в чем у него совсем не было опыта. Четырежды подумав, он старательно выводил буквы левой рукой. Доставить письмо Лайну было несложно — он просто воткнул его в щель почтового ящика на двери в кабинет директора. Когда письмо уже провалилось внутрь, Картера пробрала дрожь от осознания того, что он сделал. Возможно, Лайн с его проницательностью сможет догадаться, кто это написал, и расскажет Арчи. Выходя из школы, он оглядывался через плечо, ему казалось, что его преследуют невидимые глаза. Он о многом сожалел, но должен был следовать своим собственным интересам, допустить срыв визита епископа, дать полететь на землю щепкам. Боже праведный. Опустив голову, по-спортивному шевеля мускулами, он шел, и, как и всегда все уступали ему дорогу. Затем несколько часов Картер не находил себе места. Ему было трудно сконцентрироваться на домашнем задании. Когда он сел ужинать, то еда все время падала с его тарелки на стол. Наконец, уже в постели он погрузился в пустой, без сновидений сон. Но на утро, когда проснулся, то встал совершенно уставшим.

Он отвернулся от доски объявлений, в его глазах продолжали мерцать очертания перевернутой вверх тормашками «Y», которая отпечаталась в его мозгу. Он заметил идущего в его направлении Арчи Костелло, как обычно окруженного марионетками. Картер в панике огляделся, он заметил дверь в кладовку уборщицы. Он переступил порог кладовки и аккуратно закрыл за собой дверь, не оборачиваясь на свет. Вслушиваясь в стук своего сердца, он выжидал, воображая проходящего мимо Арчи и его дерзкую хвастливую походку. «Что со мной произошло?» — подумал он.