Ольга Морозова - Только теннис

• Название: Только теннис
• Автор: Ольга Морозова
• Жанр: Русская классическая проза

---

Вот почему, летя на командное первенство мира, я эгоистично мечтала отдохнуть и отоспаться. Но как только я села в самолет, меня стало грызть беспокойство, такого щемящего чувства я не знала никогда: страх за ребенка. Что с ним? Ему ведь шесть месяцев, а ты его оставила! Пусть даже с самыми близкими людьми - мужем и мамой, но оставила! Весь долгий перелет я себя уговаривала, что могу выспаться, никто ведь не кричит, не мурлычет, не курлычет. Я требовала от себя: засни! Но заснуть не могла, хотя всегда хорошо спала в самолете.

В Австралии, когда мы вышли из самолета, нас встретила 35-градусная жара. У Лены Елисеенко даже лопнули сосуды на ногах. Синяк был размером в маленькую дыню. Первый матч со сборной Швейцарии. Как играла, не помню, но чувство, что умереть могу прямо на корте, в памяти осталось. Я бежала за мячом с таким ощущением, что тащу за собой привязанную к ноге гирю. Ноги не слушались, руки не слушались, но выиграла.

Второй матч был со сборной Румынии. Я играла с Ружечи, которая входила в десятку мира, да и команда Румынии считалась тогда сильной. Выиграла я первый сет, во втором мне стало ясно - сейчас лягу на корт, а встать уже не смогу. Тарпищев на переходах обдувал меня, обмахивал полотенцем, лил на голову воду, какие только процедуры он не проделывал, все казалось бесполезным. Какими-то дикими усилиями, при счете 3:3, я выигрываю подачу Ружечи. Я сажусь и думаю: "Оля, тебе осталось выиграть два гейма, надо сделать это сейчас, иначе ты помрешь на площадке, если игра затянется до третьего сета". А Ружечи отказалась играть дальше, она повредила колено. Прежде я всегда ее обыгрывала, и до того, как она вошла в десятку, и после. Мне показалось, что Ружечи побоялась продолжения матча. Она только что победила на турнире в Японии, где отлично сыграла, и, видно, не хотела получать отрицательные эмоции. Таким образом, в нашем активе было второе очко. Я обычно играла после Наташи Чмыревой, а она в своем матче победила.

В третьем матче мы встретились с командой Югославии. Моей соперницей оказалась Мима Яшовец, тоже входящая в десятку мира, и ее я обыграла в двух партиях. Так мы вышли в полуфинал, где встречались со сборной Австралии. Чмырева проиграла свою встречу, и в финал мы не попали, так как проиграли пару, но я победила в трех партиях Турнбул, также представительницу первой десятки. Крис Эверт и вся американская команда болели за меня. Поддержка американок меня буквально потрясла.

Когда мы вернулись в Москву, в ЦСКА проходил зимний международный турнир, я и на нем сыграла. После турнира комплексная научная группа сборной СССР по теннису проводила обследование. И, по ее данным, выходило, что мне нельзя было играть в теннис, а тем более невозможно было обыграть четырех спортсменок из первой десятки. Анна Петровна Скородумова, которая много лет работала в КНГ, говорила мне, что она никак не могла понять, как можно в таком состоянии вообще двигаться на корте. Я смеялась, шутила, что измерения они провели неправильно, а скорее всего, я настолько талантлива, что и в таком состоянии способна обыгрывать представителей первой десятки. Рассуждая серьезно, должна признать, что своим возвращением в спорт обязана Ане Дмитриевой.

Дмитриеву я никогда не называла Анной Владимировной, всегда Аней, но никогда не говорила ей "ты". Равенство возникло позже, когда Аня оставила спорт.

Многие теннисисты обижались на то, как Дмитриева комментирует их матчи. Я полагаю, что, великолепно зная теннис, она заслужила право на личное мнение. А тот, кто не согласен с ней, пусть ее опровергает. Часто меня упрекали в том, что наши мнения совпадают. Я не видела в этом ничего плохого. Я, как и Дмитриева, считала, что советский теннис может достичь больших успехов. Конечно, ее комментарии не для пятидесяти тысяч человек, профессионально разбирающихся в теннисе, а для миллионов, не знающих, что такое кросс или дропшот. Многие впервые знакомятся с теннисом, и лишний рассказ об Уимблдоне не должен раздражать тех, кто про него уже знает.

Слишком большая эмоциональность Ани, когда она ведет репортаж с теннисных соревнований, оттого, что она любит свой родной вид спорта и очень хочет ему помочь.

Немногие знают, что Аня замечательная хозяйка и кулинарка. На любом домашнем дне рождения она накрывала стол не только обильный, но и изысканный. Аня как-то в шутку мне сказала, что ей надо было открыть кооперативный ресторан. Она считала обычным делом приготовить какие-то розетки с куропатками. Причем она говорит: "Что тут особенного, купила куропаток, пощипала..." Когда я вспоминаю, что в каждой куропатке граммов сто мяса, я замираю от восхищения перед ее терпением. Для меня же два часа, проведенные на кухне, непозволительно потерянное время. Она и ест так же аппетитно, как и готовит. Я очень любила обедать с Аней, потому что вместе с ней не питаешься, а наслаждаешься этим действом.

С Аней всегда интересно. В 1987 году она ездила с нами в Канаду, на Кубок Федерации, и все мои девчонки сидели и слушали ее рассказы разинув рты, как в свое время слушала ее я. Она им сообщала: "Вы на своего тренера внимания не обращайте, она синий чулок. Я ей говорила: "Курнем, Оля?", а она не соглашалась. Я ей еще что-нибудь увлекательное предлагаю, она опять отказывается. Но такого стервозного характера у нее тогда еще не было". Девчонкам подобные рассуждения, конечно, нравились, а меня устраивала та дружеская обстановка, что складывалась не без участия Ани. Я к тому же была обеспечена прекрасными ужинами, так как мы жили с Аней в номере с огромной кухней, и первое, что мы сделали, приехав в Канаду, отправились закупать продукты, соусы, приправу.

Мне кажется, что у нас с Аней всегда складывались интересные матчи. Она любила активную игру: подачу с выходом к сетке, хотя ее нельзя было назвать быстрым игроком. Первые мои значительные победы связаны с именем Дмитриевой, так как были победами в поединках с ней. У меня приличный кросс (диагональный удар справа), а она прекрасно играла слева. И мой кросс шел под ее бэкхэнд, которым она владела слабее. Нина Сергеевна хорошо знала особенности своей бывшей ученицы и давала мне точный план на игру.

И хотя Нина Сергеевна всегда страшно болела за Аню, даже после того, как та ушла от нее, она жаждала, чтобы кто-нибудь из ее учениц обыграл "изменницу". И я оказалась той самой девочкой, которая начала побеждать Дмитриеву. Впервые я обыграла ее на первенстве Москвы в 1965 году. Принципиальным получился матч осенью 1967 года в Тбилиси, мы играли с ней финал международного турнира. Зрители падали с деревьев: мест на стадионе не хватало. Аня обыграла в полуфинале Вопичкову из Чехословакии, а я - Бакшееву. Мы жили в одной гостинице, и Аня просила, чтобы я ее разминала, да и мне самой нравилось с ней разминаться. Под присмотром Сергея Сергеевича Андреева мы тренировались. Ходили вместе завтракать и, в общем, почти не разлучались. Но вот в последний день турнира Аня подходит ко мне и спрашивает: "Оля, ты будешь со мной разминаться перед финалом?" Я в ответ: "Если ты не против, то да". И у нее произошел, как мне кажется, легкий стресс, видимо, она не сомневалась, что я скажу "нет", что Нина Сергеевна мне не разрешит... Немного обескураженная, Аня спрашивает: "А завтракать пойдем вместе?" - "Конечно". Идем утром вдвоем завтракать, мне проще, я малоизвестная теннисистка, а она чемпионка, которая должна отстаивать свое преимущество. "Яичницу будешь?" - "Буду". - "А помидоры?" - "Буду". - "А мацони?" - "Буду". Надо сказать, что своим уверенным "буду" и тем, что я все съела, я, наверное, ее еще больше расстроила. Так, во всяком случае, мне кажется.

Мы размялись. После разминки, за пятнадцать-двадцать минут до матча, я любила побыть одна, сесть где-нибудь в сторонке и ни с кем не разговаривать. Как бы собрать воедино всю свою энергию и, выйдя на корт, тратить ее уже на площадке. Я понимала, что психологически не должна уступить Ане, иначе мне будет худо... Прошел дождь. Смотрю, Аня меня избегает. В ожидании, когда подсохнут лужи, она начала разминаться с Сергеем Сергеевичем. Я сразу успокоилась. Уже немного искушенная в психологической борьбе, понимала, что Аня нервничает куда больше, чем я. Я выиграла у нее финал. Сергей Сергеевич сел рядом с Ниной Сергеевной, чтобы она мне не подсказывала, но та все равно подсказывала. У меня сохранилась фотография с этого матча, где они сидят рядышком.

Аня со мной после матча держала себя так, будто ничего не случилось. Кстати, так же вела себя и Марина Крошина. А вот Бакшеева ко мне не подходила, та проигрывать не умела.

Если по спортивным результатам я Аню обошла, то в обычной жизни она меня вела за собой. Она была и старше и умнее, ведь разница между нами девять лет. Когда мы приезжали за рубеж, она всегда брала на себя роль распорядителя куда пойти, где купить, что посмотреть. В Париже благодаря ее друзьям я испытала однажды чувство настоящего революционера на баррикадах. В 1968 году на Кубок Федерации мы прилетели последним самолетом, потому что в Париже началась всеобщая забастовка. (Я уже рассказывала об этом раньше.)