Газета Завтра Газета - Газета Завтра 972 (26 2012)

• Название: Газета Завтра 972 (26 2012)
• Автор: Газета Завтра Газета
• Жанр: Публицистика

---

time datetime="datetime" pubdate="2012-06-27 06:02:26" 27.06.2012 /time

Вскоре этот законопроект рассмотрит сенат в целом

Обряд обрезания признан преступлением

time datetime="datetime" pubdate="2012-06-27 05:05:10" 27.06.2012 /time

Так решил суд немецкого города Кельна

Елена Козлова назначена заместителем министра обороны

time datetime="datetime" pubdate="2012-06-26 20:41:12" 26.06.2012 /time

Президент России Владимир Путин подписал соответствующий указ

Хакер Hell сравнил Навального с Мавроди

time datetime="datetime" pubdate="2012-06-26 19:34:06" 26.06.2012 /time

"Он конвертирует глупость и наивность людей в деньги", - заявил он в интервью

В Самарском гарнизоне - вспышка пневмонии

time datetime="datetime" pubdate="2012-06-26 18:50:25" 26.06.2012 /time

Основной причиной стали грубые нарушения санитарных норм

Националисты намерены заняться правозащитой

time datetime="datetime" pubdate="2012-06-26 18:12:07" 26.06.2012 /time

"Русские" отправили заявку в президентский совет по правам человека

Реклама

Рейтинг слухов

Говорят, что публикация правительственного проекта закона о готовящейся миграционной амнистии, в разы увеличит поток нелегальных мигрантов на русские территории

Другие слухи

Реклама

Реклама

Адрес редакции:

119146, Москва, Фрунзенская наб., 18–60

Электронная почта: [email protected]

Телефон: [phone]

Служба рекламы: [phone]

Технический блог

Электронная почта технического отдела [email protected] .

(function(w, c) { (w[c] = w[c] []).push(function() { try { w.yaCounter11286280 = new Ya.Metrika({id:11286280, enableAll: true, webvisor: true}); } catch(e) { } }); })(window, "yandex_metrika_callbacks");

Одинокий рыцарь Одинокий рыцарь К 70-летию Анатолия АФАНАСЬЕВА Владимир Бондаренко 27.06.2012

Анатолий Афанасьев был одним из самых тонких лириков в поколении "сорокалетних" прозаиков. Его талантливые романтичные младшие научные сотрудники влюблялись, творили, а вокруг них порхали воздушные создания, полные любви и надежды... 

И вдруг всё оборвалось. Перестройка обрушила все планы и молодых инженеров-учёных, и их возлюбленных. Одни пошли на панель, другие или нищенствовали, или ушли в разбой. Оборвались планы и самой науки-инженерии. Всё кончилось. 

Кончилось и восхищение Анатолия свободами, цивилизацией, правами человека. Ведь в своём первом воплощении прозаика Афанасьев был, как никто другой из нас, когорты "сорокалетних", близок Руслану Кирееву, Анатолию Курчаткину, Владимиру Маканину — нашим восторженным демократам. 

Новый Анатолий Афанасьев возник как-то сразу. Настолько чуждым по духу было ему потребительство, весь этот новый уклад безудержного воровства, предательства, отмены вечных человеческих ценностей, что он просто не мог спокойно вписывать своих былых лирических героев в новую реальность, как, к примеру, это делал его друг Юрий Поляков. Из тонкого лирика вырос беспощадный разгребатель грязи, социальный сатирик, мастер антиутопий. 

То, что, к примеру, Татьяна Толстая писала десять лет — свою "Кысь", Анатолий Афанасьев с неистовством народного мстителя писал за полгода. И художественно его антиутопии были гораздо более убедительными. Но не те антиутопии он писал, чтобы быть замеченным прессой, и тем более — телевидением. 

Пока писатели его поколения на своих пленумах спорили: надо ли писателю идти в политику, Анатолий Афанасьев росчерком пера уже давно расстреливал всех чубайсов и гайдаров, ельциных и черномырдиных. Думаю, по накалу ненависти к зарождающемуся у нас в стране криминально-феодальному строю с ним не мог сравниться никто из ныне живущих писателей. Его побаивались и сторонились даже патриоты. С трудом, пригрозив выходом из редколлегии, мы трое (Проханов, Личутин и я) вынудили "Наш современник" опубликовать один из лучших его гротескно-сатирических романов. И хотя на этот роман положительной почты в адрес журнала пришло больше, чем на все остальные публикации вместе взятые, хотя те же самые старики-пенсионеры, потенциальные подписчики журнала, явно одобрили бичующую прозу Анатолия Афанасьева, повторить эксперимент с прозой Афанасьева этот журнал не решился, даже в отсутствие сильной журнальной прозы. Не получилось долгого сотрудничества и с журналом "Москва". 

Соединение афанасьевской лютой ненависти к существующему режиму с литературной формой социальной антиутопии или с фантастическим триллером, со сказовой формой письма, где один благородный рыцарь или же богатырь сражается со всем кощеевым войском, спасая свою возлюбленную и своих друзей, — оказалось не по зубам современному литературному процессу. 

Коллеги-реалисты от Афанасьева отвернулись, не признавая его погружения в атмосферу зла, его горьких откровений о сегодняшней повседневной реальности, его неприкрытой чувственности. Коллеги-фантасты не приняли в свой круг Анатолия Афанасьева из-за явной социальности его книг, из-за погружения в сегодняшнюю политику, когда за злодеями легко угадывались сегодняшние политические прототипы. В роль традиционного мастера триллеров он тоже явно не вписывался. 

Ему на самом деле был в чем-то близок тот же Григорий Климов, которого он знал и ценил за его лучшие работы; был близок его ближайший друг Александр Проханов и его яркие политические романы; была близка сатира Платонова и Булгакова. Думаю, какие-то приёмы поздний Проханов в своих романах "Господин Гексоген" или же "Крейсерова соната", не стесняясь, позаимствовал у Анатолия Афанасьева. Вероятно, даже и Владимир Личутин, постоянно споря и спотыкаясь об обнаженную эротику Афанасьева, тоже испытал некое влияние своего друга в том же романе "Миледи Ротман"... 

Поразительно, но об Афанасьеве, кроме газет "Завтра" и "День литературы", никто и никогда не писал — а тиражи его сатирических антиутопий росли, издатели начинали бороться за право на издание его собрания сочинений. Издают его книги и по сей день. 

Помню, в "Новом мире" какой-то изощрённый эрудит и эстет — академик, уставший от окружающей и ненавистной ему действительности, написал, что "в современной прозе я ничего не читаю, кроме романов Анатолия Афанасьева и Сергея Алексеева" (кстати, на самом деле близкого Афанасьеву и по позиции, и по жанру русского писателя, тоже резко ушедшего от психологического реализма в мир фантастических сказок на современную тему). И он был прав, этот утомленный жизнью читатель, — не случайно сегодня культовыми писателями стали Александр Проханов и Эдуард Лимонов, не случайно такой шум возник в литературе вокруг романов Михаила Елизарова "Раsternak" и Дмитрия Нестерова "Скины". Читателя уже достало до печёнок, и он уже не меньше Анатолия Афанасьева ненавидит всю окружающую его действительность. Если даже Валентин Распутин взялся за оружие и сделал расчётливым убийцей кавказского злодея положительную героиню своей повести "Дочь Ивана, мать Ивана" — значит, на самом деле, иначе уже жить нельзя… 

В нашем достаточно узком кругу друзей (Проханов, Личутин, Афанасьев и я) Анатолий, пожалуй, наиболее непримиримо относился ко всему новому мироустройству в России. Нельзя сказать, что он был шибко красным или настроенным чересчур просоветски. Очевидно, какие-то спокойные пластичные перемены в обществе он бы принял со всей душой. Но он оказался не в Китае, где и происходят такие динамичные созидательные перемены, а в России, где после партократов к власти пришли воры и насильники. Не случайно все его злодеи — это или депутаты и олигархи, бывшие до перестройки простыми уголовниками, или же бывшие партийные чиновники, советские вельможи, превратившиеся в системе безнаказанности в мафиозных деятелей. Временами мне казалось, что Анатолий сам готов был достать какую-нибудь бомбу и взорвать какого-нибудь Гайдара или же Немцова, не пожалев и собственной жизни. Но, я думаю, заряд ненависти в его книгах по отношению к подобным личностям таков, что, когда придёт время, его читатели исполнят его незримые наказы... 

Да и наша компания близких друзей из круга бывших сорокалетних прозаиков образовалась тоже не случайно. 

Во-первых, мы все были едины в своих взглядах на мир разрушителей. Интересно, что теперь разрушителями стали называть именно нас. Уютно устроившаяся кучка облагодетельствованных либералов не хочет никаких перемен. Пусть вымирает народ — лишь бы они жили спокойно... Вот таких-то и ненавидел писатель Анатолий Афанасьев, таких и уничтожал беспощадно в своих антиутопиях. Но для нас разрушителями оставались те, кто угробил все институты государственности, кто разворовал всё народное добро и не понёс никакой ответственности за это. Если бы эти господа сами строили свои нефтепроводы и сами создавали свои алюминиевые комбинаты, мы бы первыми назвали их строителями и созидателями. Но ни винтика не создано за все пятнадцать лет, а разворованы миллиарды. Их-то — этих новых воров — каким-то своим сокровенным пронизывающим взглядом и доставал в романах Анатолий Афанасьев.