Андрэ Нортон - Знак кота

• Название: Знак кота
• Автор: Андрэ Нортон
• Издательство: Сигма-пресс, Зеленоградская книга
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1996
• ISBN: 5-85949-091-7

Почитатели таланта Андрэ Нортон наверняка давно заметили ее особую предрасположенность к кошачьему племени. И в этом сборнике представлены произведения, в которых наравне с героями-людьми действуют разумные, благородные и просто обаятельные коты, кошки и даже подрастающие котята.

Содержание:

* Знак кота.

* Гнев оборотня.

***

Юный Хинккель из Дома Клаверель, отвергнутый собственной семьей из-за неприспособленности к воинскому ремеслу, находит себе новых сородичей среди песчаных котов — существ, считающихся во Внешних землях едва ли не самыми главными врагами человека. Тем временем над пятью королевствами и всеми правящими Домами империи, которую они составляют, нависает неотвратимая опасность — нашествие огромных полуразумных крыс, безжалостных ко всему живому. Только единение людей и песчаных котов способно остановить угрозу. Но, к сожалению, не все враждующие друг с другом Дома это понимают.

---

Но она тоже молчала, и тогда любопытство (не она ли сама подсказала мне это открытие) заставило меня спросить:

— Глаза, хозяйка. Словно всё видят…

— Именно так, дитя моё, именно так. И неспроста!

Кажется, больше добавлять к этому она не собиралась. Она повернулась и сняла с полки за спиной две других куклы. Протянула куклы мне, но не для того, чтобы я взяла их, а для того, чтобы просто посмотрела. Я знала эти куклы.

Песчаный кот и юноша из Каулаве. Те самые, что участвовали в ритуале несколько дней назад. Эти, кажется, тоже имели всевидящие глаза.

— Идём, нам ещё многое нужно успеть.

Я прошла вслед за ней в мастерскую. Там Равинга уселась на свой высокий стул с подушечкой, на котором проводила столько времени, погрузившись в себя. Поставив две фигурки перед собой, она открыла маленькую шкатулочку, стоящую сбоку. В таких шкатулках хранились инструменты, и почти все эти инструменты я знала и умела ими пользоваться. Но сейчас она вынула незнакомые, толщиной с иголку, совершенно не похожие на те, какими мы пользовались обычно. Они были молочно-белыми, пока мастерица не коснулась их, а когда коснулась — белизну прорезали тончайшие кроваво-красные жилки, разбежавшиеся по ручке и по жалу.

Взяв песчаного кота, Равинга закрепила фигурку в маленьком зажиме, обитом мягкой тканью. А потом, сжав в руке пропитанное кровью жало, уколола кота в затылок. Жало снова побелело, словно краска каким-то образом впиталась в голову кота.

При этом она шептала слова, которые были мне знакомы, хоть я и не понимала их значения. Свои тайны есть в каждом ремесле, и каждый мастер завершает свою работу особым ритуалом. Словно желаешь своему творению доброй удачи. Я давно свыклась с этим обычаем.

Когда инструмент в руке Равинги снова стал совершенно белым, она освободила песчаного кота и отставила его в сторону. Затем, к моему удивлению, поднялась и указала мне на своё место. Стоя за моей спиной и закрепляя передо мной фигуру Хинккеля, она заговорила:

— Скоро завертится многое. Надвигаются беды, Алитта. Я — не выжившая из ума старуха, которая бормочет невесть что. И ты не совсем та, за кого себя принимаешь. Порой Дух бытия сам выбирает тех, кто лучше всего послужит его замыслам. И как бы ни повернулась твоя судьба, ты всё равно бы пришла в мой дом, ибо я видела в тебе нужные задатки. Но есть и другие умения — их нужно шлифовать и оттачивать, как оттачивают оружие или инструмент. Ты обладаешь и такими.

Уже близко то время, когда загрохочут охотничьи барабаны, и первыми жертвами станут беспечные. Мы должны готовиться к таким битвам, о которых наш народ уже успел позабыть. Интриги между Домами, сколь коварными и страшными они ни кажутся, — ничто по сравнению с грядущими бедами.

Вот, — она протянула мне инструмент, которым колола песчаного кота. — Сделай с ним то, что сделала я. Будь осторожна, словно ты вставляешь невесомый камешек — твои руки достаточно точны для этого. Делай то, что сделала я!

Я поняла — сейчас не время задавать вопросы. Я ощутила прилив вдохновения, так бывало, когда я делала особо тонкую и изящную работу и мне казалось, что только я могу сделать её, как должно.

Я рассмотрела куклу, склонившись над ней. Волосы были собраны в узел, как у всех, не носивших парадных париков, а маленькая шейка, которую я могла бы легко переломить пальцами, оголена. Я посмотрела на жало: оно снова покраснело, как в руках Равинги. Пальцы защекотало. Казалось, что-то перетекает по моим пальцам в инструмент, будто в него вливается некая сила, о существовании которой внутри себя я и не подозревала.

Я коснулась жалом крошечного затылка. Оно легко скользнуло внутрь, немного углубившись, и я почувствовала, как странный ток в моих пальцах становится сильнее. А затем — я поняла, что сделала всё, что от меня требовалось — потому что жало стало чистым и безжизненным, и выглядело теперь просто инструментом, никак не связанным со мной. Я выпустила его из рук.

Равинга освободила куклу и поставила её рядом с котом. Я соскользнула со стула, и хозяйка вновь заняла своё место. Она коснулась кончиком пальца головы каждой фигуры, закрыла глаза и замерла. Потом кивнула.

— Пока всё идёт, как должно. Мы должны приготовиться к гостям и к тому, что они с собой принесут.

Глубоко вздохнув, она откинулась на спинку стула. Теперь она смотрела прямо перед собой, сцепив руки и подняв их к подбородку.

— Начинается, начинается… наконец-то!

В её голосе прозвучало желание действовать, и действовать немедля. Словно она могла подчинить себе время и ваять его так же, как свои куклы.

Досыта накормленный, согретый приёмом если не родичей, то земляков, я улёгся спать. Нас ещё ожидала долгая дорога в Вапалу, но волнение, охватившее караван при мысли о предстоящих торжествах в столице, казалось, передалось и мне. Вапала столько лет была для меня каким-то легендарным местом, а теперь наконец-то представился долгожданный случай увидеть это богатейшее и знаменитейшее королевство.

Однако во сне мне явилась не Вапала и даже не лежащий перед нами путь. Я снова оказался в странной, не похожей ни на что комнате. Стены тянулись вверх, в темноту, так высоко, что потолка в этом сумраке и не разглядишь. И стены были далеко, очень далеко от того места, где я стоял. Меня окружали огромные ящики и сундуки, с меня ростом, а некоторые даже больше моей маленькой хижины на родном острове.

И я был здесь не один. Рядом со мной стоял Мурри, замерший, словно прислушивавшийся к неслышному шороху, готовый броситься на любой звук. А над собой я увидел два огромных шара, сиявших серебряным светом, а между ними…

Это же лицо! Такое огромное, что сразу и не поймёшь. Будто некий резчик превратил в статую целый каменный островок, только вырезал не кота-хранителя, а человеческую голову. Глаза задвигались, мигнули.

Стало очевидно, что предметом изучения был именно я. Я попытался сдвинуться с места — в этом взгляде я почувствовал тень неприязни. Увы, я оказался скованным по рукам и ногам, словно тоже представлял собой изваяние, а не живого человека из плоти и крови.

Я попробовал хотя бы окликнуть Мурри, но выяснилось, что я лишен ещё и дара речи. Мне остался только мой разум, моё сознание, замкнутое в неподвижной оболочке.

— Ты придёшь… — я предполагал, что любые слова из этого огромного рта прогремят не хуже грома, но никаких слов не раздалось. Это приказание само собой вспыхнуло в моём сознании. «Ты придёшь», — снова услышал я, а затем ещё: «Равинга ждёт…»

Лицо исчезло, поверхность, на которой я стоял, стены — всё растаяло, теперь моё зрение словно отделилось от тела, я смотрел с небес на землю и видел внизу очертания раскинувшегося подо мной города, по сравнению с которым хорошо знакомый мне Мелоа казался селением, во сто крат меньшим.

Я опускался ниже, и очертания становились всё яснее и яснее. Вскоре я уже различал стены, окружавшие город, широкие ворота. У ворот стояли стражники, их воинские парики были мраморно-белыми, а кожа — светлее, чем у нас. А входящие в город (я различал лишь их силуэты) останавливались перед воинами, словно показывая привратникам, что они пришли в город с добрыми намерениями.

От городских-то ворот и началось моё странное путешествие. Мой взгляд проскользил вдоль улицы, замер над приметным зданием, стоящим посреди большого двора, где на привязи ожидали хозяев множество ориксов — мне показалось, что это гостиница, — на секунду задержался там, а потом полетел дальше. Короткий переулок, ещё переулок, и ещё, подальше от главных улиц, по которым постоянно двигались фигурки людей, пока я не попал в тупик и не остановился (пока мой взгляд не остановился) перед домом, отмеченным печатью времени — а может быть, и не только времени, потому что верхний этаж нёс следы сильных разрушений.

Этот глухой переулок был очень узким, в него выходили ещё два здания, одно из них совсем разрушенное, крыша давно провалилась и лишь часть стен уцелела.

Здесь не было ни души. И только теперь я понял (или мне подсказали), что должен хорошенько запомнить это место, чтобы потом найти его.

После этого мой взгляд понесло обратно, теми же проходами, что и сюда, и оказалось, что я прекрасно помню все повороты и улочки по пути.

Я уже пролетал над гостиницей, когда раздался чрезвычайно громкий звук, потрясший, казалось, весь город, лежавший передо мной, как ветерок колеблет занавес.

А потом город исчез. Осталась только тьма…

— Вставай! — эти слова я услышал уже на самом деле. Я открыл глаза.

Надо мной наклонилась одна из тех, что я запомнил по прошлой ночи, — та, что стояла на карауле. Солнце уже почти зашло, и весь лагерь ожил.

Запряжённые в повозки яки терпеливо переминались с ноги на ногу, пока их навьючивали.

— Мы выступаем, — нетерпеливо сообщила караванщица, пробудившая меня от этого странного сна. — В котле осталось немного, но поторапливайся, если хочешь успеть.