Андрэ Нортон - Знак кота

• Название: Знак кота
• Автор: Андрэ Нортон
• Издательство: Сигма-пресс, Зеленоградская книга
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1996
• ISBN: 5-85949-091-7

Почитатели таланта Андрэ Нортон наверняка давно заметили ее особую предрасположенность к кошачьему племени. И в этом сборнике представлены произведения, в которых наравне с героями-людьми действуют разумные, благородные и просто обаятельные коты, кошки и даже подрастающие котята.

Содержание:

* Знак кота.

* Гнев оборотня.

***

Юный Хинккель из Дома Клаверель, отвергнутый собственной семьей из-за неприспособленности к воинскому ремеслу, находит себе новых сородичей среди песчаных котов — существ, считающихся во Внешних землях едва ли не самыми главными врагами человека. Тем временем над пятью королевствами и всеми правящими Домами империи, которую они составляют, нависает неотвратимая опасность — нашествие огромных полуразумных крыс, безжалостных ко всему живому. Только единение людей и песчаных котов способно остановить угрозу. Но, к сожалению, не все враждующие друг с другом Дома это понимают.

---

На третью ночь собравшиеся стали расходиться. Никто из них не прощался ни с хозяином и хозяйкой острова, ни со мной.

Во время встречи котята устраивали свои собственные детские потасовки, шипя, фыркая и даже пуская по ветру клочки шерсти. Мурри славно отличился в двух таких битвах, и когда возвращался с поля боя, вышагивал особенно гордо, вразвалочку подходил ко мне, а я гладил его и величал воином.

Как только коты ушли, и на острове снова наступила тишина, я принялся помогать семье сметать оставшийся после праздника мусор в глубокие трещины и расщелины. А потом снова взялся за куски крысиной кожи, разминая засохшие на солнце куски, протягивая их через острое ребро камня.

Больше задерживаться здесь я не мог. Настала пора взглянуть в лицо будущему, которого я так страшился. Я понятия не имел, куда идти после того, как я покину этот безопасный островок. Насколько я понимал, мы были недалеко от несущих смерть земель — Бесплодных Равнин. Но в какую сторону идти — я не знал.

Мирурр подошёл ко мне, когда я укладывал в мешок высушенные на солнце лепёшки из водорослей, полоски крысиного мяса и всё, от чего, на мой взгляд, могла зависеть моя жизнь в дальнейшем.

— Есть дорога, — чем больше я его слушал, тем проще понимал речь. — Маска Сломанный Зуб говорит, что она лежит там… — тут кот приподнял голову и кивнул в сторону от острова.

— Куда она ведёт?

— Кто знает? — он недвусмысленно дал понять, что тропы моего народа очень мало заботят песчаных котов. — Но кое-кто по ней ходит. Дважды Маска удачно охотился на их скот. Мурри!

Он подозвал своего сына, который послушно уселся перед ним. Я уловил непонятный для меня поток мыс лей и понял, что отец наставляет своего котёнка. Песчаные коты — странники пустыни, и несомненно, умеют определять направления куда лучше, чем наши дальние патрули.

Когда Мирурр замолк, подоспела Марайя со своими наставлениями и предостережениями. Закончила она тем, что её сын должен теперь быть товарищем и защитником другого, кого в своё время не научили уму разуму,

Я понятия не имел, сколько времени может пройти, пока мы не найдём другое прибежище, навроде этого острова, сослужившего мне такую добрую службу. Чем больше я смогу унести с собой припасов, тем будет лучше.

Я соорудил два тюка, один — мой мешок, на дне скромные пожитки, и доверху набитый сушёной едой, а второй — полегче, ведь и лепёшки из водорослей, и вяленое мясо весили немного. Я обернул второй тюк выделанными на скорую руку шкурами и поманил к себе Мурри.

Тот попятился, с неохотой глядя на меня, и недовольно заворчал.

— Чтобы путешествовать, — начал я, призвав на помощь всю внушительность, какую только мог, — нужно есть. Нам лучше нести много еды, на случай, если мы будем странствовать много дней. Но я не могу тащить оба тюка. В дороге товарищи делят поклажу между собой.

Выжидающий взгляд Мурри переместился с меня на двух взрослых котов, словно в надежде, что они поддержат его гордый отказ нести на спине поклажу, словно як. Но те даже не пошевелились. Он снова посмотрел на меня, и я кивнул.

Демонстрируя каждым движением своего худенького тела отвращение к тому, чего я от него хочу, Мурри прыгнул ко мне и покорно стоял всё время, пока я привязывал мешок ему на спину, изо всех сил стараясь, чтобы ремни не мешали его движениям. Я поднял посох, теперь настала моя очередь прощаться. Прощания даются нелегко. Мы народ замкнутый, тесно объединённый рамками кланов или семей, и рвать такие узы для нас непросто. Это угнетало меня даже здесь, хотя я стоял перед песчаными котами, а не перед своими кровными родичами.

Я склонил голову, как сделал бы это перед главой дома, и произнёс слова прощания — которых не смог сказать своей семье в ту ночь, когда покинул свой дом.

— Мирурр и Марайя, гостивший в ваших владениях благодарит вас за права очага и крова. Да пребудет с вами Великий Дух, и да будет конец пути вашего таким, как вы пожелаете.

Мирурр ответил мне:

— Гладкокожий, я принял из твоих рук дар жизни, чего ещё не бывало в нашем роду. Теперь между нами нет клыка и когтя, ножа и копья. Оставим это тем, кто не понимает. Иди же с миром по тропе, назначенной тебе, — ибо ведёт тебя больше, чем просто случай.

Итак, Мурри уверенно затрусил вперёд, словно двигаясь по видимым следам ног и копыт, и мы покинули остров Мирурра и Марайи. Когда мы немного отошли, я оглянулся через плечо, но их шкуры настолько сливались с цветом скал, что я так и не разглядел, то ли они всё ещё смотрят нам вслед, то ли занялись своими делами.

Мурри бежал вперед совершенно уверенно, и мне оставалось только разделить эту уверенность в надежде, что он хорошо знает, куда идти. Рассвет застал нас на границе песчаных волн и голой белой земли, покрытой только крупной острой галькой. Здесь идти пришлось медленней, каждый шаг давался с трудом, острые камни чувствовались даже через сапоги, обмотанные высушенной на солнце шкурой. Мурри начал прихрамывать задолго до того, как рассвело.

Не разглядев никаких признаков какого-нибудь острова, где мы могли бы найти убежище или еду, я соорудил из наших тюков, моего плаща и посоха плохонькую палатку, защитившую нас от лучей поднимавшегося солнца, и занялся сбитыми, ободранными лапами Мурри, смазывая их мазью из водорослей. Потом «обул» его, обмотав подушечки лап крысиной шкурой, старательно привязав каждую, чтобы обмотки не сползли. Мурри помогал мне, как мог, старательно вытягивая лапы.

Мы немножко подкрепились, а потом забились под навес. Прежде чем идти дальше, нам придётся переждать палящую дневную жару.

Глава десятая

— Алитта!

Я аккуратно отложила на стол квадрат чёрной крашеной кожи, стараясь не стряхнуть бусинки с линий узора, по которым их нужно было пришить. В комнате пахло благовониями, и я убавила огонь под чашей, в которой кипела смола с далёкого востока. Мои движения были нарочито медленными, ибо я давно поняла, что торопливость — враг вещей, которыми мне приходится заниматься.

Я вышла из мастерской в лавку. Манкол ушёл, получив список дел, которые ему поручили сделать сегодня утром, и ставни лавки были ещё захлопнуты, так что внутри царил полумрак.

Хотя я наизусть знала всё, что находилось вокруг, в полутьме мне стало не по себе. Здесь, в доме Равинги, если в комнате было темно, меня всегда преследовало беспокойство. Я знала, что на полках стоят ряды кукол, я видела, как для пущего правдоподобия в глазницы кукол вкладывались крошечные бисеринки-глаза. И всё-таки умелые пальцы моей госпожи каким-то образом пробуждали их к жизни, так что эти фигурки смотрели на меня, оценивали… Зачастую я была готова поверить, что мастерство Равинги чересчур велико, — когда эти куклы, выходившие из её рук, были настолько схожи с живущими ныне людьми, что казались их волшебным отражением, сотворенным из той же плоти и крови.

В последние четыре сезона среди вапаланцев возникла новая, жутковатая мода, обеспечившая Равинге много работы, — мода на изображения недавно умерших. Эти куклы в фут ростом, точные до последней мелочи — их одежда шилась из лоскутков от любимых одеяний покойного, — служили памятью о друзьях или родичах, о потере которых скорбили Дома. Эту моду ввела не Ра-вин га, я так даже была уверена, что она с неохотой бралась за подобные заказы. Но она никогда не отказывалась от работы, от кого бы ни поступали просьбы — от скорбящего супруга, сестры или брата.

Я хорошо помню первую такую куклу — это был Вефолан-дзи, один из старейшин Дома, который ныне достойно представляла Джаррибари, Великий Канцлер, а заказывал куклу, как сказали Равинге, некто из далёких внутренних земель на востоке, краёв, знакомых нам лишь по легендам.

С тех пор Равинга сделала уже дюжину таких, и я слышала, что теперь такие куклы выставляют в залах, в которых при жизни блистали оригиналы.

А с совсем недавних пор так стали почитать не только усопших, но и тех, кто занял при дворе важное положение или чем-то прославился, их Дом заказывал куклу, одетую в парадные дворцовые одежды.

На полке за спиной Равинги сейчас лежали две таких куклы, аккуратно завёрнутые, защищенные от случайных Ударов. Она озабоченно перебирала стопу листов из высушенных и спрессованных вместе листьев тав, с цветными рисунками, несомненно, портретами ещё одной важной персоны, ещё живой или уже мёртвой.

Я подошла поближе, но она даже не подняла глаз, только бросила на прилавок, под тусклый свет прикрученной лампы, последний из рисунков.

— Хабан-дзи, — сказала она почти шёпотом.

Я поёжилась. Её голос, вся сё напряжённая фигура несли предостережение.

— Кто принёс этот заказ? — я старалась говорить негромко, как и хозяйка. — И зачем?

— Кто? Доверенный чиновник Джаррибари. Зачем?..

Великий Канцлер была не таким человеком, чтобы досаждать своему повелителю с помощью сил Равинги. Никто не обманывался относительно Джаррибари: проницательная, в чём-то расчётливая, властолюбивая, она не была такой уж преданной слугой Хабан-дзи, но воплощала собой лояльного сановника, преданного своему долгу. Для Джаррибари законы, обычаи, сама жизнь Империи значили несравненно больше, чем один отдельный человек.