Фридрих Незнанский - Первая версия

• Название: Первая версия
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: АСТ
• Жанр: Детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-007681-9

Убийство крупного бизнесмена-иностранца выглядит жестоким, но очень простым преступлением. Однако Александр Турецкий, которому поручено расследование, не может отделаться от ощущения — все не так просто, как кажется! Дело тут не в разборках конкурентов, не в переделе сфер влияния. Но тогда в чем же? У «важняка» возникает странная, необычная версия…

---

—        Как же, как же. Я помню. Вы ведь были с Ольгой... Какая ужасная и дикая история. Я до сих пор не могу прийти в себя от всех этих смертей.

Ее акцент был заметнее, потому что она говорила очень быстро и как бы автоматически. Похоже было на то, что она хотела поскорее завершить в общем-то еще не начавшийся разговор.

Проговорив фразу о смертях, она замолчала, ожидая продолжения с моей стороны. Я понял, что только прямая просьба о встрече может быть уместна в данной ситуации.

—        Рути, мне необходимо с вами встретиться. Сегодня.

—        Нет, нет. Именно сегодня никак не смогу. Уезжаю на дачу. Вы уже застали меня в дверях. Извините.

По ее тону я понял, что мне-таки настоятельно необходимо с ней поговорить. Именно сегодня. Сейчас. Или, в крайнем случае, увидеть. Ее. Или того, к кому она так спешит на дачу.

—        Хорошо, давайте созвонимся завтра, — сказал я и как можно вежливее повесил трубку.

К высотному дому на Котельнической мы с дядей Степой прибыли почти одновременно. Правда, я уже успел предварительно припарковать машину на площадке перед кинотеатром «Иллюзион».

Подъезд Рути был во дворе, выехать она могла только через арку, выходящую к Яузе. Я сел в «вольво» дяди Степы, и мы остановились в полутора сотнях метров от этой самой арки.

Предусмотрительный дядя Степа протянул мне старомодные темные очки.

—        Я в них как две капли воды — американский шпион, — сказал я, посмотревшись в зеркало.

—        Шпион-то шпион. А все же — никак не Турецкий, — мудро рассудил дядя Степа. Я вынужден был с ним согласиться. Как я и предполагал, заявление Рути о том, что я застал ее уже в дверях, было сильным преувеличением. Женщины часто, считая, что они уже готовы к выходу из дома, потом еще минут сорок «приводят себя в порядок».

Как раз минут через тридцать — сорок после нашего разговора по телефону синий «мерседес» с желтыми иностранными номерами плавно выкатил из арки и повернул к набережной Москвы-реки. Мы пристроились на таком расстоянии, чтобы ни в коем случае ее не упустить, но в то же время чтобы не маячить в зеркале обзора «мерседеса» . С другой стороны, машин было вполне достаточно, чтобы наша «вольво» не привлекла к себе особого внимания. Да и вряд ли Рути могла подозревать меня в таком коварстве. В салоне «мерседеса» она была одна.

Проскочив Кремлевскую набережную, мы выехали к Манежу и свернули на Новый Арбат. Отсюда начиналась правительственная трасса почти без светофоров. Рути набрала солидную скорость. Мы медленно поспешали за ней. Дядя Степа мурлыкал какой-то современный навязчивый мотивчик. Очевидно, он щадил меня, заменив песней обязательную программу анекдотов.

Рублевское шоссе через эстакаду вынесло нас из города. Было такое впечатление, что мы находимся не в России, а по меньшей мере где-нибудь в Европе. Так как советские машины нам практически не встречались. Все больше — «мерседесы» последних моделей, громоздкие, помпезные «американцы», попался один «ягуар» и один «рокфеллер-лймузин», похожий на полированный броневик. От дороги в обе стороны стали ответвляться аккуратные дорожки с запретными знаками и постами ГАИ у каждого.

Этот район как при большевиках, так и при демократах использовался для спокойного проживания представителями правящего класса. В общем-то ничего принципиально в последние годы не изменилось. Разве что часть дач бывших ответственных работников ЦК и министерств теперь сдавалась в аренду иностранцам и коммерсантам.

А чуть дальше, на Николиной Горе, жил весь московский бомонд. Но до мест обитания бомонда мы не доехали. Рути свернула с шоссе у Жуковки.

Начинало смеркаться. Воздух был тих и прозрачен. Даже близость шоссе не могла заглушить аромата вечерних садов. Я посидел в машине еще минут двадцать, понимая, что «мерседес» не иголка даже в Жуковке, и темнота была мне сейчас важнее потерянного времени. «Темнота — друг молодежи» — так мудро говаривали мы в старших классах, вырубая свет на школьных вечерах. Девочки визжали тогда оглушительно, но, как показал дальнейший жизненный опыт, радовались темноте едва ли не больше мальчиков.

Быстро показав свое удостоверение молодому вахтеру в пятнистой форме, я прошел через проходную. Дядю Степу я решил оставить на страже около магазина.

«Мерседес» Рути я нашел быстро — около дачи под номером шестнадцать. Машина была видна сквозь кустарник. Для начала я прогулялся мимо с видом беззаботного дачника, даже сорвал какой-то цветок и понюхал его. Цветок пах ромашкой. Пройдя вдоль дачи, я заметил, что свет горит только в одном окне второго этажа. Посмотрев по сторонам и отбросив ненужную ромашку, я быстро перемахнул через живую изгородь.

Деревянная дача была явно казенной послевоенной постройки. Но, судя по всему, содержалась хорошо. Стены были свежевыкрашены, во всяком случае около крыльца, где горел фонарь. Дом был двухэтажным, с мансардой наверху. Участок вокруг зарос соснами и кустами. Прямо напротив светящегося окна уж очень соблазнительно росло невысокое, с раздваивающимся стволом дерево, словно специально предназначенное для того, чтобы следователь Турецкий ловко влез на него и поинтересовался, что же происходит в комнате с горящим окном.

Вспомнив вновь уроки юности, а особенно детства, я достаточно легко влез на дерево. Окно было наполовину задернуто занавеской, но сквозь открытую половину я довольно хорошо разглядел Рути

Спир, стоящую вполоборота к окну и энергично жестикулирующую.

Ее собеседника видно не было. Голоса практически были неразличимы. Можно было только с уверенностью сказать, что один голос принадлежит Рути, а второй — какому-то мужчине. Зато прекрасно просматривались картины. Холсты на подрамниках были составлены один к другому у дальней стены. Одна картина в простой раме была развернута лицом к окну. На ярко-синем фоне резвились какие-то странные существа, словно увиденные в микроскопе. Черепаха с круглым карим глазом и полосатым брюхом, не то комета, не то сперматозоид с розовыми ресницами, цветные шарики, пересеченные серыми полосами...

Я мало что смыслю в живописи, но эта картинка напоминала Кандинского.

Я увидел по тени, что собеседник Рути вышел из комнаты. Рути стала разворачиваться лицом к окну. Я с ужасом подумал, как сейчас встречусь с ней взглядом. Что мне тогда сделать? Кивнуть, шаркнуть ножкой или сделать вид, что я ее не узнал, а здесь, на дереве, оказался совершенно случайно. Просто мимо проходил. Ромашки собирал.

На мое счастье, Рути окно открывать не стала, а, наоборот, отошла куда-то в глубину комнаты. Через секунду погас свет.

Я поспешил слезть с дерева, чтобы не встретиться с жильцами прямо у освещенного крыльца. Мне было крайне любопытно, кто же этот таинственный собеседник Рути. Я присел за кустом крыжовника, откуда прекрасно был виден освещенный вход в дом.

Очнулся я в машине. Дядя Степа смачивал мне виски влажным носовым платком. Голова моя гудела, как тысячи паровозов во время похорон очередного народного вождя. Дядя Степа наконец увидел, что я очнулся:

—        Ну слава Богу, Сан Борисыч!

—        Что произошло? Ни хрена не помню!

—        Еще бы ты помнил! Тебя так по башке звезданули, что ой-ей-ей. Радуйся, что жив остался. — Голос дяди Степы доносился как из глубокого подземелья, постепенно приближаясь и становясь все отчетливее. Я попытался ощупать голову:

—        Кто звезданул-то?

—        Спрашиваешь тоже! Знал бы — убил. Ишь чего задумали, на следователя нападать. Да еще при исполнении. Я тебя еле отыскал. Смотрю, тебя что-то долго нет. А потом смотрю, как ни в чем не бывало «мерседес» наш из ворот выезжает. За рулем американка, а рядом с ней боров такой в очках. Я к охране. Спрашиваю, откуда, мол, машина, в какой даче хозяйка живет? А они говорят, что это не хозяйка, а гостья. Хозяин сам рядом с ней сидел. Филин его фамилия. Известный, говорят, человек.

Дядя Степа изобразил на своем лице смешанные выражения почтительности и насмешки одновременно, тем самым изображая разом и себя и охранников.

А дача эта, значит, говорят, номер шестнадцать. Я тебя еще чуток подождал, а потом что-то мне подозрительно стало. Дачу, думаю, что ли Турецкий грабить собрался в отсутствие хозяев. Пойду, думаю, подсоблю.

—        А дальше что? — Я уже почти пришел в себя, хотя головы еще как таковой не ощущал.

И даже время от времени притрагивался к месту нахождения предполагаемой головы, чтобы убедиться в ее хотя бы чисто физическом существовании.

—        А что дальше? Обошел я всю эту дачу, шестнадцатую, вокруг. Гляжу, а под кустом крыжовенным Турецкий лежит, отдыхает. Ну, я тебя на закорки взвалил. Тяжелый ты, Сан Борисыч, как камень. Кирпич натуральный. Ребята из охраны предлагали милицию вызвать. Но мы ж тут инкогнито. Я решил, что и так обойдется. А, Саш?