Сабрина Джеффрис - Когда летят искры

• Название: Когда летят искры
• Автор: Сабрина Джеффрис
• Издательство: Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40670-6, 978-5-4215-3247-7

Входит в сборник «Снежная ночь с незнакомцем».

Элинор Бэнкрофт, богатейшая наследница в Северной Англии, направлялась домой на Рождество в сопровождении тётушки и её детей, но была вынуждена остановиться в имении лорда Торнклифа из-за дорожного происшествия. Уставшая от ухаживаний охотников за её деньгами, девушка не знает, что и думать об их негостеприимном хозяине, известном также как Черный Барон. Сам же Мартин Торнклиф совсем не рад оказывать приём вторгшимся в его дом женщинам с четырьмя детьми, тем более в свое самое нелюбимое время года. Но всё же, каждый раз, когда Элли и Мартин оказываются рядом, от них словно летят искры, и пусть ни один их них не надеялся встретить любовь, оба скоро осознают, насколько другим может стать праздник, когда ты встречаешь его рядом с любимым человеком.

---

С минуту Мартин только наблюдал за ними и качал головой, когда они жаловались на обожженные пальцы и одновременно совали их в огонь. Но тут он начал сам выхватывать изюминки, и делал это с такой аккуратностью, что она не могла с ним сравниться.

— Расскажи еще раз, почему мы это делаем? — проворчал он, бросил в рот посиневшую ягоду и поморщился.

— Потому что это весело! — воскликнула она и рассмеялась, глядя на его недовольное лицо.

Когда Чарли радостно завопил, схватив сразу две изюминки, она заметила, как на губах Мартина промелькнула улыбка.

Она наклонилась, чтобы разглядеть золотую пуговку, что было непростой задачей при слабом свете синего пламени. Она заметила пуговицу одновременно с Перси, который тоже рванулся вперед. Он задел рукой ее голову, ее коса распустилась, и шпильки посыпались прямо в бренди. Ей все же удалось схватить счастливую изюминку, но в огонь попал кончик ее косы.

Едкий запах жженого волоса распространился по комнате. Мартин схватил ее косу и потащил Элли к ближайшему ведерку.

— Я знал, это безрассудство, — ворчал он, несколько раз окуная косу в воду. — «Горящий дракон», надо такое придумать! Вы, люди, не имеете здравого смысла.

— О-о! — воскликнула Элли, не зная, плакать ли ей от боли или смеяться. — Знаешь ли, коса — часть моей головы; перестань так сильно тянуть за нее!

Выпустив из рук ее косу, Мартин сердито смотрел на нее, не обращая внимания на мальчиков, которые продолжили игру, как только увидели, что с ней все в порядке.

— И ради Бога, скажи, зачем тебе понадобилось лезть в огонь?

— Я пыталась достать вот это. — Она с улыбкой показала ему счастливую изюминку. — И это у меня получилось, не правда ли?

— У тебя почти получилось сжечь всю голову! — возразил он с волнением в голосе.

— Но все обошлось, правда? — Элли перекинула через плечо косу и осмотрела кончик. — Он почти не обгорел.

— Это только потому, что ты так туго заплела ее. Это замедлило… — Он замолчал, широко раскрыв глаза. — Да вот оно, Боже мой. Вот оно!

— Что? — спросила она. — Замедлило что?

Однако его мысли были уже далеко. Мартин поспешно погасил пару свечей, затем накрыл чашу блюдом, чтобы загасить синее пламя.

— Подождите! — закричал Перси. — Мы еще не за кончили!

— Нет, закончили, — коротко ответил Мартин. — Мне нужно уйти, и я не оставлю вас здесь одних с чашей горящего бренди.

— Куда вы? — спросил Тим. — Можно мы с вами?

— Ни в коем случае, — прорычал Марти, набрасывая пальто.

— Почти десять часов, сэр, — предупредил Хаггетт. — Сейчас очень опасно ехать на лошади, дороги покрыты льдом…

— Я никуда не поеду. — Мартин направился к двери. — Проследи, чтобы они снова не зажгли бренди, Хаггетт. — Он был уже на полпути к двери, когда вдруг остановился и, повернувшись, подошел к Элли, в изумлении глядевшей на него.

Она не успела догадаться о его намерениях, как Мартин уже схватил ее руку и поцеловал ладонь.

— Спасибо. — Он смотрел на нее горящими глазами так пристально, что у нее порозовели щеки. — Ты даже не знаешь, что сделала.

— Конечно, не знаю, — рассердилась она, но он уже, не слыша ее, снова направился к двери.

Когда он ушел, Перси, покачал головой:

— Странный он тип, правда, Элли?

Она не назвала бы его странным. Скорее страстным.

Ее руку все еще жгло, но не горячими изюминками. Элли смотрела на то место, которое он поцеловал, затем сжала ладонь: ей так хотелось, чтобы поцелуи можно было сохранять. От прикосновения его губ все непристойные чувства, пережитые этим утром, снова нахлынули на нее.

Со сдержанностью и холодностью было покончено.

— А что ты сделаешь со счастливой изюминкой? — спросил Чарли?

Элли разжала ладонь и посмотрела на золотую пуговку.

— Не знаю.

— Ты могла бы попросить Тима не быть таким дураком, — сказал Перси, толкая локтем младшего брата.

— Или попроси Перси поумнеть, — ответил Тим, и сам толкнул брата.

— Перестаньте, вы, оба, — сказала Элли не отрывая глаз от пуговки. — Я сохраню ее, пока не придумаю.

Но что тут придумывать? Только один человек мог исполнить ее желание, и, бесспорно, это не были ее кузены. Ибо она мечтала о ночи страсти с Мартином.

Если она все равно решила не выходить замуж, то какое значение имеет утраченная девственность? Разумеется, это противоречило всем принципам, которые внушала им миссис Харрис. Однако ей казались более привлекательными принципы Николя Шамфора, заключавшиеся в том, что когда мужчина и женщина охвачены непреодолимой страстью, они принадлежат друг другу по законам природы и становятся любовниками по правам провидения, вопреки человеческим условностям и законам.

Конечно, Шамфор был французом. Однако как она могла прожить свою жизнь, не испытав истинной страсти с единственным человеком, которого любила?

Мартин должен выполнить ее желание. И она хотела, чтобы он выполнил его, какими бы ни были последствия.

Глава 8

«Дорогой кузен!

Я не высокомерна, а осторожна. Я понимаю, как мужчина может принять осторожность за высокомерие, но, уверяю вас, женщина — никогда. Вообще женщины намного лучше знают опасности этого мира, чем предполагают мужчины.

Ваша ужасно осторожная родственница

Шарлотта».

Канун Рождества начинался с холодного и ясного утра, но Мартин едва замечал это. Он всю ночь оставался в своем сарае, увлеченно проводя опыты с новым изобретением, — предохранителем, состоявшим из веревки, пропитанной черным порохом. И сейчас проводил третье испытание. С каждым разом результат становился лучше и лучше. Мартин подсчитал, что к середине дня получит образец, который стоило бы для большей надежности испытать в шахте.

Как это он раньше не догадался, что следовало использовать веревку?

Потому что тогда рядом не было Элли: Элли с ее привычкой что-либо заплетать… Элли с ее ободряющими взглядами… Элли, которая одобряла рождественские традиции, вызывающие пожары. Беспечная дурочка. Эти минуты, когда на ней загорелись волосы, стоили ему десяти лет жизни. А она даже не вздрогнула. Только легкомысленно дразнила его, когда искала эту идиотскую пуговицу, как будто не рисковала вспыхнуть вместе с бренди.

Девица явно немного сумасшедшая, как и ее кузены. И чем скорее они все уедут в Шеффилд, тем лучше. Тогда его жизнь станет прежней. Предсказуемой. Спокойной… Одинокой.

Нахмурившись, Мартин склонился над верстаком, нарезая полоски джута, чтобы обмотать ими стержень поверх пороха, который изобрел. Как он так быстро привык к удовольствию сидеть в приятной компании за обеденным столом? К вечерам, проходившим за чтением книг или музицированием? И если мальчишки были плутишками, то маленькая Мег, когда ее что-то расстраивало, так очаровательно совала в рот большой палец, а Элли…

Бог мой, Элли. Когда вернется в Лондон, она, без сомнения, найдет мужа, который не имеет склонности устраивать взрывы, приводящие к несчастным случаям. Это будет респектабельный джентльмен из хорошей семьи, который станет танцевать с ней на балах, и обедать дома, и удаляться на ночь в их супружескую постель.

Перочинный ножик вонзился в его указательный палец.

— Дьявольщина, — проворчал он себе под нос. — Эта проклятая женщина доконает меня.

Ему было невыносимо представлять ее в постели другого мужчины, ненавистна мысль, что другой мужчина будет целовать ее пухлые губы, перебирая пряди волос и касаясь каждого кусочка мягкой теплой плоти.

«На все нужно время. Ты забудешь ее, когда она уедет. Память сотрется, и жизнь войдет в привычную колею».

Тогда почему образ не тускнеет в его воображении, когда он каждое утро продолжает свои эксперименты? Почему, когда Хаггетт позвал его перекусить, он разочаровался, узнав, что Элли и мальчики наверху с миссис Меткаф? И с трудом удержался, чтобы не пойти наверх всего лишь для того, чтобы увидеть ее улыбку.

После полудня Мартин отправился в шахту, взяв с собой три опытных предохранителя. Они сработали блестяще. Несмотря на обнаруженные в ходе испытаний недостатки, шахтеры были поражены результатами, и, Мартин уже не сомневался, что наконец нашел решение, которое так упорно искал.

И все, же, несмотря на поздравления с успехом и празднование кануна Рождества на шахте, появилось желание вернуться в дом. Мартин убеждал себя, что ему хочется лишь отдать ей должное, поскольку именно благодаря ей у него возникла эта идея. А не для того, чтобы увидеть, как улыбка озарит ее лицо, когда она примется хвалить его достижения, и заслужить поцелуй. Конечно же, нет.

И вместо того чтобы выпить с шахтерами, как это было в прошлое Рождество, Мартин ушел рано. Он быстро умылся и около девяти часов подъехал к дому в надежде, что Элл и еще не ушла спать. Она не ушла. Он застал ее сидящей в одиночестве у камина в большом холле. Около камина лежал чудовищный кусок ствола.