Александр Богданов - Эмпириомонизм

• Название: Эмпириомонизм
• Автор: Александр Богданов
• Издательство: Республика
• Жанр: Философия
• Год: 2003
• ISBN: 5-250-01855-6

Русский мыслитель и общественный деятель, ученый и писатель А. А. Богданов (Малиновский) (1873–1928) — автор многих произведений по проблемам философии, социологии, экономики и культуры. Разработал и сформулировал принципы всеобщей организационной науки — тектологии. «Эмпириомонизм» — главный философский труд Богданова, в котором представлена построенная им версия теории познания, основанной на монистическом истолковании опыта. Важное достижение автора «Эмпириомонизма» — создание метода «подстановки», явившегося прообразом метода моделирования, получившего широкое распространение в современной науке и философии.

Рассчитана на всех интересующихся проблемами философии и истории науки.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Наконец, третья черта буржуазного мировоззрения в эпоху положительной общественной роли буржуазии — это динамическая, или эволюционная, тенденция, вытекающая, разумеется, все из той же технической прогрессивности.

Итак, мировоззрение, исходящее из положительного научно-технического содержания, эволюционное, но в то же время облеченное в социально-фетишистические формы — таково направление, в котором вырабатывается познавательная идеология капиталистов в первой фазе развития этого класса, до его паразитического вырождения[193].

Что касается нормативной идеологии, то здесь крупная буржуазия, естественно, должна была в юридических и «нравственных» формах систематизировать и тем самым прочно организовать основные социальные условия своего «организаторского» положения в обществе, своего классового господства. Эта часть буржуазно-идеологической системы сводится к двум принципам — собственности и законности, из которых первый является по преимуществу «правовым», а второй — по преимуществу «моральным». Я поясню эту характеристику, так как она может вызвать некоторое недоразумение.

Мы уже видели, что реальные отношения производства облекаются в нормативную форму отношений собственности, что фактические отношения собственности систематизируются затем в ряде норм более общего характера и что, в конце концов, эта идеологическая цепь завершается всеобщим, всепроникающим принципом «собственности»; содержание же этого принципа, изменяющееся в различных общественных формациях, определяется основным типом отношений производства. Так, мелкобуржуазный принцип собственности в своем чистом виде заключает в себе идею непосредственного отношения мелкого производителя к средствам и продуктам его труда — то, что наши народники называют «трудовым началом»; в полном соответствии с этим принципом идеологи мелкой буржуазии, начиная со времен классической древности и до наших дней, обнаруживают тенденцию к ограничению нетрудовой частной собственности и выдвигают утопии «мелкобуржуазного социализма», сводящиеся к созданию мелкой трудовой собственности за счет крупной нетрудовой. Крупнобуржуазный принцип собственности имеет, естественно, уже иное содержание, то, которое выражается словом «капитал», т. е. собственность как орудие господства над трудом и его эксплуатации, собственность как «самовозрастающая ценность». Поверхностному взгляду капиталистическая концепция частной собственности кажется (благодаря отсутствию трудового момента) просто бессодержательной: частная собственность, и только. Но на практике содержание принципа обнаруживается в том всеобщем и основном для капиталистической системы факте, что продукт труда всецело и исключительно принадлежит собственнику средств производства и ни в какой мере — трудящемуся.

Всевозможные правовые нормы капиталистического общества обобщаются в этом принципе и являются его частными приложениями. Все гражданское законодательство, поскольку оно создается именно крупной буржуазией, служит организованным воплощением этого принципа. Все уголовное законодательство и вся государственная конституция, поскольку они зависят от капиталистов, служат организованной охраной этого принципа.

Но так как все существование класса капиталистов окружено борьбою — как внутренней, в виде конкуренции, так и внешней, в виде постоянных конфликтов с «исполнительским» классом, пролетариатом, и с отстаивающей свое существование мелкой буржуазией, и так как происходящие то и дело обострения этой борьбы имеют тенденцию нарушать жизненную устойчивость капитала и прочность его социального господства, — то борьба против социальной борьбы, в одних случаях — только против ее крайностей (по отношению к конкуренции), в других — против нее вообще (по отношению к классовым выступлениям пролетариата и мелкой буржуазии), эта борьба становится существенным моментом в социальной жизни крупной буржуазии. Организующие формы для этой борьбы вырабатываются в виде различных норм «социального и политического поведения», которые крупная буржуазия стремится распространить и упрочить во всем обществе. Конечное звено всех таких норм, выражающее их основную и общую тенденцию, — это принцип «законности».

Кажущаяся бессодержательность этого принципа, свойственная всем идейным фетишам буржуазного общества, скрывает за собою очень реальное содержание. «Законность» требует как будто подчинения установленным в обществе нормам, без отношения к тому, что в них заключается; но так как это принцип класса, господствующего в производстве, то реально он означает подчинение общества классовому господству крупной буржуазии. Поэтому он и складывается вполне лишь тогда, когда господство это становится в широких размерах совершившимся фактом.

Я назвал этот принцип «по преимуществу моральным» на том основании, что он, играя подчиненную роль по отношению к принципу собственности, получает реальную силу лишь постольку, поскольку с ним сходится, и тогда осуществляется путем принудительных действий; поскольку же его тенденция не совпадает с тенденцией «священного начала собственности», постольку он имеет лишь «идеальное» влияние, т. е. не проводится в жизнь силою принуждения. Например, «законность» поведения низших классов общества строго контролируется судами и другими властями и гарантируется суровыми наказаниями, «законность» же в отношениях самой буржуазии к этим низшим классам постоянно служит предметом обещаний и уверений буржуазных политиков и санкционируется буржуазным общественным мнением; но дальше этого дело не идет, если не вмешивается реальная сила других классов.

Несмотря на эту практически-подчиненную роль, принцип «законности» является настоящей «формой нормативного мышления» для буржуазии и ее идеологов; и даже там, где приходится революционно выступать против установленных (другими классами) в обществе норм, они невольно облекают свою антизаконную борьбу все в ту же форму «законности», например защиты «естественных прав» человека, гражданина, предпринимателя…

Таковы основные идеологические тенденции организаторского класса капиталистов в «реально-организаторской» фазе его развития.

XII

Рабочий класс, постепенно выделяющийся в течение приблизительно того же периода из мелкой буржуазии города и деревни — из ремесленников и крестьян, теряющих самостоятельную, одновременно организаторскую и исполнительскую функцию в мелком производстве, — рабочий класс вначале просто сохраняет сложившуюся раньше мелкобуржуазную идеологию; и только болезненные противоречия, возникающие из ее несоответствия с его новым социальным положением и изменяющейся техникой, приводят к прогрессивному вытеснению этой идеологии новыми тенденциями, создающими своеобразную собственную идеологию пролетариата. Я буду говорить здесь, конечно, только об этих тенденциях, а не о мелкобуржуазных пережитках.

Познавательная сторона идеологии пролетариата, естественно, развивается в научно-материалистическом направлении. Это вытекает прямо из того факта, что рабочий является непосредственным деятелем развивающегося технического процесса; и в особенности техника машинного производства в своем познавательном выражении неминуемо образует материалистическое миропонимание[194]. Точно так же и динамическая тенденция необходимо свойственна идеологии, рождающейся из трудовой деятельности, непрерывно реализующей технический прогресс и непрерывно изменяющей свое содержание в полной зависимости от него.

В этих отношениях пролетарская идеология вначале совпадает с крупнобуржуазной и, вообще говоря, просто заимствует материал этой последней. Вместе с тем и социальный фетишизм вначале представляет общую окраску пролетарской идеологии, впрочем, не столько под влиянием идеологии капиталистов, сколько вследствие сохранения этого фетишизма от мелкобуржуазной фазы. Но чем дальше идет развитие машинной техники и классовой борьбы пролетариата, тем значительнее расходится пролетариат в своем мировоззрении с классом капиталистов.

Начинается, однако, это расхождение не здесь, а в области нормативной идеологии. Капиталистический принцип собственности означает, как мы видели, подчинение производителя-пролетария вообще; а специально собственность капиталиста на купленную им рабочую силу означает подчинение пролетария произвольно устанавливаемой капиталистом степени эксплуатации; и к этому подчинению направлены все частные правовые нормы, выдвигаемые крупной буржуазией. Но пролетарий, как мы видели, не раб, безусловно и со всех сторон скованный необходимостью и привычкой подчинения; за пределами своего «рабочего дня» он — сам свой собственный «организатор», и организатор своего частного хозяйства, например «глава» своей семьи. Более того, в самом акте продажи своей рабочей силы, в этой исходной точке его рабства, он выступает как безусловный владелец этой рабочей силы, который «может» располагать ею, хотя практически он имеет только — и то не всегда и в очень ограниченных размерах — возможность выбрать себе хозяина. На почве таких элементов социальной независимости, первоначально являющихся только остатками мелкобуржуазной формы существования, у рабочего обнаруживается отнюдь не рабское отношение к тем нормам, которые создаются для него капиталистами.