Сэйс Нотебоом - Потерянный рай

• Название: Потерянный рай
• Автор: Сэйс Нотебоом
• Издательство: Текст
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7516-1000-5

Сэйс Нотебоом (р. 1933) — знаменитый нидерландский поэт, прозаик и эссеист. В «Тексте» выходили его романы «Ритуалы», «День поминовения», «Филип и другие» и книга путевых очерков «Красный дождь». Герои «Потерянного рая» беспрестанно перемещаются — то во времени, то в пространстве. Перебивая друг друга, они рассказывают свои истории, блуждают по миру, перелетая из Бразилии в Австралию, из Голландии в Австрию… Неожиданные повороты сюжета держат читателя в напряженном ожидании, а остроумие автора, его парадоксальный стиль доставят радость ценителю хорошей прозы.

---

— Кроме того, Эрик, дополнительные connaissance du monde[31] тебе не помешают, а лишний кислород после двадцати лет редакционной горячки нисколько не повредит.

За стеклянными дверьми проходили куда-то люди в белых купальных халатах. Последний шанс сбежать.

— Трус.

— Да, Аннук.

Он вошел. За стойкой восседала дама, судя по цвету лица, только что вернувшаяся из Тенерифе, впрочем, с тем же успехом она могла проводить час-другой ежедневно внутри штуковины вроде тостера, которыми наверняка оборудован их солярий. Фрау доктор Никлаус. Эрик назвал свое имя, и фрау доктор немедленно его перевела:

— Herr Sontag! Herzlich wilkomen![32]

Казалось, уже несколько дней она полна нетерпения: когда же наконец появится Эрик. Он был немедленно представлен даме по имени Рената, распоряжавшейся в столовой. Та тоже нетерпеливо ожидала его прибытия. До поцелуев, правда, дело не дошло, но, подводя Эрика к двухместному столику у окна, который ему предстояло делить с Herr Doktor Krüger[33] из Регенсбюрга, она чуть приобняла его, словно предлагая тур вальса. Он будет рад такому соседу, не правда ли?

— Я выбрала для вас столик с видом на горы, Herr Sontag, поскольку вы прибыли из Голландии, а там нет гор. Ваш курс официально начинется с завтрашнего дня, но уже сегодня можете пообедать здесь. Или поешьте в деревне прежде, чем начать курс, — последняя трапеза на воле, так сказать. Как вам будет удобнее.

Оказывается, это — деревня. Он развесил одежду, разложил книги, как всегда надеясь, что теперь-то найдет время почитать для собственного удовольствия, потом, немного отдохнув, отправился обедать в деревню. В «Золотом гусе» Эрик, ради соответствия названию, съел порцию гуся и запил его густым австрийским вином. Едва он пустился в обратный путь, как повалил снег, крупные белые хлопья закружились перед глазами, мешая отыскать верную дорогу, а то, что за Blauer Burgunder[34] последовала пара Himbeergeist[35] (последняя трапеза, как никак!) только усугубило ситуацию. В постели он собирался почитать брошюрку, полученную от фрау Никлаус, но, следуя правилу Маймонида («не навреди!»), отказался от этого намерения. Ибо чтение сентенций вроде: «Überreichliche Mahlzeiten wirken auf jeden Körper wie Gifte und sind Hauptursachen für alle Krankheiten…[36]» могло дурно сказаться на процессе усвоения не столько даже гуся, сколько вина и шнапса. Осознавая, что, впервые совершив смертный грех — нажравшись перед сном, — попал в ужасное с точки зрения статистики положение по уровню содержания калия, магнезии и кальция в крови, он принял решение не просыпаться до утренней гимнастики в Wald[37] и погрузился в милосердный мрак…

5

…о происходившем в ту ночь в лесу нам известно больше, чем ему. Пришельцу из Нижних Земель не стоит беззаботно засыпать под сенью гор. Окно оставалось приоткрытым, холодный ветерок гулял по комнате. Что-то снилось человеку, лежавшему в постели, но сны эти забылись, а в глубине леса сова, неслышно для него, уносила в когтях очередную жертву, а где-то срывался с места вспугнутый олень; назавтра, во время прогулки, Эрик наткнется на темные следы, оставленные ими в снегу. Но то будет днем, а проснувшись поутру, он увидел освещенную восходящим солнцем цепь гор, слегка тронутых розоватым светом, словно начищенные до сахарного блеска острые зубы, испачканные кровью.

В столовой Эрик застал восседавшего за их общим столом доктора Крюгера, в таком же белом купальном халате, как и он сам. На тарелке его ожидала сиротливая булочка, рядом стояла мисочка с коричневатой жидкостью. Эрик беспомощно поглядел на свой завтрак, потом на доктора Крюгера, который тут же представился, и мужчины, облаченные в банные халаты, пожали друг другу руки. Рослый Крюгер, выглядевший так, словно занимался утренней гимнастикой на снегу (так оно, собственно, и было) и принимал по утрам холодный душ, чтобы, подобно Эрнсту Юнгеру, прожить до ста лет, вздохнул: ах, Голландия… и тотчас рассказал, как его автомобиль обчистили в Амстердаме. Он, гинеколог по профессии, ежегодно проводит две недели в Альпенхофе, после чего чувствует себя словно заново родившимся, а Эрику он советует нарезать черствую булочку на тоненькие ломтики, это довольно трудно, булочка крошится под ножом. В мисочке — льняное масло, в него надо макать хлеб, когда ешь, для снижения уровня холестерина. Кофе и чаю, настоящего чаю, gab es nicht,[38] только бальзамин, розмарин или бог знает какую еще волшебную лекарственную смесь, ее положено выпить через двадцать минут после завтрака. И pass auß[39] каждый кусочек полагается пережевывать не менее двадцати раз. Эрик огляделся. За соседним столом сидела женщина, выглядевшая так, словно с рождения занималась балетом. Глядя прямо перед собой, она шепотом вела счет.

— Guten Morgen Herr Sontag! Haben Sie gut geschlafen? Und was möchten Sie zu Ihren Brötchen?[40]

Он немедленно перестал считать.

— Вы можете выбрать между ложкой йогурта и кусочком козьего творога с зеленым лучком, — пришел на помощь доктор Крюгер. Тотчас же было принесено блюдечко с козьим творогом. И Крюгер сообщил ему, что сейчас он получает «мягкую» Ableitungsdiät.[41]

— Все мы едим чересчур много! Оглянитесь вокруг! Посмотрите на их животы, выдающие обжор с голо… — Не успев закончить фразу, он опустил глаза и обнаружил по ту сторону стола объемистое пузо Эрика. — Aber trotzdem![42] Всякий имеет право встать к зеркалу лицом, чтобы не видеть размеров своего живота, но если, чуть-чуть повернувшись, поглядеть на себя в профиль, увидишь круглое пузо чудовищного размера, начинающееся из-под ребер, можете сами поглядеть, когда пойдете в сауну или в бассейн. Вот чем хороша их диета. Никаких сырых овощей: ни капусты, ни лука, ни чеснока! Ни капли свиного жира, то есть ни грамма колбасы, ни грамма рафинированного масла, только легко усваиваемые сорта зерновых и молочные продукты — все рассчитано (gnadenlosl[43]) так, чтобы еда легко переваривалась, чтобы ничего не задерживалось. Нельзя считать Mensch[44] животным, он скорее растение! Растение с корневой системой! Как разветвленная корневая система растения получает питательные вещества из земли, так и кишечные ворсинки всасывают полезные вещества из материала, попадающего в пищеварительный тракт, и передают его через кровь организму! А сейчас мне пора: курс лечебной хотьбы.

Доктор Крюгер поклонился и исчез, оставив Эрика в некоторой растерянности. Никогда раньше он не думал о своих кишках и плохо представлял себе, как работает его организм; впрочем, во внутренностях своего «вольво» или компьютера Эрик разбирался не лучше. Кровь — то, что находится внутри, и, если повезет, никуда оттуда не денется, а сердце перекачивает ее по кругу, в его случае — почти пятьдесят лет, но что там в точности происходит, он не знал. Прописывая ему таблетки для понижения давления и уровня холестерина, врач заметил: человек, не знающий, как устроено его тело внутри, пребывает на до-Везалиевой[45] фазе развития.

— Но я прекрасно себя чувствую.

— Это ничего не значит. Потому-то эту штуку и называют безмолвным убийцей. Повышение давления и уровня холестерина помещает вас в группу риска. Придется пить то, что я прописал.

Рената возникла перед ним.

— Вы не забыли? Вас ждут внизу. Сибилла возьмет у вас кровь и померяет давление, потом — сенная ванна.

Он спустился по лестнице белого камня и попал в небольшой альков, где несколько пациентов уже ждали своей очереди. Напротив, в просторном белоснежном холле, за сияющей белоснежной стойкой сидели юные девушки в белоснежных одеждах. Слышалась немецкая и русская речь, а также легко отличимые на слух варианты немецкого, возникшие в долинах Австрии и Швейцарии, отделенных от Германии высокими горами; эти языки, к которым обычно подают вяленое на солнце мясо и несколько сортов хорошего сыра, удивительно приятны на вкус.

— Herr Sontag?

Одна из белоснежных девушек. Сибилла. Она чуть косила и двигалась легко, словно ничего не весила. Эрик видел, как она подала ему руку, но не ощутил ее веса в своей ладони. Зато, когда она брала кровь, он тоже ничего не ощутил. Он смотрел на красную жидкость, текущую по трубочке, и ни о чем не мог думать.

— Вот увидишь, — говорил Арнольд, — дня через два ты полностью отдашься процессу. Станешь мягким, как воск, в их руках.

Так оно и было. Чуть косящая девушка влекла его за собой, словно они были соединены намертво, как два космических корабля; она откинула занавес, постелила на кушетку кусок прозрачного пластика, велела ему раздеться, лечь и не шевелиться. Он пытался заглянуть в тот ее глаз, который не косил, чтобы прочесть в нем свою судьбу, но она нажала на кнопку, и он мгновенно оказался в замкнутом пространстве, а вокруг вихрем закружился пахнущий сеном водопад и стало тихо. Очевидно, это и была та матка, из которой ему предстояло заново родиться. Прежде чем исчезнуть, Бабочка-Сибилла успела сообщить ему на своем горном диалекте, когда она вернется, но он тонул в блаженной неге и хотел одного: оставаться в этом состоянии вечно.