Тони Блейк - Письма к тайной возлюбленной

• Название: Письма к тайной возлюбленной
• Автор: Тони Блейк
• Издательство: АСТ, Астрель, ВКТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-066731-4, 978-5-226-03023-9, 978-5-271-30419-4

У Линдси Брукс замечательная профессия: она дает советы разочарованным или брошенным влюбленным. Линдси прекрасно разбирается в тонкостях любовных отношений, но вдруг, совершенно неожиданно, ее оставляет жених. Оскорбленная и растерянная, она едет в маленький городок, затерявшийся в далекой глуши.

И именно там ее поджидает настоящая любовь.

Роб Коултер — опасный человек с загадочным прошлым, который очень не любит отвечать на вопросы о себе. Ему ничего не стоит втравить девушку в неприятности, и Линдси отлично это понимает.

Однако что значат разумные рассуждения перед властным голосом неистовой страсти, все сильнее разгорающейся в двух сердцах!..

---

Нет. В то лето, когда ему только исполнилось восемнадцать, он был полон жизни и чувствовал все то, что только способен чувствовать человек в этом возрасте. Но он не был уверен, что его жизнь тогда была настолько… полной.

— Что привело тебя сюда? — спросила она из полутьмы. — В Лосиный Ручей?

Она лежала на боку рядом с ним и гладила его по груди. Он лежал на спине и наслаждался тем, что она так близко, что ее нога под одеялом лежит поверх его ноги, а ее груди прижимаются к его руке. С первого этажа доносились звуки песни «Догоняем машину» — негромкие, но полные силы, — и он готов был поклясться, что «Снежный патруль» поет о несравненных глазах Линдси.

— Ничего особенного, — ответил он. — Всем надо где-то быть. А я просто оказался здесь.

— Но… почему? Я хотела спросить — откуда ты?

— Из Орегона, — сказал он.

Это была правда. Просто ее было очень мало.

— А почему ты уехал?

— Я вырос в маленьком городке, но… мне там не нравилось. И я уехал в Портленд… а потом в другие большие города. А потом добрался сюда.

— Как, скажи мне, ради Бога, можно попасть в Лосиный Ручей, если его специально не искать? У меня, например, была карта — и то я еле его нашла.

«В Лосиный Ручей можно попасть, если хочешь спрятаться». Но он не мог этого сказать ей.

— Мне трудно тебе ответить, — услышал он собственные слова.

Она еле слышно спросила:

— Почему? С тобой что-то случилось, правда?

«Черт! Не делай со мной этого, моя хорошая!»

— Эбби, я вымотался. Давай спать.

— А Милли знала, почему ты сюда приехал? Почему ты сторонишься людей?

— Угу, — признался он.

Его голос был таким же тихим, как и у нее.

— Вот почему вы двое так сблизились, — сказала Линдси.

— Вроде как.

— Если ты рассказал ей, то почему не можешь рассказать мне?

— Потому что я стану тебе противен, — услышал он свое признание.

Рядом с ним Линдси затихла — и он счел себя последним идиотом.

— Не могу представить себе, Роб, — заговорила она тихо, но твердо, — чтобы ты смог сказать мне что-то такое, что бы вызвало у меня такую неприязнь к тебе.

Он повернул голову на подушке, чтобы видеть ее. В комнате было темно, но он мог различить ее глаза и овал лица.

— Возможно, ты сама удивилась бы, Эбби.

Тут он прижал ладонь к ее щеке и поцеловал ее — крепко, отчаянно. Он сам не знал почему. Или, может, знал. Ему нужно было ощутить ее поцелуй — на тот случай, если он окажется последним. На тот случай, если его молчание ее оттолкнет.

Она ответила на его поцелуй — так же жарко, а потом прошептала:

— Пожалуйста, Роб! Поверь в меня.

Он не ответил. Он просто смотрел на нее — и хотел стать кем-то другим. Человеком без прошлого, без тайн.

— Пожалуйста! — повторила она.

Он честно ответил ей:

— Я не могу тебе рассказать, потому что это будет для тебя непосильным грузом.

— Ты же доверился тете Милли, — напомнила она ему. — Почему же ты не можешь поверить мне?

— Она умирала, — сказал он откровенно. — Ей не надо было хранить мою тайну особенно долго. И она была… каким-то ангелом, Линдси. Она была совсем не похожа на всех, с кем я сталкивался.

Поначалу признаваться Милли было трудно, но к концу рассказа он уже чувствовал, что все в порядке — увидел по ее глазам, что это останется между ними.

Линдси чуть сжала его плечо и проговорила тихо и нежно:

— Я не ангел, Роб, но ты мне дорог. Я уверена, что ты хороший человек. И что бы это ни было…

Роб вздохнул, чувствуя, что совершенно запутался. Он был растерян и измучен… и он снова посмотрел на Линдси, которая лежала рядом с ним в темноте.

— Почему ты так сильно хочешь узнать?

— Честно?

— Да.

Она ответила не сразу — даже прижалась лбом к его плечу. А потом подняла голову.

— Я помню, что сказала тебе, что не хочу, чтобы это — мы с тобой — было серьезно, потому что я только что разорвала помолвку, но, наверное, я ошиблась. И если после этого ты бросишься наутек… ну, тем хуже для меня. Но вот она, правда. И я вижу, что кто-то очень сильно ранил тебя, Роб, и меня это по-настоящему бесит. И я просто хочу узнать… на тот случай, если, может, у меня получится как-то этому помочь.

Роб выслушал ее. Это признание действительно должно было бы заставить его бежать от нее без оглядки. Бог свидетель: еще неделю назад он так бы и сделал. Но за эту неделю очень многое изменилось.

Он не должен говорить ей правду. Это было бы самоубийством. Она не поймет. Она станет его бояться. Возможно, расскажет другим. И пойдут разговоры, и ему придется уехать из Лосиного Ручья, как изо всех других мест, откуда ему пришлось уезжать раньше. Только на этот раз все будет гораздо хуже, потому что он вынужден будет оставить наследство Милли, а в какой-то момент оно стало настоящей его собственностью. Он нашел место, в которое будет вкладывать свой труд, и образ жизни, который хотел бы вести до смерти.

Так что невозможно было понять — совершенно невозможно! — почему он вдруг начал ей рассказывать все голосом, который был смертельно спокойным.

— Как-то вечером, когда мне было восемнадцать, я пошел выпить с парой приятелей.

Она легонько потерла его плечо, без слов говоря ему, что все хорошо, и приглашая продолжать.

«Ради Бога, пусть все будет нормально».

А он вдруг потрясенно понял, что хочет все ей рассказать. Что ему это необходимо. Ему необходимо очистить свою душу. Ему необходимо, чтобы хоть кто-то на этой Земле знал все — и, тем не менее, не порвал бы с ним отношений.

— Билли был моим лучшим другом, ему было столько же, сколько мне. Томми был его младшим братишкой. Мы жили в мерзкой дыре примерно в часе езды oт Портленда, где делать было нечего — только пить и влипать в неприятности. И в тот вечер я был готов на все, лишь бы выбраться из дома: мои родители друг друга ненавидели и по большей части вымещали это на мне.

Тут он снова все вспомнил: покосившийся домишко, его комнатенку с вентилятором в окне, крики и ругань, дыры, пробитые в стенках ударами кулака. Он привык ни ночь запирать дверь своей комнаты — просто потому, что это помогало ему почувствовать себя немного отделенным от них.

— И я встречался с одной девушкой, Карен, — продолжил он.

— Ты ее любил?

Вопрос застиг его врасплох.

— Не знаю, — ответил он, но потом честность заставила его добавить: — Нет, наверное. — Ему казалось, что он вообще никогда не любил и даже не знал, как это бывает, но Линдси об этом знать было не обязательно. — Но страсти было много, занимались сексом. И вот тем вечером мы с Билли и Томми зависли у старой водонапорной башни за городом, которая уже не работала. Мы пили пиво, которое Билли взял из холодильника у деда. Они жили с дедом и бабкой, потому что родители погибли в автокатастрофе примерно за год до этого.

— Боже! Это тяжело…

— Да, — отозвался он. Сейчас это воспоминание немного притупилось, но он все равно не забыл его. — Еще как.

В прошлый раз он разрешил себе думать о том, что было дальше, когда рассказывал все Милли. Тогда он надеялся, что этого ему больше делать не придется. Бог свидетель: он достаточно часто мысленно проигрывал все случившееся в первые десять лет, а потом просто перестал. Но сейчас он снова туда возвращался, в воспоминания, которые казались нереальными, больше походили на историю, которую он знает, чем на то, что он способен точно вспомнить.

— У нас кончилось пиво, и Билли уехал на своей машине, чтобы привезти еще. А Томми… Томми был пьянее меня. Ему было только шестнадцать. Нам всем не следовало пить, но мы были юнцами… а у меня дома выпивка была делом обычным. Я был… тем хулиганом, с которым водились Билли и Томми, плохо на них влиял.

— Правда?

Ему понравилось искреннее изумление, прозвучавшее в ее голосе, и то, как ее дыхание щекотало ему ухо.

— Да, — подтвердил он. — И вот пока Билли не было, я поссорился с Томми — из-за Карен. Я об этом не знал, но он был сильно в нее влюблен все то время, пока я с ней встречался. Он начал говорить, что я дерьмово с ней обращаюсь, а я совершенно не понял, с чего это он на меня напустился. Я только и мог сказать: «Ты что это, парень?» Я лишь потом понял, что он был от нее без ума.

Тут он замолчал, вспоминая, как странно все пошло потом, насколько он был ошеломлен — и каким невозможным все казалось. И как он перепугался. Его голос стал еще тише.

— Оказалось, она рассказала ему, что беременна… и что боится мне об этом говорить. Вот почему он взбесился. Он знал, что на самом деле я ее не люблю. И, наверное, он решил, что я не буду с ней порядочным. И вот он мне все это говорит, а я пытаюсь все это понять, усвоить, что она действительно беременна и что, похоже, весь мой долбаный мир вот-вот рухнет. И конечно, я пытаюсь добиться, чтобы он сказал мне все. А его несет от злости, он меня колотит, а я хочу добиться от него ответов, пытаюсь убедиться, что все это правда. А он повернулся и пошел от меня. К этому времени я уже и сам был зол и выбит из колеи, и я двинулся за ним. И почему-то… я так и не узнаю почему… он начал подниматься по лестнице, которая шла на водонапорную башню.