Мария Лукина - Технология интервью

• Название: Технология интервью
• Автор: Мария Лукина
• Издательство: Аспект-Пресс
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-7567-0371-9

Данное пособие посвящено важнейшему разделу курса «Основы творческой деятельности журналиста» и в отечественной литературе аналогов не имеет. Книга задумана как практическое руководство для будущих журналистов. При этом автор учитывает опыт практикующих журналистов, а также российских и зарубежных коллег.

Книга предназначена для преподавателей, аспирантов и студентов университетов и других учебных заведений, готовящих журналистов.

---

Провокационные вопросы. Задаются они с целью разозлить собеседника, возбудить страсти, чтобы на волне вспышки эмоций получить открытый, импульсивный ответ. Фактически журналист рассчитывает на то, что собеседник потеряет над собой контроль и выложит все как «на духу». Тоже по-своему манипулятивный прием. Как он действует и какие влечет последствия?

Провоцировать можно с помощью отдельных ключевых слов, на которые «клюнет» герой, или содержанием всего вопроса.

Вот пример из интервью Дмитрия Диброва с кинорежиссером Тиграном Кеосаяном: Д. Я, перед тем как прозвучала заставка, спросил у Тиграна: «А как он называется, твой фильм?» И выяснилось, что у него дурацкое название — «Ландыш серебристый».

К. Потрясающее название!

Д. И чем же тебе так нравится это мещанское название?2

Журналисты, использующие прием провокаций — очень популярный, кстати, в желтой, таблоидной прессе, а также в развлекательном теле- и радиоэфире, — верят в его действенность, в то, что такой вопрос может «раскрыть» человека, дать выход его эмоциям. По мнению многих журналистов-«провокаторов», такие вопросы «не проходят» с людьми, подготовленными к общению с прессой, но очень результативны в беседе с тем, кто этого опыта ранее не имел, и поэтому не ждет от журналистов подвоха. При этом они считают также, что риски, связанные с таким общением, стоят всех возможных последствий.

Известный радио- и телеведущий Матвей Ганапольский признался, что эфирная беседа для него — всего лишь игра, а его провокационная манера — условность, к которой он намеренно прибегает, чтобы обострить разговор: «Недавно Александра Пахмутова в беседе со мной заявила, что Николай Добронравов — лучший на земле поэт-песенник. Я парировал: дескать, для нее он лучший, потому что он ее муж… Вот тут-то и началось! Слава Богу, что к середине беседы мне все-таки удалось обменяться с Александрой Николаевной шутками, мы посмеялись и сошлись на том, что поэзия — штука сложная, а Добронравов — лучший в том смысле, что для создания текстов к музыке Пахмутовой подходит только он…».3

Однако начинающим журналистам следует относиться к провокационной технике интервью с опаской, потому что она может повлечь как предсказуемые, так и самые неожиданные последствия. Например, собеседник может прервать интервью, при этом унизить вас и со скандалом выпроводить из помещения. После провокации вам не подадут руки не только ваши собеседники, но и их коллеги, ваши потенциальные источники, у вас сформируется репутация скандального репортера, и т. д… Перед использованием провокационного вопроса просчитайте все риски, с ним связанные.

Перегруженные вопросы. В вопросе каждое слово играет свою уникальную роль. Помимо того что слово несет определенный смысл и формирует содержание вопроса, с помощью множества дополнительных факторов оно может наполниться добавочными оттенками эмоционального и модального характера: удивления, сомнения, недоумения, недоверия, уверенности или неуверенности и др. К таким дополнительным факторам отнесем интонацию, логическое ударение, особое позиционирование выделяемого слова, а также специальные грамматические средства выражения, к которым относятся вопросительные частицы. Вопросительные частицы ужели, неужели, разве (кроме частицы ли, имеющей нейтральное вопросительное значение) выражают вместе с вопросом различные модальные оттенки, главным образом сомнения, неуверенности или недоверия.

Рассмотрим три вопроса, различающихся лишь вопросительными частицами:

«Было ли сделано все возможное, чтобы спасти экипаж?»;

«Неужели было сделано все возможное, чтобы спасти экипаж?»;

«Разве было сделано все возможное, чтобы спасти экипаж?».

Первый вопрос сформулирован с помощью частицы ли и не имеет дополнительного модального смысла — он просто побуждает собеседника дать ответ. Второй, в который входит частица неужели, помимо поставленного вопроса включает оттенок сомнения, а третий — с частицей разве — недоверия. Какой вопрос предпочтительнее? Конечно, первый, потому что он монофункционален, т. е. содержит единственное побуждение к действиям собеседника — ответить на вопрос. Два других полифункциональны: во втором случае помимо ответа на вопрос об использовании всех возможностей для спасения экипажа собеседник должен постараться развеять сомнения журналиста; а отвечая на третий, — заложить фундамент доверия. Первый вопрос рационален, второй и третий, в которых содержатся оценочные компоненты, эмоционально перенасыщены и требуют от собеседника решения сразу двух задач.

Можно привести много примеров с вопросами, в которых содержатся ненужные, избыточные слова, выражающие определенное отношение журналиста. На первый взгляд безобидное, но эти слова затрудняют ответную реакцию собеседника.

Сравните еще пары вопросов:

«Господин министр, почему за этот закон проголосовало 70 процентов депутатов?» и «Господин министр, почему за этот закон проголосовало только 70 процентов депутатов?»;

«Господин прокурор, вы считаете, что общество не узнает имена террористов?» и «Господин прокурор, вы считаете, что общество никогда не узнает имена террористов?».

Слова только и никогда существенно меняют смысл вопросов, перегружая их избыточной информацией об отношении журналиста к предмету разговора.

Два вопроса в одном. Не менее характерной ошибкой журналистов является и перегрузка, когда вместо одного задаются несколько вопросов:

«Господин профессор, расскажите, пожалуйста, о результатах вашего эксперимента. Сколько на него ушло средств?»;

«Вы видели, как взорвался самолет? В котором часу это произошло?»;

«Господин прокурор, когда вы расскажете о результатах расследования? Почему общество до сих пор не проинформировано?».

Все приведенные вопросы страдают, пожалуй, самой распространенной ошибкой интервью — болезнью перегрузки вопросов, «упаковки» двух вопросов в одном. Происходит это по ряду причин: и от желания репортера «узнать все сразу», и от спешки, и от непродуманной последовательности вопросов.

Что получится вследствие «двух вопросов в одном»? По законам восприятия лучше всего запоминается последнее изречение. Поэтому скорее всего из двух вопросов ваш герой ответит на последний. Как показала практика, так чаще всего и происходит.

Журналист: Русская поэзия традиционно тяготела к французской — от Парни до Малларме. Вы как будто этой традицией пренебрегали и в своем творчестве, особенно раннем, обращались к польской, к английской поэзии. Что привлекает вас в этих литературах? Какое значение имеет для вас русская классика? Какие поэты вам близки сейчас?

Бродский: Начну с конца — я полагаю, вы спрашиваете о русской классике. Прежде всего Баратынский и Вяземский. Как это ни странно, во всякую эпоху почему-то всегда существует только один великий поэт…4

Однако когда ваш герой проявляет явную заинтересованность и хорошо себя контролирует, он безусловно выберет тот вопрос из заданных двух, на который ему выгоднее отвечать.

Даже опытный интервьюер может допустить такую ошибку. В беседе с Родионом Щедриным на перегруженный двойной вопрос Урмас Отт получает соответствующий ответ.

О. Но до Московской консерватории вы еще учились в хоровом училище. Я правильно помню вашу биографию, да? Это был довольно сложный период в нашей стране — конец сороковых — начало пятидесятых годов. Тогда, я знаю, отношение к Шостаковичу и Прокофьеву было тоже неоднозначно.

Я задаю здесь на самом деле два вопроса, из которых Щедрин отвечает на один. То было время, когда в новых условиях гласности много говорилось об ужасах и страданиях периода сталинизма, в какой-то мере тема стала конъюнктурной. Хотя сейчас я бы с удовольствием отказался от второй половины заданного вопроса, в тот раз я его все же задал, чтобы ввести в беседу тему Шостаковича и Прокофьева, о которых в контексте сталинизма говорилось много, их имена даже эксплуатировались. Щедрин почему-то оставляет этот вопрос без внимания, но продолжает биографическую тему…

Щ. Я действительно до Московской консерватории учился в Московском хоровом училище, это было училище свешниковское — Свешников был основателем и организатором училища… Нельзя перегружать вопросы избыточной информацией или ненужным эмоциональным или модальным содержанием. Это затрудняет отвечающего. А два вопроса в одном — одна из самых грубых журналистских ошибок.

«Глупые» вопросы. Под ними подразумеваются неуместные, неподходящие, не относящиеся к делу вопросы. К сожалению, в журналистской практике их не избежать. Всегда наряду с продуманными, содержательными, побуждающими к определенной позитивной информации неизбежны такие вопросы, от которых ваш герой только поморщится или снисходительно улыбнется. Хорошо, если интервью протекает без свидетелей, однако если оно публично, то журналисту не избежать критики в свой адрес. Ему сполна достанется и от коллег, особенно если это пресс-конференция или коллективное интервью, в котором участвуют сразу несколько журналистов.