Борис Духон - Братья Старостины

• Название: Братья Старостины
• Автор: Борис Духон
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03504-1

Братья Старостины — уникальное явление в истории спорта. Легендой они стали еще при жизни, причем все четверо сразу — Николай, Александр, Андрей и Петр. Их главное детище — спортивное общество и футбольная команда «Спартак», созданная их усилиями и их же усилиями превратившаяся в поистине «народную», ставшая предметом поклонения для миллионов болельщиков. Едва ли найдется в мировом футболе подобный пример: старший из братьев, Николай Петрович, начал свои занятия спортом еще до революции, а в 1935 году стал «крестным отцом» нынешнего «Спартака», которым продолжал руководить до самой своей смерти в 1996 году. Без малого столетие, отданное футболу! Причем специалисты — как наши, так и зарубежные — признают: в принципах руководства командой он намного опередил свое время. Третий из братьев, Андрей Петрович, работал начальником сборной СССР, и с его именем связано самое большое наше достижение в футболе — выигрыш первенства Европы в 1960 году.

Но братья сумели проявить себя не только на футбольном поле. Судьбу их отнюдь не назовешь легкой. Им — опять же всем четверым — пришлось пройти и через тюрьмы и сталинские лагеря, 12 лет оказались по существу вычеркнуты из жизни. В их биографиях, как в капле воды, отразилась биография страны, со всеми ее трагическими поворотами.

Предлагаемая вниманию читателей книга необычна. Впервые в серии «ЖЗЛ» выходит биография сразу четырех героев. Можно согласиться с авторами: отрывать биографии братьев одну от другой, рассказывать о каждом из них в отдельности было бы в корне неправильно. Ибо сила Старостиных и состояла в том, что всегда и везде они выступали вместе, ощущая себя семьей и чувствуя поддержку друг друга.

---

С Николаем Петровичем общался несколько раз, он выдавал мне настоящую спартаковскую форму. Мой отец постоянно общался с ним по телефону, приглашал в гости. Увы, Николай Петрович был слишком занятой человек.

Андрей Петрович снабжал меня кроссовками из магазина „Олимп“, давал спартаковские медали. В 1979-м при встрече подарил книгу с подписью: „Дорогому внучатому племяннику Андрею Лаврову на добрую память о старшем Погостовском поколении“. В 1983-м, когда мы виделись в последний раз и заговорили о родственниках, он сказал: „Их столько, что сам разобраться уже не могу. Но ты, как курсант училища Главного разведывательного управления, разберешься. А история покажет, кто есть кто, и будет у вас семейный альбом“.

Я по молодости был наивен и, честно говоря, немного обижался: как же так, про мою бабушку в книгах не написали. Теперь же понимаю, что если бы написали обо всех, то не осталось бы места для рассказа о футболе, которым братья Старостины жили всю жизнь. И восхищаюсь ими уже потому, что при такой загруженности по работе всегда находили время для встреч со всеми родственниками».

Можно вспомнить также о том, что в 1936–1948 годах бухгалтером в ДСО «Спартак» работала другая двоюродная сестра Старостиных, Лидия Николаевна Малиновцева. Она была дочерью Натальи Ивановны Старостиной, сестры Петра Ивановича. И конечно же в ее домашней библиотеке тоже бережно хранились книги братьев с теплыми дарственными надписями.

Были контакты и с Татьяной Владимировной Старостиной, уроженкой Пскова, проживавшей в Петрозаводске. Ее прадед приходился деду героев нашего повествования родным братом. В 1974-м они вместе уточняли родословную. Владимир Старостин вместе с тремя дочерьми жил в Ленинграде, с начала войны служил в войсках ПВО, Татьяна же вынуждена была оставить учебу в аспирантуре истфака ЛГУ и стала инструктором военного отдела Ленинградского горкома ВЛКСМ. Да, Николаю, Александру, Андрею и Петру не довелось сражаться против врага с оружием в руках, но к победе над захватчиками род Старостиных все равно оказался причастен.

Слушая рассказы тех, кто был знаком с братьями еще с пятидесятых годов, мы заметили одну деталь: многие воспринимали их как нечто неделимое. Борис Майоров, замечательный хоккеист, описывая свое первое впечатление от Старостиных, полученное на Ширяевом поле после их возвращения в Москву, не помнил, кто именно из братьев оказался тогда в центре всеобщего внимания. Но сохранил ощущение от появления спокойных, знающих себе цену людей.

Александр Соскин, который не пересекался из братьев только с Петром, про остальных говорил:

«У троих братьев было много схожего. Не столько во внешности (Николай Петрович был худощав, а двое других — коренастые), сколько в манере говорить — старомосковской, купеческой, с ударением на определенные слова и слоги. Даже обороты речи употребляли одинаковые».

Если на домашних празднествах глава рода говорил первым, то на работе он стремился, чтобы за ним оставалось последнее слово. Евгению Ловчеву запомнилась такая ситуация:

«В 1977 году „Спартак“ выиграл турнир в первой лиге и возвратился в высшую. Чествовать команду собирались уже после новогодних праздников, когда мы приступили к подготовке к новому сезону. И надо же такому было случиться, что накануне церемонии проиграли на турнире „Локомотиву“. На разбор игры пришел и Андрей Петрович как представитель центрального совета „Спартака“. И привел такое сравнение: мол, „Локомотив“ сейчас — это пианино „Красный Октябрь“, но настроенное. А мы — „Блютнер“, но не настроенный. И видно было, что Чапай готов закипеть: „У тебя все? Какой 'Блютнер'! У нас вручение малых золотых медалей, а мы проигрываем!“ И тут мне стало очевидно: это для нас Андрей Петрович — авторитет, великий футболист, а для Николая Петровича — мальчишка».

В то же время Лев Филатов, помогавший старшему в работе над книгой «Мои футбольные годы», засвидетельствовал: автор пожелал непременно показать готовую рукопись Андрею. И после замечаний младшего брата внес некоторые изменения. Правленый текст, может быть, в меньшей степени соответствовал исторической правде, но зато не был обиден для участников описываемых событий. «Насколько могу судить, — писал Филатов, — Андрей и его старший брат Николай относились друг к другу с едва ли не идеальным уважением и доверием и, вероятнее всего, именно поэтому, спокойно, твердо, во всеуслышание умели признаться в своих расхождениях, зная, что их родство незыблемо».

Льву Ивановичу было дано разглядеть и главное: «Семья Старостиных — это „Спартак“… Если бы „Спартак“ был частным предприятием, Старостины владели бы контрольным пакетом акций. Но четверым заправлять „Спартаком“ несподручно. И словно по старинному купеческому завещанию, „дело“ получил старший, Николай. Остальные, нося спартаковскую фамилию, исповедуя одну веру, отступили в сторону, уважая права старшего брата, сохранив за собой совещательный голос».

И благодаря этому посылу само спортивное общество с красно-белым флагом казалось построенным на семейных отношениях. Разумеется, внутри «Спартака» было не все гладко, и можно вспомнить еще раз, как в тридцатые годы даже далеко не рядовые члены спортивного общества писали на Старостиных компрометирующие письма. Но где в те времена было по-иному? В конце концов, Павлик Морозов тоже доносил не на кого-нибудь, а на своего отца.

Принадлежность к огромной семье постепенно распространялась не только на спортсменов, но и на болельщиков. Слово из семи букв легко объединяло даже незнакомых. И это было куда важнее, чем выигранные медали и кубки.

Но самое поразительное, что абсолютную непохожесть детища Старостиных на другие продукты советской эпохи уловили иностранные исследователи уже в XXI веке! Перу американца Роберта Эдельмана, в прошлом студента МГУ, принадлежит труд «Московский „Спартак“. История народной команды в стране рабочих», увидевший свет в 2009-м. Текст не лишен фактических погрешностей, однако основная линия очерчена отчетливо: «Спартак» был не только самой популярной командой в Советском Союзе, но и, возможно, самой популярной полуавтономной организацией в государстве. Для многих, полагал Эдельман, поддерживать этот клуб — значило в каком-то смысле высказывать свое «нет» официальному курсу. Старостины были героями, но не из тех, что создало государство.

И пусть сейчас акценты смещены, не случайно же на трибунах, мечтающих о честности и справедливости футбольного действа, время от времени появляется портрет Николая Петровича с предостережением: «Он всё видит».

СЛЕД НА СТРАНИЦАХ И ЭКРАНАХ

Русская речь начала века

Еще раз напомним слова Льва Филатова о притягательности «Спартака»: «Тем, кто затеет складывать пирамидку из доводов, объясняющих его популярность, настойчиво рекомендую не забыть о литературной деятельности Андрея и Николая Старостиных. Ни один наш чемпионского значения футбольный клуб, включая динамовские Москвы, Киева и Тбилиси, столичные армейский и автозаводский, не выдвинул из своих рядов сразу двух оригинальных литераторов…» Между тем литературные опыты Старостиных начинались не с Николая и не с Андрея, хотя не все болельщики даже из числа продвинутых об этом знают.

Как-то раз спартаковским поклонникам была предложена викторина, включавшая вопрос: «У кого из братьев раньше всех вышла книга?» На выбор предлагалось три варианта, а правильным ответом являлся такой: у Александра. Запутаться было немудрено: ведь в спартаковской энциклопедии, изданной в 2002 году, в списке литературы против самой первой книги ошибочно стоит: «Ан. Старостин».

…Однажды у Александра Петровича с Константином Сергеевичем Есениным состоялся такой диалог:

— Любители футбола знают книги ваших братьев — Николая и Андрея — «Звезды большого футбола», «Большой футбол», но вы ведь из всех Старостиных первым взялись за перо?

— Да. Была книжка «Рассказ капитана». О поездке в Чехословакию, о памятном матче с «Жиденице» в 1935 году. Ее выпустило издательство «Молодая гвардия». Потом оно предложило мне сделать книгу «Моя жизнь в футболе». Но книгу я такую не написал. Не было времени. Не получилось.

«Рассказ капитана» представлял собой книжечку карманного формата, отпечатанную тиражом 20 тысяч экземпляров. Необходимо помочь читателям в правильном толковании даты: это произведение увидело свет в 1935-м, а поездка в Чехословакию состоялась годом ранее.

Исходя из стиля, можно говорить скорее о журналистике, путевых заметках, чем о литературе. В духе времени пропагандистская составляющая вышла на первый план, да и фигура автора, надо полагать, была выбрана потому, что он был капитаном сборной Москвы. Спустя много лет как-то наивно смотрятся то и дело возникающие на страницах прилагательные: «буржуазные газеты», «буржуазные команды»… Или вот фраза словно с первой полосы газеты «Правда»: «Попрощаться с нами приехали на вокзал секретарь ЦК комсомола А. В. Косарев, секретарь ЦК и МК ВЛКСМ — председатель МГСФК Д. Д. Лукьянов, ответственные работники ВСФК и МГСФК, представители спортивных организаций Москвы…»