Карен Момджян - Введение в социальную философию

• Название: Введение в социальную философию
• Автор: Карен Момджян
• Жанр: Философия

---

Иное соотношение мы получим в том случае, если сравним формы коллективной жизни обезьян и насекомых. Может показаться странным, но в живой природе прогресс (точнее, усложнение) индивидуальной морфологии, физиологии и этологии животных может сочетаться с выраженным регрессом того, что биологи именуют "социальностью" животных, имея в виду степень взаимоопосредования отдельных жизней, а также подчиненность индивидуальных действий некоторым институциональным, надыиндивидуальным регуляторам поведения.

Во всяком случае ученые уверены в том, что обезьянье стадо по степени своей сложности (функциональной организованности, взаимной координированности усилий отдельных особей) уступает муравейнику или пчелиному рою в той же мере, в какой отдельная обезьяна превосходит отдельное насекомое.

И дело здесь не только в том, что обезьянам, для которых совместная трудовая активность не является постоянным образом жизни, "не нужна" высочайшая степень организованности насекомых, "избравших" нелегкую стезю коллективного "труда", успех которого зависит от согласованности действий. Суть проблемы упирается не в адаптивную избыточность такой организованности, а в принципиальную неспособность высших животных достичь ее при самом "горячем желании", если бы такое, паче чаяния, вдруг возникло бы у них.

Все дело в том, что информация, необходимая для высших форм организации (связанных, как правило, с коллективным трудовым образом жизни), настолько сложна, что ее можно транслировать или генетически, по замкнутым информационным каналам, исключающим "своеволие и недисциплинированность" отдельных особей, или же через механизмы культуры, требующие уровня психического развития, принципиально недоступного даже высшим животным. Сравнительная анархия в обезьяньем стаде оказывается в некотором смысле слова "горем от ума", "перезревшего" для инстинктивных форм коллективности и "недозревшего" до специфически человеческих форм ее поддержания.

Именно эти культурные механизмы интеграции предоставило людям высокоразвитое сознание. Способность символизировать информацию, использовать знаковые формы ее накопления, хранения и трансляции позволила человеку соединить несоединимое в природе - "мышление" и "порядок", отбросить адаптивные дефекты организованности, основанной на беспрекословном инстинкте, и "своевольного ума", ведущего к "анархии", совместить их отдельные преимущества, расширив их до принципиально иных степеней.

В итоге в сообществе людей возникли особые интеграционные механизмы, отсутствующие в самых организованных сообществах животных, а именно система устойчивых "безличных" статусных связей - сознательно поддерживаемых и регулируемых общественных отношений, которые нам предстоит рассмотреть в разделе, посвященном собственно обществу, а не абстрактным свойствам человеческой деятельности.

Завершим на этом предварительную характеристику субстанциальной специфики человеческой деятельности и перейдем к более конкретному ее рассмотрению, сделав для начала несколько важных методологических замечаний.

Глава 3

О "КЛЕТОЧКЕ" СОЦИАЛЬНОЙ СУБСТАНЦИИ, ИЛИ С ЧЕГО НАЧИНАТЬ АНАЛИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

1. О "ЛОГОМАХИИ" И "ЛОГОМАХАХ"

Итак, выше мы привели наиболее абстрактные определения деятельности, характеризующие ее как субстанцию, т. е. способ существования социальной действительности, который выделяет ее во внешнем мире и служит основанием ее внутренней системной целостности.

Считая невозможным определить субстанцию через ее собственные модусы, мы пытались охарактеризовать деятельность через родовое понятие движения, рассматривая ее как форму самодвижения, конкретнее - как разновидность информационно направленной активности саморегулирующихся адаптивных систем. Характеризуя, далее, специфику социальной активности, ее отличие от способа существования биологических систем, мы связали ее с синтезом целенаправленности как высшей формы информационного поведения и труда как особого типа приспособления к среде, адаптивно-адаптирующей активностью.

Фиксируя эти признаки деятельности, мы заранее предупредили читателя о предварительном характере наших определений. Очевидно, что констатация целенаправленного трудового характера человеческой деятельности, не подкрепленная рассмотрением ее реальных механизмов носит сугубо поверхностный, описательный характер. Полнота объяснения требует перехода от "внешних" спецификаций деятельности к анализу ее внутреннего устройства, благодаря которому она и обретает свои отличительные свойства.

Именно такой содержательный анализ деятельности - уже не как некой "формы движения", атрибутизации его родовых свойств, а как действительного субъект-объектного и субъект-субъектного опосредования - мы предпримем в данном и последующих разделах данного труда. Но возникает один "посторонний", можно сказать, традиционный для российского менталитета вопрос: "с чего начать" конкретное рассмотрение структурной, функциональной и динамической организации деятельности, ее реальных форм и состояний? Учитывая, что среди тех, кому адресована эта книга, находятся будущие преподаватели, которым предстоит читать систематический курс социальной философии, в котором темы должны быть связаны неслучайной последовательностью, а не выскакивать произвольно, "как черт из табакерки", сделаем несколько самых общих замечаний о логике построения такого курса.

Нужно сказать, что вопрос "с чего начать" (и как продолжить) рассмотрение социальной реальности, активно обсуждался и обсуждается многими школами социальной философии, предлагающими различные варианты такого "начала". Однако некоторое число специалистов считает проблему "начала" надуманной, не имеющей реального значения для познания, а интерес к ней проявлением приснопамятного "схоластического теоретизирования" или, если использовать более нейтральный в идеологическом плане термин, некоторой "логомахии".

Мы полагаем, что подобный подход, логическим завершением которого является призыв "начинать, с чего начнется" (в соответствии с известной рекомендацией - "ввязаться в бой, а там посмотрим"), нельзя принимать всерьез. В отношении социальной философии он столь же неуместен, как неуместно приглашение строителю начинать постройку дома "с чего придется" можно с фундамента, а можно и со стен или даже с крыши. Реакция строителя на подобное приглашение будет очевидной, и этим она отличается от реакции философов, умудряющихся искать и "находить" аргументы в пользу самых странных идей.

Объяснением такой позиции (но едва ли ее оправданием) может служить лишь искреннее непонимание критиками "логомахии" сложных и неявных законов, определяющих процессуальную системность науки.

В самом деле, следует принимать в расчет, что не только общество, но и моделирующая его философская теория представляет собой динамическую саморазвивающуюся систему. Отдельные категории и целые тематические блоки, образующие ее, нельзя рассматривать в духе Парменида как нечто константное, неподвижное, лишенное генетических связей и взаимопереходов, подчиненных законам мыслительного процесса - столь же объективным, не зависящим от произвола человеческой воли, как и законы природы32.

Как и все в этом мире, философская теория общества имеет свои "начала и концы", которые не зависят от вкусов и пристрастий ученых и которые нельзя не учитывать в процессе преподавания. Важно лишь понимать, что на разных этапах своего самодвижения социальная философия характеризуется разными "началами". Одно дело - начало реального познания объекта, создания науки, предполагающее движение от чувственно-конкретного к первичным абстракциям; другое дело - начало систематизации уже накопленных абстракций, означающей переход от "теории в себе" к "теории для себя", и, наконец, третье - начало рефлексивного изложения созданной теории.

Принцип "начинать с чего придется" может быть (с большими оговорками) отнесен лишь к первому из "начал", когда ученые отбирают и стремятся осмыслить наиболее интересные с их точки зрения свойства объекта, еще не владея информацией об их реальной, объективной значимости.

Переход к систематизации накопленного материала и его последующему изложению убивает эту "свободу выбора", возможность исходить из субъективных гипотетических предпочтений "интересного - неинтересному", "важного неважному" и т.д. Обнаружив реальную систему опосредований и взаимопереходов между различными разделами, аспектами и уровнями своей теории, критически мыслящий ученый, стремящийся связно рассказать о ней непосвященным, вынужден подчиняться объективной дисциплине материала и соотносить его со столь же объективными законами мышления, которые запрещают человеку (не верящему, естественно, в теорию врожденных предустановленных идей) предпосылать концептуальные следствия концептуальным причинам, сложное - простому, мыслительно конкретное - мыслительно абстрактному и т.д. и т.п.