Василий Молоков - Родное небо

• Название: Родное небо
• Автор: Василий Молоков
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Почти месяц мы сидели у моря, ожидая погоды (вот уж буквально по пословице). Каждый день наш "бог погоды", как мы величали Б. Л. Дзердзеевского, получив через Москву и Диксон сведения со всех метеостанций, приходил с составленной им синоптической картой к начальнику экспедиции. О. Ю. Шмидт вызывал летчиков, и мы все вместе изучали карту, решали, возможен ли вылет. Нам была необходима ясная погода на полюсе, иначе не найти подходящую льдину и по размерам, и по прочности.

Но погода оставалась переменчивой: то солнце проглянет ненадолго сквозь облака, то снегопад начнется. И тогда экспедиция изменила план. Решили не рисковать всем сразу, а сперва отправить к полюсу один самолет флагманский. С Водопьяновым должны были лететь Шмидт, зимовщики и кинооператор Трояновский. Экипажу самолета Водопьянова, куда входили такие опытнейшие полярники, как второй пилот М. С. Бабушкин и флаг-штурман экспедиции И. Т. Спирин, предстояло отыскать в районе полюса подходящую льдину для посадки Затем предполагалось, что эта новая, не бывалая доселе станция примет и остальные самолеты.

А пока все участники экспедиции отдыхали. Мы с Бабушкиным пристрастились к лыжам. Ежедневно отправлялись к ледяному куполу острова и часами тренировались в стремительных спусках. Кажется, нашему примеру следовали только двое медвежат, свободно бегавших по территории зимовки. Они облюбовали себе у дома сугроб, наметенный почти до самой крыши, и лихо скатывались с него. Ну совсем как дети! Нас очень забавляло это необычное зрелище. Позже медвежат отправили в Московский зоопарк.

Пришел-таки наконец ясный день! 20 мая рано утром воздушный корабль Водопьянова вышел на стартовую площадку, чтобы совершить последний бросок на 900 километров к полюсу. Торжественно проводили мы в путь первых новоселов океана.

Радисту Н. Н. Стромилову было поручено дежурить в радиорубке моего самолета и следить за полетом Водопьянова. Сначала радиограммы от него шли довольно часто. Но после того как мы приняли сообщение, что машина идет на посадку, связь оборвалась.

Что случилось? Куда лететь на розыск? Трудно описать нашу тревогу! Только к ночи, через десять с половиной часов, мы получили весточку от Водопьянова. Радист Стромилов радостно закричал: "Нашлись! Нашлись!" Оказывается, связь прервалась, потому что на борту самолета вышла из строя рация. Экипаж не мог связаться с нами, пока на льдине не установили радиостанцию.

Посадка прошла благополучно. Водопьянов с Бабушкиным выбрали с воздуха вполне подходящую льдину. Нам они назвали свои координаты и сообщили, что ждут нас. Мы готовы были лететь сразу же, но непогода продержала нас на острове еще четыре дня.

Старт был очень трудным. Трактора никак не могли сдвинуть с места наши перегруженные машины. Тросы лопались. В это время стал надвигаться туман. Как ни спешили, а добрых полчаса провозились с моей машиной. Я должен был взлететь первым и вести за собой самолеты Алексеева и Мазурука. Наконец два трактора сдвинули мой самолет с места. Моторы работали на полную мощность, машина еле-еле поползла, а потом все же поднялась в воздух. Через пятнадцать минут ко мне присоединился Алексеев, а Мазурук, видимо, прошел стороной, и мы напрасно прождали его почти полчаса. Потом и Алексеев отстал. До полюса каждый из нас добирался самостоятельно. Погода благоприятствовала. Мы вырвались из полосы облаков над островом Рудольфа, и над нами засияло яркое солнечное небо. На самолете имелись такие приборы, как солнечный, радио - и магнитный компасы. Для меня, привыкшего надеяться только на свой слух, глаза и руки, да еще интуицию, это было прямо-таки подарком. А тут еще радиомаяк помогал. Правда, Шевелев не дал мне им долго пользоваться - все время занимал рацию: вел переговоры с Водопьяновым и с островом Рудольфа.

- Ты и так хорошо идешь, в самой зоне, - уверял он, направляясь в радиорубку.

Обхожусь и без маяка. Ведь у меня прекрасный помощник - Алеша Ритсланд. Как всегда, он точно рассчитал курс. Мы решили идти по меридиану до полюса и оттуда уже свернуть к льдине. Веду самолет, полностью доверяя своему штурману. И вот Ритсланд сообщает кратко: "Через две минуты - полюс". Смотрю вниз, ожидая чего-то сверхъестественного - может быть, высунувшуюся, как на глобусе, ось земли. Но картина обычная - те же ледяные поля и разводья.

Я отвлекся всего на несколько секунд и тут же увидел изумленное лицо штурмана. "Что же ты, командир! Пора!" - говорил его взгляд. Чувствую себя виноватым и быстро поворачиваю машину от полюса к 89-й параллели, но направлению к льдине папанинцев.

Алеша, мой дорогой товарищ, как великолепно сумел он рассчитать курс и абсолютно верно наметить путь от полюса к льдине! Идем как по начерченной прямой линии. Через десять минут полета во льдах показалась едва заметная черная точка. Вскоре мы уже ясно увидели на снежном поле самолет Водопьянова. В нашей машине всеобщее ликование, а мы с Орловым озабочены: как бы получше провести посадку. Садиться пришлось против ветра, чтобы не столкнуться с флагманом. Первым встретил меня у самолета Отто Юльевич Шмидт.

- Вы замечательно точно привели свой корабль, - сказал он, здороваясь.

Зимовщики приветствовали экипаж, обнимали и целовали нас, поздравляли с прибытием. Много теплых слов было сказано в адрес штурмана Ритсланда. А этот скромнейший человек лишь отшучивался, уверяя, что нам помогла увиденная им ось земли, от которой мы и повернули к льдине. Нас повели в палатку Папанина, где уже было приготовлено угощение, и мы дружно отпраздновали наше прибытие. Потом начали разгружать самолет, ставить под его крыльями палатки для экипажа. Все с удовлетворением отмечали, что ледяное поле для СП-1 было выбрано очень удачно: размеры большие, лед крепкий, многолетний.

На следующий день прилетел Алексеев, которому пришлось сделать вынужденную посадку на льду в семи километрах от полюса. Папанинцы с энтузиазмом приняли очередную партию груза. На льдине закипела работа. Общими силами стали сооружать домик для зимовщиков, устанавливать оборудование.

Нам пора было возвращаться, но требовалось дождаться Мазурука. Он сообщил по радио, что у него вынужденная посадка во льдах, а площадка для взлета непригодна. Я вылетел на поиск его самолета, часа два курсировал над океаном, но безрезультатно. Мазурук неточно сообщил свои координаты. Вскоре он нам передал, что лететь за ним не надо, экипаж сам справится.

Вот так мы и обживали полюс. Вдвоем с Бабушкиным, с которым я крепко подружился, вставали каждый день на лыжи и совершали прогулки по льдине. Торосистые ее окраины особенно далеко не выпускали, а хотелось бы посмотреть, что за обстановка вокруг папанинского лагеря. Погода стояла отличная - сияло солнце, мороз был не более 15 градусов. На лыжных прогулках мы раздевались до пояса и загорали, как на курорте. У меня был фотоаппарат, и я старался сделать побольше снимков - ведь такое событие переживаем! А в часы отдыха в палатке я перечитывал единственную взятую с собой книгу "Обрыв" Гончарова.

5 июня, руководствуясь сообщенными по радио сведениями о новых координатах льдины, увлекаемой дрейфом, прибыл наконец и Мазурук. Его экипажу пришлось своими силами на месте вынужденной посадки расчищать от торосов площадку для взлету, потому он и задержался.

Почти две недели прожили мы в лагере Папанина единой дружной семьей. Когда все экипажи собрались на льдине, мы стали готовиться к отлету. К тому же и погода начала портиться. Поэтому пришлось поторопиться.

В день вылета, 6 июня, сплошная низкая облачность закрыла солнце. На снежной площадке, над которой развевался алый флаг, состоялся короткий прощальный митинг. С большим воодушевлением мы спели "Интернационал". После взволнованных речей Папанина и Шмидта в вековой тишине полюса торжественно прозвучал ружейный салют, и наши самолеты поднялись в воздух. В последний раз мы посмотрели с высоты на лагерь, четверку отважных людей на снегу, оставшихся наедине с Великим Ледовитым океаном...

Мы выполнили свою задачу. Теперь предстоял обратный путь. Но остров Рудольфа не так-то легко отпустил нас. Погода стояла неблагоприятная. Чтобы вырваться с острова, требовалось пробить толщу облаков высотой до 400 метров. И все же мы взлетели! Первым - Водопьянов, за ним - Алексеев, а потом - уже я. Мазурук ненадолго остался на острове, на случай если понадобится вновь лететь к папанинцам. Курс взяли к материку на Амдерму. Оттуда сообщили, что снег на аэродроме тает и надо спешить. Когда приближались к острову Вайгач, появилась низкая облачность. Пришлось идти до Амдермы на высоте 10 метров. Садились на узкую снежную полоску, еле державшуюся на аэродроме. Лыжи бежали по снегу, а крылья находились над землей. Малейший поворот машины вправо или влево грозил аварией. К счастью, все обошлось благополучно. Утром мы сменили лыжи самолетов на колеса, доставленные судном "Садко", и теперь могли спокойно лететь к Архангельску и дальше - к Москве.