Эдриан Маршалл - Спаси своего принца

• Название: Спаси своего принца
• Автор: Эдриан Маршалл
• Издательство: Издательский Дом «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7024-2635-8

Кто сказал, что известного режиссера нельзя встретить в подворотне бедного квартала? Кто сказал, что этот режиссер не может предложить вашей бабушке роль в своем фильме? И наконец, кто сказал, что принцы спасают своих принцесс, но никогда не бывает наоборот? Джун Лиллард со свойственной ей решительностью опровергает все эти заявления. Она встречает режиссера в бедном квартале, помогает бабушке получить роль и спасает мужчину, который совершенно не похож на принца. Но… кто сказал, что принцы не бывают угрюмыми, мрачными и ворчливыми?

Бывают, отважно заявляет Джун Лиллард, и помогает этому принцу спасти свою принцессу…

---

— Я хотел кое о чем поговорить с вами, — Милано посмотрел на Джун так, словно они были заговорщиками. — Надеюсь, вы уделите мне немного внимания?

Джун окончательно растерялась, но ответить не успела, потому что у режиссера зазвонил мобильный. Милано достал телефон и, извинившись перед Джун, отошел, чтобы поговорить.

По выражению его лица Джун поняла, что беседа ему предстоит не из приятных. Милано действительно говорил со своим собеседником довольно резко, видно было, что он недоволен ни тем, кто ему позвонил, ни тем, что ему говорили.

Милано закончил разговор, но к этому времени в гостиную вернулись актеры. Джун не сразу узнала бабушку: грим и одежда изменили Пентилию так, что та выглядела гораздо моложе своих лет. Куда подевалась миссис Петти, которая еще пару часов назад трещала с соседкой о «непутевой молодежи»? Перед камерами стояла решительная, властная женщина в наглухо застегнутой блузке цвета стали и серой юбке из жесткой ткани.

Ничего себе преобразилась, присвистнула про себя Джун.

Девушка уже позабыла о разговоре с Милано, впрочем, и режиссеру было теперь не до нее — надо было начинать съемки.

Через несколько минут гостиная расчистилась. В центре всеобщего внимания оказались трое: Луиза Бергман, одетая в длинное бледно-голубое платье, также глухо застегнутое, как и блузка Пентилии; молодой человек, актер, имени которого Джун не запомнила, и сама Пентилия, которая держала в руках серебряный поднос с чашками, чайником и блюдом, полным пирожных.

Джун увидела пирожные и почувствовала, как предательски урчит у нее в животе. Наверняка эти штуки с жирным кремом особенно вкусные. И вредные…

Милано махнул рукой.

— Начали! Сцена восьмая, дубль первый! — выкрикнула какая-то женщина, и раздался треск черно-белой «хлопушки».

Ну вот и началось, подумала Джун и, забыв о пирожных, во все глаза уставилась на бабушку. Пентилия поставила поднос перед Луизой Бергман и незнакомым Джун актером.

— Спасибо, мама, — поблагодарила ее Луиза.

Мама? Почему мама? — удивилась про себя Джун и тут же сообразила, что миссис Петти сейчас — вовсе не миссис Петти, а мисс Мизетта Хадсон, мать Элисон, то есть Луизы Бергман. А тот молодой человек, чьего имени Джун так и не запомнила, — жених Элисон, которого мисс Хадсон с удовольствием принимает в своем доме.

— Угощайтесь, — любезно предложила Мизетта Хадсон и ласково посмотрела, но вовсе не на дочь, а на ее жениха.

— Спасибо, мисс Хадсон, — поблагодарил Мизетту молодой человек.

— Ну что вы, дорогой… — ласково укорила его мисс Хадсон. — Мы ведь — добрые друзья, так что обращайтесь ко мне запросто: Мизетта. Или мисс Мизетта, как вам будет проще…

— Ты так нравишься маме… — игриво улыбнулась молодому человеку Элисон. — Это просто удивительно. Обычно она не жалует моих ухажеров…

— Вот именно — ухажеров, — сухо парировала Мизетта. — А Брайен — почти что член семьи. Хотя мне до сих пор кажется странным, что такой приличный и воспитанный молодой человек задумал жениться на моей непутевой дочери.

— Мама… — смущенно улыбнулась Элисон. — Не слушай ее, Брайен, — повернулась она к жениху.

Милано махнул рукой и выкрикнул:

— Стоп!

— Стоп! — повторила за ним женщина с «хлопушкой».

Джун вздрогнула и покосилась на режиссера. Она не ожидала, что Милано умеет так громко кричать. Чаще он ворчал и бубнил себе под нос, из-за чего начинало казаться, что ему вовсе не тридцать девять, а все шестьдесят.

— В чем дело? — недовольно поинтересовалась Луиза Бергман.

Джун тоже подумала, что Милано совершенно незачем было так кричать и прерывать съемки. Но у режиссера были на этот счет свои соображения.

— Сейчас объясню.

Он поправил синий шарф, обмотанный вокруг шеи, поднялся со стула и подошел к небольшому столику, за которым сидели актеры.

Первым делом Милано потянулся к чашке, которую сжимала в руках Пентилия. Женщина держала ее так крепко, что Милано пришлось буквально вырывать несчастную чашку из ее рук.

Чем ему чашка не угодила?! — возмутилась про себя Джун.

— Отдайте, — приказал режиссер, и Пентилии пришлось отпустить чашку. — Вот в этом-то все и дело. Вы вцепились в нее так, что у вас пальцы покраснели. Оператор снимает средним планом, но я подозреваю, что даже на среднем плане это будет заметно. Ну зачем вы впились в нее, а, миссис Пемзилия?

— Пентилия, — с достоинством поправила его бабушка. — Мы ведь пьем чай, не так ли?

— Так ли, так ли, — раздраженно пробормотал Милано. — Но это не значит, что все должны вцепиться в свои кружки и сжимать их, пока фарфор не треснет или не посинеют руки. Вы должны взять чашку. Вот так, — продемонстрировал он, — поднять ее, поднести к губам, а потом поставить на блюдце. А что делаете вы? — Милано сжал ручку чашки пальцами. — Вы пытаетесь ее раздавить…

Луиза Бергман позволила себе всего лишь одну беззлобную улыбку, но сделала это совершенно напрасно: Милано тут же набросился на нее:

— А вы, Луиза? Ваша героиня — молоденькая и неуверенная в себе девушка, которая во всем идет на поводу у своей матери. Брайен для нее — очередной проект мисс Мизетты. Она и глаза-то боится поднять на молодого человека… Вы же флиртуете с ним, строите ему глазки. Улыбаетесь так, словно собрались его соблазнить… Что до вас, Томми, — повернулся Милано к актеру, которому его слова едва ли не польстили, — то у меня одна-единственная просьба: не сидите, как истукан! Эта девушка вам нравится, очень нравится. Но вы далеко не уверены, что она отвечает вам взаимностью, и делаете все, чтобы ее очаровать. Всем, надеюсь, понятно, что я хочу увидеть? — спросил Милано под конец своей разгромной тирады.

— Всем, — дрожащим подбородком кивнула Пентилия.

— Понятно, — с томным вздохом ответила Луиза.

Томми ограничился едва уловимым наклоном головы.

— Отлично. Что ж, продолжаем.

— Начали! Сцена восьмая, дубль второй, — предупредила женщина с «хлопушкой», и съемки продолжились…

Экзекуция прервалась только через полтора часа. У Джун затекло все, что только могло затечь. Все это время она ерзала на подоконнике и мечтала о прогулке, свежем воздухе и дневном свете — в гостиной светили большие лампы, которые, наоборот, создавали впечатление, что за окнами — вечер.

Покинуть съемочную площадку Джун не могла: разумеется, ее уход заметила бы бабушка, которой и так порядочно досталось от режиссера. Джун дала себе обещание, что пока бабушка «не разыграется», не привыкнет к тому, что она — актриса, внучка будет терпеливо сносить подобные экзекуции.

— Никогда бы не подумала, что одну-единственную сцену можно снимать так долго, — поделилась Джун с Пентилией после того, как объявили перерыв.

— Что вы хотите от Милано?.. — вздохнула Луиза Бергман, сидевшая рядом с Пентилией. — Я слышала, что полтора часа — еще не предел. Так что мужайтесь, миссис Лиллард. Милано не успокоится, пока не выжмет из нас все соки. О, Оливье, — улыбнулась она подошедшему актеру. — А вы — стойкий оловянный солдатик. Я думала, сбежите уже через полчаса.

— Я не убегаю от трудностей, — с улыбкой ответил ей актер. — К тому же мне полезно посмотреть, как играют другие. Я же должен понять, что за человек — моя возлюбленная…

Луиза ответила ему кокетливой улыбкой.

— А вы, — обратился Оливье к Джун, — тоже будете играть в «Моих странных друзьях»?

— Нет, — покачала головой Джун. — Я приехала с бабушкой, — кивнула она на Пентилию. — Как «группа поддержки». Я и раньше подозревала, что из меня не вышло бы актрисы, но сегодня убедилась в этом окончательно. Эта профессия требует огромного терпения. И мужества, — покосилась она на бабушку, — чтобы выдерживать натиск Милано…

Оливье и Луиза расхохотались и принялись болтать о чем-то своем. Джун заметила, что общество друг друга доставляет им большое удовольствие. Судя по всему, Оливье остался на съемочной площадке только из-за Луизы. Как и Джун — только из-за бабушки…

Восьмая сцена, раскрывавшая характер взаимоотношений матери и дочери, а также дочери и ее жениха, была наконец-то снята. Настала очередь следующей, девятой сцены. В ней Элисон расспрашивала Мизетту Хадсон о семейной реликвии — старинном серебряном кресте, украшенном александритами, — которая, по слухам, приносила этой самой семье одни лишь беды.

Томми Дангл, актер, игравший Брайена, — с ним Джун успела познакомиться и пошептаться в то время, как Милано в очередной раз отчитывал актрис, — сказал ей, что десятая сцена будет снята как ретроспекция. Джун, конечно же, не поняла, что такое — ретроспекция, но Томми объяснил ей, что этот термин означает включение в сюжетную канву воспоминаний о событиях, которые произошли до начала сюжета.

— А-а… — восхищенно пробормотала Джун. — Значит, эту историю Милано хочет снять отдельно…