Дэфид аб Хью - DOOM: Небо в огне

• Название: DOOM: Небо в огне
• Автор: Дэфид аб Хью
• Жанр: Фэнтези

Гавайи — последний форпост цивилизации на Земле захвачен бесами, предателями, и кошмарными созданиями прямо из ада. Человечество кажется, обречено на кровавый финал. Затем Гавайи получают сообщение от союзников утверждающие, что они на нашей стороне. Наш последний шанс: установить контакт.

Единственный человек, для данной работы — капрал Флинн Таггарт, Корпус морской пехоты США — «Флай» для своих. Он вел борьбу против демонов, когда они проникли через врата на базе Фобоса. Теперь Флаю придется выполнить более сложное задание: вернуться на Фобос — и проложить себе путь через демонов, чтобы связаться с человечеством ради спасения…

---

— Они не гниют? — спросила я, выпалив первое, что пришло в голову.

— Они не подвержены натуральному разложению. Хотя зомби, конечно, разлагаются по причине их изначально человеческой ткани.

Он надел пару хирургических перчаток и ткнул красную сторону огромной груди, лежащей совершенно отдельно от остального. Она выглядела, как самая большая в мире и практически сжеванная жвачка.

— Запаха нет, — сказала я.

— Верно, вони никакой. У кибердемона.

— У кого?

— Я забыл. Вы зовете их как-то по-другому, ведь так?

— Паровой демон.

— Да, ну а мы стандартизировали терминологию для официальной правительственной науки. Как тебе, для примера, какодемон?

— Чего?

— Вы называете их тыквами. Признаюсь, мне самому нравится это название, из-за ассоциаций с Хэллоуином, но оно не годится для официального имени.

— У вас имеются какие-нибудь какодемоны здесь?

Он повертел головой.

— Они растворяются сразу после того, как их ткани нарушены. Когда мы пытались взять образцы для анализа, мы остались лишь с тестовой трубкой с жидкостью и порошком внутри.

Скажи мне, Джилл, что ты думаешь о кибер… э, паровом демоне?

— Имя «кибердемон» имеет смысл, — согласилась я. Я решила не говорить, какие ассоциации у меня возникают с «какодемоном». — Механические детали вшиты в тело так глубоко…

— Это не приложения, — поправил он. — Смотри!

Он указал на часть руки, которая начиналась как плоть и заканчивалась как металлическая ракетная установка.

— Ни у руки, ни у установки не видно конца, но видна кросс-секция, которая показывает связь между рукой и оружием. Ты ведь видишь ее, не так ли, Джилл? Тебе не нужен микроскоп.

Единственный раз, когда я видела демона так близко, был, когда паучья нога чуть не раздавила меня на поезде, когда мы спасали Кена. Мне стало интересно, как Эйкерман назвал паука. В любом случае, видеть кросс-секцию на демоне было для меня ново.

— Я не верю в это, — заключила я.

— Присмотрись — и поверишь.

Красный цвет переходил в серебристо-серый. Разделительной линии не было. Ракетная установка вырастала из плоти.

— Это для Рипли, — сказал он.

— Что?

— Фразочка из того времени, которого ты не застала. Это значит, что в это трудно поверить, но доказательство прямо перед глазами. Когда я впервые начал изучать этих созданий, больше всего я был озадачен их оружием. Подумай сама. Импы стреляют оружием, которое прекрасно согласовано с телом.

— Мы тоже зовем их импами. Или, иногда, «колючими».

— Ха-ха. Ваши тыквы делают то же самое, что и импы, с шарами из концентрированной кислоты и воспламеняемого газа. Почему же тогда те твари, что покрупнее, используют оружие, похожее на артиллерию, созданную людьми?

Я никогда не думала об этом. Если кто-то пытается ранить меня ножом, меня не интересует, откуда он его достал.

Но доктора Эйкермана это интересовало.

— Все это милитаристское вооружение выглядит неподходящим, — продолжал он. — Если они способны создать интегрированную внутрь силу и управлять ею, зачем создавать придаток, который требует внешнюю амуницию?

— Поняла, — сказала я взволновано. — Вы хотите сказать, если ты и так Годзилла, зачем тебе оружие?

— Совершенно верно, Джилл. Ты действительно выдающийся ребенок.

Я не хотела комплиментов. Я лишь хотела, чтобы обсуждение продолжалось.

— Вы уверены, что они откуда-то добывают снаряды и ракеты? Возможно, они их тоже выращивают?

Эйкерман прекратил делать то, чем был занят — настраивал компьютерный дисплей, показывающий внутренности монстра — и снял свои очки.

— Только что ты доказала, что стоишь большего, чем все те люди, с которыми я работал, вместе взятые. Ты можешь также помочь мне в, э-э-э, коммуникации с Кеном. Его доктор сказал, что это будет возможно, только когда он придет в норму. Но он был настолько близок к данному вопросу, что понимает аспекты их биотехнологии как никто другой.

Я кивнула.

— Теперь я помню. Кен говорил нам, что ракеты, пушки и прочие устройства были украдены у покоренной ими расы. Так что если пушка отделена от тела, значит она не выращена демоном.

Эйкерман закончил мою мысль:

— Но если она и демон — одно целое, значит она как-то выращена. Оригинальная версия оружия, должно быть, была украдена в самую первую очередь. Затем они модифицировали их по своей биотехнологии.

Он снова повернулся ко мне спиной и я заметила, что она покрыта маленькими красными и желтыми пятнами. Мне не хотелось знать, откуда они. Теперь он говорил очень взволновано:

— Что нам нужно — так это живой образец большой твари.

Он усмехнулся. Может быть, он действительно был ученым-психом. Я обязана была задать очевидный вопрос:

— А вы сможете его контролировать?

— Мы уже управляли живыми зомби здесь. Звучит забавно, не так ли? «Живой зомби».

— А у вас есть живые? — я чуть ли не обалдела, когда он произнес это. Участие в битве превратило меня в убийцу… неубиваемых.

— Конечно, но их контролировать легко. В них нет сверхчеловеческой силы. Ты знаешь об этом, ведь ты сражалась с ними.

— А вы сражались?

— Ну, нет, но я их изучал.

— Поверьте мне, доктор, они опасны.

— Но они поддаются управлению. Это все, что я могу сказать. Если бы у нас был живой кибердемон, у нас возникли бы проблемы с его удержанием. То же самое касается нашего манкубуса, если бы он был жив. Как мне известно, вы зовете их толстяками.

— У вас есть целый толстяк?

— К счастью, он умер. В отличие от образца перед нами, тот, похоже, долго разлагается.

Я засмеялась.

— Они настолько воняют, когда живы, что я не могу представить что-либо хуже.

— Смрад напоминает мне гниющую рыбу, прокисший виноград и пот в запертой комнате.

Пойдем. Я все тебе покажу.

Ему не обязательно было брать меня за руку, но я ему позволила. Он был как милый дядя, который готовиться продемонстрировать свою комнату страха. Мы прошли мимо секции, в которой были летающие черепа, лежащие, словно байкерские шлема.

— Что вы думаете о Клайдах?

— Ничего, — ответил он быстро. — Мы думаем, твои друзья ошиблись, думая, что эти твари могут быть продуктом генной инженерии. Возможно, они предатели человечества, которых слегка обработали, чтобы те стали сговорчивей.

Толстяк, лежащий за стеклом, навеял мне ассоциации с гигантским мясным кочаном, который был оставлен на солнце. Металлические пушки на его руках были удалены и сложены возле монстра, словно гигантские фонари. Без них он выглядел жалко.

— Ты не сможешь учуять запах отсюда, но если желаешь войти в комнату…

— Нет, спасибо, — отказалась я, неуверенная, шутит он или нет. — Давайте посмотрим на зомби.

Лучше бы я не спрашивала.

Он привел меня к самому концу склада, где я увидела других людей в белых халатах.

Раньше мне казалось, что все пространство принадлежало Эйкерману и его монстрам. Мы вышли в коридор. Видимо, для зомби выделили особое место.

Как я уже говорила, что мне нравилось в ученых — так это то, что они отказывались снисходительно разговаривать с детьми. Эйкерман начал лекцию, и мне это нравилось:

— Наиболее интересное в зомби — это их остаточный речевой аппарат. Мы записали несколько часов диалога зомби. Некоторые из них были записаны во время вторжения, в них говорилось о вратах и о том, что находится за ними. Другие произносят слова из своей жизни, повторяя фразы, которые говорят что-то о них самих. Последняя исследуемая группа не говорит вообще. Мы пытаемся узнать, сохранили ли они возможность мыслить после трансформации.

— Нет, — сказала я настолько твердо, насколько могла. — Все человеческое в них умерло.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — сказал он. — Было бы легче для всех нас осознавать, что по другую сторону баррикады мы убиваем не людей.

Я потрясла головой.

— Нет, вы не понимаете, — ответила я ему. — Я убью любую гадину, предавшую нас. А ведь предатели — они все еще люди. У меня не возникло бы никаких проблем спустить курок на тех червяков в правительстве, которые помогли демонам.

Хорошо, успокойся, — сказал он абсолютно другим тоном голоса. — Я действительно говорил только что о себе. Мне действительно легче работать над этими, э-э, зомби, если я считаю, что в них нет ничего человеческого.

Арлин всегда говорит, что я могу быть настоящей врединой, так что я решила быть ей нарочно. Я спросила:

— А есть ли для вас разница, доктор, если бы они были гениями при жизни?

Вместо того, чтобы прийти в бешенство, он рассмеялся.

— Ты просто прелесть, Джилл. Мне нужно быть осторожным с тобой. Я думаю, нам понравится работать вместе. Сейчас мы можем начать. Какова твоя теория по поводу того, почему некоторые крупные монстры выглядят разумными?