Андрей Молчанов - Ядерные материалы

• Название: Ядерные материалы
• Автор: Андрей Молчанов
• Жанр: Детектив

---

Молчанов Андрей Ядерные материалы

Андрей Молчанов

Ядерные материалы

Анонс

Беглый каторжник и журналист-неудачник, бывшие кагэбэшник и офицер-подводник - они все очень разные, и у каждого своя цель. Под флагом "Гринпис" на борту научно-исследовательского судна они плывут в составе команды к затонувшим российским ядерным подводным лодкам. Корабль начинен взрывчаткой. Основная часть команды - террористы. От экспедиции веет смертью. Пока наши герои - врозь. Но очень скоро им придется объединиться, чтобы выжить, чтобы спасти мир.

Пролог

Антон Филиппов ехал на своем стареньком "жигуленке" из института, где оканчивал пятый курс вечернего отделения. Ехал, то и дело сбрасывая рычаг переключения передач в "нейтралку", и с досадой думал, что завтра на работу придется отправляться на метро, поскольку денег на бензин, который он сейчас столь усердно экономил ездой на холостом ходу, в ближайшие три дня не предвидится, а занять у сослуживцев - дело дохлое, зарплаты в конторе мало того, что задерживали, но и урезали. Попросить в очередной раз у отца? А что отец? Тоже - нищий научный сотрудник из того же, как и он, Антон, конструкторского бюро.

Некогда, в незабвенную социалистическую эпоху, КБ процветало, выполняя оборонные заказы, связанные с атомным подводным флотом страны, даже на должность рядового инженера в нем существовал конкурс, но после краха коммунистической доктрины в считанные годы все сникло, захирело, а после началось какое-то вялотекущее выживание, напрочь лишенное основательных перспектив. Былая мощь и слава советской науки канули в область мифологии.

И зачем он пошел по стопам отца, зачем внял его оптимистическим прогнозам и заверениям о возрождении значимости статуса ученого? Вон, дорожный мент на перекрестке... Сытостью от мента веет, как от бегемота, да и рожа под стать... Тормозни его сейчас мент - не откупишься, а техосмотра на машину нет, старая тачка, без взятки соратничкам этого уличного вымогателя хрен получишь заветный талон... В их банду, что ли, податься, покуда возраст позволяет? Там, в банде, формулы незамысловатые и все глубоко жизненные, к материальным ценностям и потребностям привязанные...

Так и есть, пришла беда, тормозит мент, машет лениво палкой, приехали!

Толстые пальцы небрежно, словно карты после сдачи, перетасовали техпаспорт, водительское удостоверение и штрафной талон.

- Пройдите в машину на освидетельствование, - последовала команда, и патрульный кивнул на стоявший неподалеку "уазик" с надписью "Милиция" на двери.

- В смысле - на алкоголь? - спросил Антон, с некоторым воодушевлением сознавая, что попал в плановую проверку на пьянство за рулем и к просроченному техосмотру, видимо, патрульный цепляться не станет.

- В смысле, - прозвучал неприязненный ответ.

Задняя дверь "уазика" открылась, Антон протиснулся в темноту салона, отдаленно удивившись, что в нем не горит ни одна лампа, и последнее, что запомнилось ему из этого дня, - именно свое вялое недоумение, чьи-то расплывчатые силуэты на сиденьях машины и - тупой внезапный удар в голову, смявший испуганно встрепенувшееся сознание в хаотичное раздрызганное забытье бредовое, ускользающее, слепо тыкающееся в неясные прорехи, за которыми тускло угадывалась какая-то явь...

И проявилась эта явь, когда он очнулся на соломенной подстилке в смрадной духоте дощатого сарая, увидел над собой суровое и смуглое, в морщинистых складках лицо, надвинутую на лоб высокую баранью папаху и услышал незнакомое, на чужом языке, глухое слово, в котором звучало равнодушное удовлетворение - мол, хорошо, жив...

Вкус ледяной воды на иссохшем, вспухшем языке, пробивающийся ярко-голубой свет из щели в дверном косяке, тепло тяжелого и сыроватого, как бетонная плита, старого ватного одеяла, укрывшего его тело... И сон. На сей раз - просто сон - властно обрушившийся, исцеляющий, сулящий непременное пробуждение...

Он подумал, а может, вспомнил: так, наверное, ощущает себя душа, вновь вернувшаяся на землю в тело младенца: я снова здесь, я еще не знаю, где я, но узнаю об этом вскоре... И - узнает, единственно - забыв о себе прежней...

На следующее утро в сарай пришел старик, вновь дал ему воды, несколько пресных, словно пластилиновых лепешек, затем помог встать с подстилки и вывел из сарая.

Вокруг расстилались темно-зеленые низкие горы, уходящие за горизонт. Хищная птица парила в воздухе. Он стоял на плоской проплеши скалы, а за спиной его ютилось убогое горное селение, составленное десятком сложенных из камней жилищ вдоль круто взбирающейся в гору, мощенной теми же камнями улочки.

Приметы окружающего его пространства были очевидны...

- Я в Чечне, да? - не оборачиваясь на старика, произнес он в пространство, неотрывно глядя на повисшую в воздухе птицу. И в ответ услышал хриплый насмешливый хохоток. Рядом со стариком, невесть откуда появившись, стоял бородатый крепыш, одетый в камуфляж, с перекинутым через плечо автоматом.

- Догадливый, да? - сказал крепыш. - Ну чего, догадливый, хочешь к маме-папе в Москву свою, да? Тогда сейчас кино снимать будем, хорошо понимаешь? Скажешь папе, что будешь жив, пока он послушный будет...

- У моего отца нет денег, - проронил он. - Это глупо...

- Какие деньги у профессора? - согласился крепыш. - Он нищий, и ты нищий. Но два нищих, дай им верное дело, миллиард заработают... Иди за мной, кино готово, пленка в камере. Режиссер у нас, да? Он все тебе скажет, как говорить. Кино сделаем, обед будет. Потом со стариком за хворост пойдешь в лес, трудотерапия называется... Тут тебе много еще трудотерапии будет, здоровым в Москву приедешь...

А потом потянулись безъязыкие дни, словно распятые на изгвазданных овечьим навозом стенах сарая, дни в тряпье, в покоробленных солдатских кирзачах, в ужасе ночных пробуждений, когда холодные веки поднимали темень, в которой звякали кандалы на затекших лодыжках, и не было конца отчаянию, и вспоминалась Москва - больно и сладко, и вспоминался тот, кто некогда ехал в тепле машины в тепло светлого дома и досадовал, что завтра ему придется тащиться на работу на метро, - среди людей, полированного мрамора, реклам, сотен пестреньких магазинчиков... И неужели этот дивный мир представлялся ему до скуки обыденным и серым?

И, в очередной раз задав себе этот вопрос, он начинал, содрогаясь всем телом, смеяться, страшась своего смеха - гортанного и удушливого, похожего на хрип умирающего в капкане зверя.

Согласно подтвержденной компетентными лицами информации, известный исламский террорист Аль-Каттэр в ходе успешно проведенной спецслужбами США операции был задержан в Римском аэропорту, откуда он намеревался вылететь по поддельному паспорту в Саудовскую Аравию. Как следует из сообщения, после проведения необходимых формальностей Аль-Каттэр в сопровождении конвоя был отправлен специальным самолетом в Соединенные Штаты, где, скорее всего, предстанет перед судом за совершенные преступления против мирового сообщества.

Своей секретарше Леонид Павлович, заместитель министра, доверял безоглядно. Их связывало уже восемь лет работы, и в течение этого времени ему не удалось высказать ей ни единого замечания или упрека.

Худощавая и несколько угловатая дама, чей возраст определялся как "слегка за сорок", внешними данными не блистала, однако была необыкновенно опрятна, одета в лучших традициях строгого вкуса и к служебным обязанностям относилась не просто безукоризненно, но и с долей деликатной инициативы, безошибочно упреждая его зачастую и толком-то не оформившиеся намерения.

Не дорожить подобным работником мог позволить себе лишь полный болван, но болваном себя замминистра не считал, а потому к нищенскому формальному жалованью доверенной служащей никогда не забывал прибавить пять-шесть бумажек с изображением Бенджамина Франклина, но вовсе не в качестве подачки, а как своего рода партнерский процент, естественно, не подлежащий занесению в налоговую декларацию.

С недавней поры секретарша выводила на него порою весьма перспективных и щедрых посетителей, предваряя их визиты ненавязчивыми сопровождающими характеристиками информационно-аналитического свойства. Для него, искушенного чиновника, эти установочные данные мгновенно становился первоосновой того общения, что в результате воплощалось в симпатичный пухлый конвертик, содержащий массу калорий и положительных эмоций...

И если секретарша мягко, но убедительно произносила: "Этого человека стоит принять, Леонид Павлович..." - то, вне зависимости от занятости, он просителя принимал. Причем не всегда и в расчете на взятку, ибо, в конце концов, у распорядительницы его канцелярии тоже могли быть сугубо личные устремления и интересы - живой все-таки человек... И не старуха. К тому же вдова, двое детей...

Впрочем, особенностями ее личной жизни он не интересовался, опасаясь превратного толкования такого любопытства. Его вполне устраивали взаимно сдержанные, чисто служебные отношения, дающие им возможность неподчеркнуто, но и удовлетворенно соотносить их с практическим результатом.