Slav - Центр круга

• Название: Центр круга
• Автор: Slav
• Жанр: Фэнтези

БЕТА: Nari

ЖАНР: приключения/AU

ПЕРСОНАЖИ: Том Реддл и множество новых персонажей.

РЕЙТИНГ: PG

ДИСКЛЕЙМЕР: На все выдумки Дж. К. Роулинг не претендую, а за свое непременно отвечу.

СОДЕРЖАНИЕ: Круг является самой совершенной формой: у него нет ни начала, ни конца, ни углов, ни изъянов, ни направления, ни ориентации. Он, как свернувшаяся кольцом змея, воплощает безграничность, вечность и абсолют. Сам Круг самонадеянно полагает, что обрисовывает пустоту, но это величайшее его заблуждение. Всегда существует Центр – единственный, кто ведает о судьбе и назначении Круга.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ:

а) Перевод имен и фамилий росмэновский!

б) Некоторые «факты» условны или вовсе придуманы, будьте снисходительны. Почти весь фик – вранье, но зато, какое правдоподобное…

в) На момент формирования идеи фика Автор не прочла ни одного произведения других фикрайтеров на тему детства Тома Реддла. Любое совпадение – случайность.

РАЗМЕЩЕНИЕ: All rights reserved. Ничто из фика не может быть скопировано (частично или полностью) в корыстных целях и без письменного разрешения автора.

ПОСВЯЩЕНИЕ: Посвящается… во–первых, Нарциссе за обстоятельные он–лайн разговоры о темных сторонах души Тома; во–вторых, gorlum’у за солидную труднооспоримую критику; в–третьих, (по счету, но не по значению) violе за бесценные рекомендации и окрыляющее доверие.

---

У Хью иная история. Он попал в приют в возрасте девяти лет, и как, оказалось, до того момента рос невыносимым неряхой. Это стало заметно даже среди воспитанников приюта, Том иногда брезговал садиться за один стол с Хью, столь дурно несло от его одежды. Единственный, с кем Хью удалось сдружиться, был Дирк Дейвис, и то только потому, что в приют их распределили практически одновременно. Том вспоминал, что уже на следующий день после появления Хью в приюте, возникли шуточки о его росте и нескладной фигуре. Повседневная, рабочая и воскресные одежды ему не подходили, тут коротко, там жмет, здесь топорщится. Монахиням тогда пришлось шить буквально на заказ, но всего через полгода одежда оказалась малой. И все началось заново… Сироты открыто дразнили Хью аристократом, мол, носит одежду только индивидуального пошива. А самонадеянный Хоппс умудрялся этим гордиться, напускал на себя важный вид, что вкупе с неряшливостью создавало комичную картину.

Том за спором не следил. Вот уже несколько минут возился с чемоданом, изображать задумчивость не было нужды: в голове зрел план о переселении Антонина из голубятни. Со стороны выглядело так, словно он никак не мог открыть чемодан. Том еще поклацал запорами, посопел, затем с раздражением пнув чемодан, обратился к Пиклсу:

— Пиклс, у тебя самодельные отмычки остались?

— Тебе зачем? – удивился тот.

Перебранка между Мартином и Хью стала затихать, потому Том понизил голос:

— На чемодане замок заклинило, а там пижама.

— Они у Николаса, – сказал Пиклс весело, – подожди, сейчас кликну. Николас!

Том вздрогнул от того, насколько громко Пиклс окликнул Ламбета, слишком громко. На третьей кровати у противоположной стены заворочалось, взлохмаченный Николас приподнялся на локтях.

— Чего?

— Верни отмычки! – потребовал Пиклс.

Теперь в комнате звучали лишь голоса Пиклса и Ламбета, Том неуютно поежился.

— Сейчас?! – рявкнул Николас возмущенно.

— Нет, через неделю! Боже, конечно же, сейчас!

Николас с ворчанием вылез из‑под одеяла, стал рыться в тумбочке, изнутри повалилось всякое барахло.

— Зачем сейчас‑то? – бухтел он с недовольством. – Утром бы и отдал…

— Они Тому нужны! – прикрикнул Пиклс. – У него чемодан заклинило!

— Пиклс! – одернул Том, но было поздно. Теперь все двенадцать мальчишек были в курсе того, что пижама у Реддла в чемодане, но замки заело, и срочно требуется отмычка.

Том одарил Пиклса убийственным взглядом, но тот изумленно вздернул брови.

— А что такого?

Со спины к Тому подошли, на плечи опустились две ладони, с силой оттолкнуло в сторону. Том успел лишь оглянуться.

— Зачем отмычка, Ребус, – оскалился Стайн недобро, выволакивая чемодан в проход между кроватями, – если есть друзья?

Заинтересованный Уорлок бросил возню с расстегнутой пижамой, кинулся к Стайну с воплем:

— Друг в беде не бросит, верно, Ребус?

— Ты мне не друг, Уорлок, – возразил Том, присел на свою тумбу.

— Это и радует. Стью, пасуй мне! Устроим чемоданбол. Эй, ребята, кто еще хочет поучаствовать?

Чемодан был тяжел, но Стайн поднатужился, подхватил на плечо, так словно собрался всерьез пасовать Уорлоку.

Том вдохнул и выдохнул, принялся расстегивать подтяжки, как обычно перед сном. Тут главное не потворствовать массовым забавам: станешь играть по их правилам и проиграешь; кликнешь сестер – прослывешь трусом, хуже этого только церковный хор; а изобразишь равнодушие, в миг отвяжутся. Он уже и прежде изображал равнодушие, и всегда отвязывались: псы гонятся только за теми, кто убегает. Волшебная палочка грела правое запястье, и Том тихо ликовал, что самое дорогое все же при нем.

Лицо Стайна покраснело от натуги, но чемодан не опустил, даже умудрялся перекладывать с плеча на плечо.

— Уорлок, Стайн, хватит, – возник неподалеку Мартин. – Скоро обход, всем нужно ложиться.

Уорлок и не слышал, всем своим видом призывал других поучаствовать в игре. Том теперь и вовсе отвернулся к стене, буднично расстегивал пуговицы на манжетах, но будто бы и затылком видел сирот. Ждал того неосторожного, кто рискнет присоединиться. Конни Кларк покосился на спину Тома, вспомнив о чем‑то давнем, глубже закутался в одеяло. Хоппс и Дейвис обменялись красноречивыми взглядами и разошлись по кроватям. Остальные же знали Тома слишком долго, чтобы завязывать с ним ссору из‑за такого пустяка.

Угрюмый Николас отыскал‑таки отмычки, прошлепал мимо Уорлока.

— Дик, серьезно, хватит.

— Всего один тайм, Ламбет, – протянул Уорлок. – Присоединяйся.

Не доходя до кровати Пиклса, Николас швырнул ему отмычки, резко обернулся.

— Сказано, уймись.

Уорлок посмотрел на него зверем: умышленно Николас никогда не искал драки, но уж если ее искали другие, хватало нескольких его слов или взгляда, чтобы урезонить забияку. Стайн понял, что веселью приходит конец, швырнул Уорлоку чемодан с воплем:

— Лови, Дик!

Уорлок сделал вид, что принимает пас, а в следующий миг отскочил в сторону, и чемодан беспрепятственно хряснулся об пол. Том вздрогнул всем телом, чуть обернулся. На самом деле замки были никудышными, пасть чемодана перекосило, по полу разметало содержимое: учебники, носки, серебристо–зеленый галстук, мешочек с перьями, свитками пергамента и чернильницей, брюки, мантию.

Уорлок склонился над чемоданом, рассматривая пожитки Тома. Все в комнате замолчали в ожидании, Стайн приблизился к другу, тоже с умным видом уставился на «мяч». Николас начинал закипать, бросил взгляд на Тома, но тот выжидал. Уорлок всегда был поверхностен для того, чтобы заметить необычные книги с бойкими названиями типа «Слова и словечки, оЧАРЫвательные и не очень». Том знал эту слабость недруга, потому и бездействовал, но случилось непредвиденное.

Уорлок вытащил из тряпья школьную мантию слизеринца, покрутил с недоумением, хмыкнул:

— Ребус, ты чего на маскарад собрался?

Уорлок расправил мантию так, чтобы и другие смогли оценить его остроумие, но Марк Детфорд неожиданно вскочил с воплем:

— Она такая же! Такая же, как и на тех странных людях!

Взгляды обратились к Марку, Том всерьез забеспокоился, стал рядом с Николасом. Марк подбежал к Уорлоку, боязливо тыча в мантию, зачастил:

— Стью, ты же сам первый их увидел, потом и нам показывал. Уорлок, ты ведь тоже там был!

Уорлок посмотрел на недоумевающего Стайна, тот пожал плечами:

— Детфорд, ты ничего не путаешь?

Марк озирался в поисках поддержки, взгляд метался, как перепуганная птица, от сироты к сироте, но встречал лишь непонимание.

— Вы что сговорились? Вы же тоже видели их! Луишем, Дейвис, Хоппс, Харроу, Свенсон, да что с вами? Ладно Стайн, он Уорлоку всегда подыгрывает, но вы почему молчите?

Хоппс встал с кровати, приблизился к Марку.

— У тебя случаем температуры нет?

Марк оттолкнул его руку, словно боялся удара. Николас скрестил руки на груди.

— Кто‑нибудь объяснит, в чем дело?

— В этой тряпке дело, – взбесился Марк. – Стайн ночами лунатил, разве не помните? А однажды прибежал, все говорил, что в приюте видел странных людей. Он тогда всем нам их показывал. На них были похожие одежды, другого цвета, но похожие.

— Мне не показывал, – возразил Николас.

— Ты спал тогда.

— Ну, Николас, допустим, спал, – заговорил Свенсон, – но ведь и мы ничего такого не помним. Ты уверен, что сам не спал?

— Уверен! Я своими глазами… Пиклс, ты тоже не спал!

— Я никуда и не выходил, – открестился Пиклс поспешно. – И все, кто уходил во вторую ночь со Стайном, потом говорил, что вранье это.

Николас заинтересовался:

— Во вторую ночь? А была еще и первая?

— Была. Со Стайном тогда только Марк, Дейвис и Симон ходили.

Николас уставился на Дейвиса:

— Дирк, чего молчишь?

— А что говорить? – недоумевал Дейвис. – Я из этой чепухи ни слова не разобрал. Ничего такого не помню. Марк, ты ничего на ужин лишнего не ел?

Марк покраснел от гнева и возмущения.

— Я не псих! Если ты в отказку пошел, то меня Симон поддержит. Симон, ну, скажи им!

Все, кроме Тома, посмотрели на Луишема, тот был спокойнее обычного. Том знал, чтобы ни сказал Симон, ему поверят. Луишем всегда говорил мало, но емко и к месту, слова его никогда не оспаривались.

Симон медленно встал с кровати, взял у Уорлока мантию, стал бережно складывать.

— Мартин верно сказал, скоро обход. Нужно ложиться.

Уорлок глянул на Тома, кивнул Стайну «отступление». Симон так же размеренно принялся складывать книги обратно в чемодан, Том поборол оцепенение, кинулся помогать. Прочие разбрелись, только Марк еще стоял, как вкопанный, безвольно шлепал губами:

— Симон. Ты…

Симон оглянулся через плечо, посоветовал мирно:

— Ложись спать, Марк. Ночью всякое может привидься, но не обо всем нужно кричать.

Николас помог Тому и Симону убрать беспорядок. Том торопливо переоделся в пижаму, прячась от подозрительных взглядов, юркнул в кровать. Марку могли и не поверить – Симон и Пиклс его слов не подтвердили, другие удивительным образом забыли о «странных людях», но все же в спальне ощущалось беспокойство. Слишком много вопросов осталось без ответов. Том, словно особый барометр, чувствовал общее напряжение.