Ярослав Гашек - Рассказы и фельетоны

• Название: Рассказы и фельетоны
• Автор: Ярослав Гашек
• Издательство: Лидове накладательстви
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1982

---

Раздается стук в дверь. В комнату входит служитель и с важным видом подает д-ру Кернеру письмо. Лицо д-ра Кернера расплывается в блаженной улыбке. Когда среди слушателей, пришедших в движение, вновь устанавливается тишина, он произносит:

— Уважаемое собрание! Могу сообщить вам в высшей степени радостную новость. У нашего самоотверженного коллеги Карася только что родилась двойня! Нашего полку прибыло, друзья! Да здравствует новое пополнение младочешской рабочей партии!

После съезда госпожа Сисова написала для журнала «Народ» передовую о росте младочешской рабочей партии.

Императорско-королевское министерство правосудия на скамье подсудимых

Из зала суда Перевод Н. Роговой

Два судейских чиновника предъявили Министерству Правосудия иск о невозмещении служебных издержек в сумме 22 крон 35 геллеров, понесенных ими при исполнении своих обязанностей.

Мы считаем полезным ознакомить читателей с ходом судебного разбирательства, поскольку это лишний раз показывает, как низко пало Министерство Правосудия.

В начале одиннадцатого председатель открыл заседание, и часовые ввели в зал опустившегося на вид субъекта с запавшими глазами, наружность которого яснее всяких слов говорила о его далеко не безупречном образе жизни.

На вопросы председателя обвиняемый ответил тихо, но тоном нераскаянного циника, что зовут его Министерство Правосудия, родился он в Вене и уже был под судом. Сколько раз, не помнит. Также не имеет представления, кто его отец. В молодости он изучал право, и теперь его именуют Министерство Правосудия.

В полной тишине председатель объявляет, что подсудимый, то есть Министерство Правосудия, пытался обобрать двух бедных судейских чиновников, незаконно присвоив причитающуюся им сумму в 22 кроны 35 геллеров. (Движение в публике.) И это в то время, когда у одного из истцов чуть было не родилась двойня. (Шум в зале.) Председатель предупреждает, что хотя волнение публики вполне понятно, но, если в зале не водворится порядок, он будет вынужден очистить помещение суда от посторонних.

Продолжается чтение иска.

Подсудимый, скрывавшийся под именем «Министерство Правосудия», посягнул на права двух бедных судейских чиновников, решив присвоить принадлежащие им 22 кроны 35 геллеров. Обвиняемый, Министерство Правосудия, в свое оправдание ссылается на то, что издавна страдает умственным расстройством. Он утверждает также, что не мог судить, насколько справедливо требование истцов, так как не знает параграфа, на котором последние основывают свою претензию.

Кроме того, когда обсуждался вопрос об упомянутой сумме, обвиняемого не было дома: он ловил рыбу в чешских водах и понятия не имел о жалобе истцов, которую он, кстати, считает необоснованной. Подсудимый знать ничего не знает; к тому же он с детства страдает головными болями, которые усиливаются день ото дня. Однако следствием установлено, что подсудимый, иначе Министерство Правосудия, действовал с заранее обдуманным намерением, ибо трудно предположить, что у Министерства Правосудия может быть такая затяжная душевная болезнь, на какую ссылается обвиняемый.

Доказано также, что подсудимый и не думал ловить рыбу в чешских водах, а преспокойно сидел у себя во дворце и получал телеграммы, в которых излагались справедливые требования истцов. Подсудимый просто-напросто сунул означенные 22 кроны 35 геллеров себе в карман. Вся жизнь подсудимого отнюдь не свидетельствует о его порядочности; напротив, доказано, что он совершал одно преступление за другим стараясь снискать доверие нашего общества. Подсудимый злоупотребил этим доверием, незаконно присвоив 22 кроны 35 геллеров, в которых так нуждаются истцы. Вина Министерства Правосудия доказана. Необходимо строго наказать его.

После того как было зачитано исковое прошение, между подсудимым и судьями произошла трогательная сцена. Подсудимый встает и говорит, что поскольку Министерство Правосудия является хозяином чиновников, которые будут его судить, он не намерен ни о чем просить их: это бесполезно, ибо кастовое чувство судей не позволит им вынести ему оправдательный приговор. У него уже нет слез: все выплакал во время предварительного заключения. (Смех.).

Председатель призывает публику к порядку и объявляет о наложении на подсудимого дисциплинарного взыскания в форме одиночного заключения на двадцать четыре часа при полном лишении пищи — за то, что он обвинил судей в нечестном ведении дела, заявив о их предвзятости.

В зале опять раздается смех, так как подсудимый спрашивает своего защитника:

— Господин адвокат, разве я покончил с правосудием? (Бурное оживление.) Председатель снова грозит удалить посторонних.

Слово предоставляется подсудимому.

Председатель: Вы слышали исковое прошение? Можете что-нибудь сказать в свое оправдание?

Подсудимый: Могу и имею на это все права. (Смех.) Недаром меня называют Министерством Правосудия. (Громкий смех.)

Возгласы: Его место — в сумасшедшем доме.

Председатель: Еще слово, и я прикажу вас вывести. (Голос: «Молчу, молчу».)

Председатель: Ну, то-то же!

Подсудимый (к публике, иронически): Премного благодарен, господа!

Председатель останавливает его.

Подсудимый: А теперь приступим к делу. Я родился в Вене, изучал право. Юность у меня была тяжелая. Отца я не знаю, а мать моя умерла в тюрьме. Собственными силами я добился до почетной должности. Меня зовут Министерство Правосудия. Я и курицы не обидел. (Обращаясь к часовому: «У вас нет платка?») Итак, должность у меня была отличная, но не буду отрицать: она требовала большого напряжения душевных сил. Видимо, на этом посту я и спятил. Очень часто мне приходилось иметь дело с такими достойными людьми, как палачи и подобные им господа. Я был доволен своей жизнью. Но вместе с тем все больше терял рассудок. В конце концов я разучился даже расписываться. В голове у меня все перемешалось. Я заявил, что у меня прогрессивный паралич. Однако ответили, что это не помешает мне и дальше выполнять свои обязанности. Что поделаешь? Я глупел все больше и больше. Судебные эксперты не признавали меня душевнобольным на том основании, что ведь я — Министерство Правосудия.

Вот тогда-то случилась эта история. Я никого не хотел обирать, — я же знаю все параграфы закона. Я снова обратился к психиатру и снова получил в ответ: «Ваше превосходительство вполне нормальны». Потом ко мне предъявили этот иск. Не явился в суд, потому что у меня плохая память. Наконец, попал в предварительное заключение.

Я невиновен! Остальное скажет мой защитник.

Свидетели под присягой заявили, что их действительно обманом лишили 22 крон 35 геллеров и что преступление это действительно совершено присутствующим здесь обвиняемым.

Затем берет слово защитник. В блестяще аргументированной речи он утверждает, что его подзащитный, то есть Министерство Правосудия, вследствие дурного воспитания с детства лишен всякого представления о правах своих сограждан. Поэтому защитник просит оправдать его клиента.

Судебные эксперты признают подсудимого слабоумным, однако не в такой степени, чтобы он не отвечал за свои действия. Череп у него нормальный. Правда, трудно сказать, нет ли каких-нибудь изъянов в мозгу подсудимого. Этого они не знают, так как пока еще не имели чести вскрывать его череп.

Обвинитель в короткой, но продуманной речи обращает внимание судей на медицинское заключение о том, что подсудимый вполне нормален. Истцы, судейские чиновники, просто жалкие нищие: 22 кроны 35 геллеров для них большие деньги. Подсудимого необходимо строго наказать, так как его действия представляют угрозу для общественной собственности. Никакого снисхождения! Подсудимый использовал свое высокое общественное положение для преступных махинаций, и это только усугубляет его вину.

После краткой речи обвинителя суд удалился на совещание. В перерыве обвиняемый нагло смеялся. Посовещавшись, суд возвратился в зал. Подсудимому объявили приговор: пятнадцать лет заключения в тюрьме строгого режима и пожизненная потеря уважения. Подсудимый апеллировал.

Вена, Его Превосходительству министру финансов, рыцарю Билинскому[41]

Перевод Н. Роговой

Я, нижеподписавшийся, движимый патриотическим чувством, позволю себе предложить высокоуважаемому министру финансов законопроект об обложении населения налогом на смерть и похороны.

Необычайное оживление, которое наблюдается в наши дни в деле учреждения новых похоронных бюро, подало мне мысль, каким образом можно улучшить состояние финансов, введя государственную монополию на смерть. Поскольку людям свойственно умирать, новый закон обеспечил бы государству постоянный годовой доход, обладающий приятным свойством возрастать во время войн или эпидемий.