Юстейн Гордер - Таинственный пасьянс

• Название: Таинственный пасьянс
• Автор: Юстейн Гордер
• Издательство: ЗАО ТИД «Амфора»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00599-8

Ханс Томас, двенадцатилетний мальчик, отправляется вместе с отцом из Норвегии в Афины на поиски матери, которая несколько лет назад бросила семью и теперь стала известной фотомоделью. С самого начала путешествия с ними случаются удивительные вещи: мальчик встречает загадочного карлика, который дарит ему лупу, а также получает от старого пекаря коврижку, в которую спрятана самая маленькая на свете книжка…

Это необыкновенно увлекательный, временами мистический и в то же время полный аллегорий и глубоких мыслей роман классика норвежской литературы Юстейна Гордера о неотвратимости судьбы и месте человека в мироздании.

Запомните имя этого автора. В ближайшие десять лет он получит Нобелевскую премию.

Книжное обозрение

---

Перед тем как мы вошли туда, папашка потребовал, чтобы мы выпили воды из священного источника, находящегося чуть ниже входа в храм. Здесь люди должны были очищаться до того, как вступят на священную территорию, сказал папашка. И прибавил, что, выпив воды из этого источника, люди получали в дар мудрость и поэтические способности.

Возле храма папашка купил план, на котором было показано, как выглядел храм две тысячи лет назад. Я решил, что план нам пригодится, потому что единственное, что осталось от храма, — это хаотические развалины.

Сперва мы прошли мимо сокровищниц старого города. По условию, желающие получить помощь оракула должны были поднести Аполлону богатые дары, и они хранились в специальных домах, которые должны были построить разные государства.

Когда мы подошли к большому храму Аполлона, папашка начал подробно объяснять мне, что такое этот оракул.

— Эти руины, которые ты видишь, всё, что осталось от святилища бога Аполлона, — сказал он. — В храме стоял обтёсанный камень, который греки называли "пуп", считая этот храм пупом Земли. Кроме того, они верили, что Аполлон живёт в этом храме, во всяком случае в определённое время года. У него они и спрашивали совета. Он говорил с ними через жрицу Пифию, которая сидела на треножнике над трещиной, уходившей глубоко в горную породу. Из той трещины поднимались одурманивающие пары, только одурманенная Пифия могла быть рупором Аполлона. Когда человек приезжал в Дельфы, он первым делом передавал свой вопрос жрецам, а уже они относили его Пифии. Она сразу начинала говорить что-то столь невнятное и неоднозначное, что жрецам приходилось толковать её слова тому, на чей вопрос она отвечала. Таким образом греки извлекали пользу из мудрости Аполлона — ведь Аполлон знал всё и о прошлом, и о будущем.

— А что спросим мы? — поинтересовался я.

— Мы спросим, удастся ли нам найти в Афинах Аниту, — ответил папашка. — Ты будешь жрецом, который спрашивает, а я — Пифией, которая передаёт ответ бога.

Он сел перед руинами известного храма Аполлона и, как помешанный, начал трясти головой и размахивать руками. Несколько французских и немецких туристов испуганно отпрянули в сторону, а я серьёзно спросил:

— Найдём ли мы в Афинах Аниту?

Было видно, что папашка ждёт, чтобы в нём начали действовать силы Аполлона. Потом он сказал:

— Отрок из далёкой страны… встретит красивую женщину… недалеко от старого храма.

После этого он стал самим собой и удовлетворённо кивнул.

— Полагаю, этого достаточно, — сказал он. — Ответы Пифии никогда не были более точными.

Я не мог согласиться, что такого ответа достаточно. Ведь мы не знали, кто был этот отрок, кто была эта красивая женщина и о каком старом храме шла речь?

— Давай бросим монетку и узнаем, найдём ли мы её, — предложил я. — Если Аполлон сумел говорить твоими устами, то он сумеет управлять и монеткой.

Папашка принял моё предложение. Он достал монету в двадцать драхм, и мы договорились, что встретим маму, если выпадет решка. Я подбросил монету вверх и уставился на землю.

Выпала решка! Счастливая монета. Она смотрела на нас, как будто пролежала на земле больше тысячи лет и ждала лишь, когда мы пройдём мимо и поднимем её.

КОРОЛЬ ТРЕФ …его мучило, что он мало знает о жизни и о мире…

После того как оракул уверил нас, что мы встретим маму в Афинах, мы поднялись выше по склону и нашли древний театр на пять тысяч зрителей. С высшей точки театра мы смотрели вниз на храм и на всю долину.

По пути вниз папашка сказал:

— Я хотел рассказать тебе о дельфийском оракуле кое-что ещё. Видишь ли, это место представляет особый интерес для таких философов, как мы с тобой.

Мы сели на камни. Странно было думать, что этим руинам уже несколько тысяч лет.

— Ты помнишь Сократа? — спросил папашка.

— Не особенно, — признался я. — Помню только, что это греческий философ.

— Правильно. И тогда я сначала расскажу тебе, что означает слово "философ".

Я понял, что это начало мини-лекции, и, по правде сказать, это было уже слишком, потому что солнце било нам прямо в глаза и мы обливались потом.

— Философ означает "тот, кто ищет мудрость". Но под этим не подразумевается, что он сам какой-то особый мудрец. Улавливаешь разницу?

Я кивнул.

— Первый, кого назвали философом, был Сократ. Он ходил по афинской площади и разговаривал с людьми, но никогда не учил их. Напротив, он разговаривал со всеми встречными, чтобы набраться мудрости самому. "Ибо деревья, растущие на земле, не могут ничему меня научить", — говорил он. Но он был страшно разочарован, обнаружив, что люди, которые хвастались своими обширными познаниями, на самом деле ничего не знали. Может, они и могли бы сообщить ему, сколько в тот день стоило вино или оливковое масло, но рассказать что-нибудь существенное о жизни они не могли. Сам же Сократ любил говорить, что знает только то, что ничего не знает.

— Значит, он был не очень умный, — заметил я.

— Ты слишком скор в суждениях, — строго сказал папашка. — Если два человека не знают ничего, но один делает вид, что знает много, кто из них, по-твоему, умнее?

Мне пришлось признать, что умнее тот, кто не делает вида, что много знает.

— Тогда ты понимаешь, о чём я толкую. Сократ и был философом именно потому, что его мучило, что он мало знает о жизни и о мире. Он чувствовал себя вне жизни.

Я снова кивнул.

— Тогда один афинянин пошёл к дельфийскому оракулу и спросил у Аполлона, кто в Афинах самый умный. Оракул ответил, что самый умный человек — Сократ. Узнав об этом, Сократ, мягко говоря, весьма удивился, ибо считал, что знает очень мало. Но, посетив всех, считавшихся умнее его, и задав им несколько хитрых вопросов, он пришёл к заключению, что оракул прав. Разница между Сократом и остальными состояла в том, что эти остальные были довольны тем малым, что знали, хотя и были не умнее Сократа. А люди, довольные тем, что знают, не могут быть философами.

История была достаточно поучительная, но папашка на этом не остановился. Он показал мне на туристов, которые внизу вывалились из автобуса и поползли по муравьиным тропкам к территории храма.

— Если среди этих людей есть хоть один, кто снова и снова воспринимает мир как нечто сказочное и загадочное… — Папашка глубоко вздохнул и продолжил свою мысль: — Ты видишь там тысячу человек, Ханс Томас. Я хочу сказать, что если хоть один из них воспринимает жизнь как сказочное приключение… я хочу сказать, что он или она должны чувствовать это каждый Божий день…

— И что тогда? — спросил я, потому что он опять замолчал.

— Тогда значит, что он или она являются джокером в карточной колоде.

— Ты думаешь, что среди них есть такой джокер?

Он погрустнел.

— Нет! — сказал он. — Я в этом не уверен. Джокеров мало, и шанс на это бесконечно ничтожен.

— А ты сам? — спросил я. — Ты каждый день воспринимаешь жизнь как приключение?

— Yes, sir!

Его ответ прозвучал так решительно, что я не посмел возразить.

Папашка прибавил:

— Каждое утро я просыпаюсь словно от взрыва. Словно получаю инъекцию жизни, словно я живая кукла в некоем приключении. Ибо кто мы на самом деле, Ханс Томас? Ты можешь ответить мне на этот вопрос? Мы слеплены из каменной пыли. Но что это значит? Откуда появился наш мир?

— Не имею ни малейшего понятия, — ответил я и тут же почувствовал себя лишним, как Сократ.

— Потом вечером у меня возникает такая мысль. Я человек только на этот раз, думаю я. И я никогда не вернусь сюда снова.

— Трудная у тебя жизнь, — заметил я.

— Да, трудная, но необычайно интересная. Мне не нужно посещать холодные замки, чтобы увидеть привидение. Я сам — привидение.

— Чего ж ты так огорчился, когда твой сын увидел маленькое привидение у окна каюты? — спросил я.

Не знаю, почему я это сказал, но мне почему-то показалось, что я должен напомнить ему то, что накануне вечером он сказал мне на пароходе.

Он хрипло рассмеялся.

— Тебе это не повредило, — только и сказал он.

И наконец папашка рассказал мне, что древние греки начертали на стене большого храма в Дельфах: "Познай самого себя".

— Но это легче сказать, чем сделать, — прибавил он, имея в виду себя.

Мы пошли обратно к выходу. Папашка хотел зайти в музей, находящийся по соседству, чтобы взглянуть на знаменитый "пуп Земли", который стоял в святилище Аполлона. Я заикнулся, что мне не хочется туда идти, и всё кончилось тем, что он разрешил мне подождать его, сидя под тенистым деревом. Это означало, что в музее не было ничего обязательного для изучения.

— Можешь посидеть здесь под земляничным деревом, — сказал он.

Он показал мне на дерево, подобного которому я никогда не видел. Могу поклясться, что хотя это и невозможно, но дерево гнулось под тяжестью красных ягод.