Сергей Кургинян - Суть времени. Том 3

• Название: Суть времени. Том 3
• Автор: Сергей Кургинян
• Издательство: ЭТЦ
• Жанр: Политика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7018-0526-0, 978-5-7018-0523-9

«Суть времени» — это цикл видеолекций Сергея Кургиняна, политического и общественного деятеля, режиссёра, философа и политолога, президента Международного общественного фонда «Экспериментальный творческий центр». Лекции транслировались в интернете с февраля по ноябрь 2011 г. на сайтах www.kurginyan.ru, www.eot.su.

Необычный, интеллектуально глубокий и острый, эмоционально окрашенный и несущий яркий отпечаток личности автора, этот цикл лекций вызвал огромный интерес аудитории и стал «стартовым толчком» и одновременно концептуальной основой для формирования виртуального клуба сторонников С. Кургиняна «Суть времени».

В книге «Суть времени» собраны стенограммы всех 41 лекций цикла. В каждой из них — размышления Сергея Кургиняна о сути нынешнего времени, о его метафизике, диалектике и их отражении в ключевых аспектах актуальной российской и глобальной политики. Центральная тема цикла — поиск путей и механизмов выхода из системного глобального общечеловеческого тупика во всех его измерениях: от метафизического до гносеологического, этического, антропологического. И, как результат, тупика социально-политического, технологического и хозяйственно-экономического.

Автор, показывая контуры этого тупика и подчеркивая необходимость понимания всей глубины, сложности и трагичности нарастающих проблем, доказывает, что именно Россия, в силу особенностей своей исторической судьбы, сохраняет шанс на то, чтобы найти и предложить миру выход из тупика. Но реализовать шанс возможно лишь в том случае, если для «критической массы» активных людей с общим глубоким пониманием проблем это станет высшим смыслом жизни и деятельности.

Идеи С. Кургиняна нашли отклик, виртуальный клуб «Суть времени» разрастается в широкое общественное движение «Суть времени». И на наших глазах становится реальной политической силой.

---

Не в этом дело. Дело в том, что на пути у всего этого стоят преграды чисто психологического характера. Да, сломали хребет. Да, осуществили социокультурный шок. Да, в какой-то степени повредили сознание, повредили все эти структуры Идеального. И эта болезнь существует.

По счастью, она оказалась не столь страшной, как должна была быть. Если бы так ударили по любому другому народу мира, он бы вообще не выстоял. А я зачитывал в предыдущей передаче данные, говорящие о том, что русский народ выстоял, народы нашей страны выстояли. Все! Невероятной силы давление в течение 20 лет обернулось ничем. Не сломали. Не сломали! До конца не сломали.

Теперь задача заключается в том, чтобы начать процессы поворачивать в другую сторону, меняя состояние этой энергии, просветляя чувство, просветляя разум, проясняя, чем слепая политическая ненависть отличается от осознанной политической страсти. Вот чем надо заниматься. Вот чем. Ясно же, что противник будет заниматься обратным. Но истерики-то здесь к чему?

Подумаем над несколькими вопросами, еще более сложными.

Во-первых, давайте самым масштабным способом рассмотрим проблему национализма — под самым крутым и мировоззренческим углом зрения, максимально поднимая в этом вопросе планку. Что такое национализм? Без чего не может быть национализма? Я сейчас не буду даже говорить о том, что тут есть некоторые очень важные понятийные тонкости — дьявол всегда в деталях. Чем народ отличается от нации, нация — от национальности, национальность — от народности и так далее? Все говорят: «Народ, нация — это одно и то же». Это гигантский сумбур, который надо, обязательно надо преодолевать. Мы сделаем это. Но сейчас речь не об этом. Это частности. Это актуальнейший, жгучий интеллектуальный вопрос, но есть еще философские вопросы, мировоззренческие, вопросы самого высокого уровня.

Какой вопрос самого-самого-самого высокого уровня можно задать, коль скоро речь идет о национализме со знаком «плюс»? Вот что нужно для национализма? И без чего национализма быть не может в принципе?

Национализма не может быть без очень точного ощущения того, в чем национальная специфика, национальный голос в мире, в чем лидирующая роль, в чем незаменимость, в чем невероятная важность твоего народа, в чем его исключительный-исключительный-исключительный позитив. Я не говорю об исключительности. Но если уж говорить до конца, то даже в случаях, когда это приобретает форму национальной исключительности, это плохо, это нехорошо, это неверно, но это про то, понимаете? Про национализм. Он в этот момент становится больным и каким-то очень резким и надрывным, но он еще может быть.

Когда же его не может быть? Когда?

Когда сами же эти псевдонационалисты дают своему народу такие оценки, при которых оказывается, что народ-то — барахло, лох, лошадь, на которой едут чужие элиты, идиот, выродок. Они же все (вы почитайте внимательно, мобилизуйте семантический слух!) разговаривают о своем народе без любви, без уважения и уж, безусловно, без какой-либо даже попытки сказать, в чем же он так ценен-то — народ. Почему ты националист?

Почему это так важно?

А это делали чуть не все националисты… Это не вопрос, кто из них, сколько и как упражняется с какими-то словами, какую ахинею несет по моему поводу. Но хоть одно слово, хоть одно слово по существу о своем народе. Хоть одно. Максимум: «Наконец-то станем, как эстонцы». Значит, мы хуже, чем эстонцы, да? Хуже? И это национализм?

Это закомплексованность немыслимая, которая ни с каким национализмом сочетаться не может. Даже уродливые формы национализма компенсируют подобного рода комплекс какими-то возвышениями. А здесь даже попытки что-то возвысить нет. И называется это национализмом?

В этом смысле, как это ни парадоксально звучит, единственная формула, в пределах которой может развернуться высокая национальная страсть, дана нами. Я на лавры националиста не претендую. Но если в порядке дикого парадокса современности вдруг выяснится, что мы-то единственные националисты — не потому, что мы много хвалим что-то, и не потому, что мы ругаем чеченцев или кого-то, а потому, что мы говорим, что есть эта кривая русская коза альтернативного мирового развития… Вот это — пожалуйста. Вот эта «коза» запросто в определенных руках оказывается фундаментом для построения здания здорового национализма. На философии «козы» можно построить такое здание, а на философии «наконец-то станем, как эстонцы», такое здание построить нельзя. В принципе нельзя, понимаете?

И обратите внимание, что если вы сами спокойно с этим разберетесь, то через одну минуту любому мыслящему человеку (не то что с высшим, со средним образованием) это станет понятно. Но ведь само по себе это непонятно, потому что все безумно возбуждено.

Цивилизации… «Вот так сказал Тойнби…», «не так сказал Тойнби…», «туда Тойнби все это повернул, а Данилевский еще туда…», «наши великие теоретики…», а что-то сказал Панарин…

Это не политический разговор.

Я всех, про кого вы восклицаете в своих нервных посланиях, с карандашом читал давным-давно. У меня конспекты лежат по этим работам. Я их все знаю. И никогда бы не стал об этом разговаривать, если бы не знал. Мы цивилизациями занимались подробно. Там сколько людей — столько определений. Это как с национализмом. Национализм реальный — это эпоха Модерна. Вот это полноценный буржуазный национализм. А все остальное — народничество феодальное, почвенное и пр. А перед этим было еще что-то… С национализмом проще, а вот с определением, что такое цивилизация, сам черт ногу сломит.

Цивилизация и культура. Цивилизация — это техносреда, в которой все развивается, а культура — это то, что касается гуманитарного. Есть такое определение? Есть. Используется слово «цивилизация» в таком значении? Используется.

Цивилизация и дикость. Есть варвары, а есть цивилизованные люди. Используется такое определение? «Когда мы войдем в мировую цивилизацию», — говорил Горбачев, имея в виду, что мы не в ней. То есть мы дикие, да? Цивилизация и дикость.

Другое определение цивилизации — в научной фантастике. «Цивилизованное состояние»…

Очень много этих определений. Слово «цивилизация» многозначно. Внутри него есть некоторая ниша определения цивилизации как некоего специального мира, устройства больших макросоциальных групп, общностей.

И все это высоколобое (и мною, в принципе, любимое) разглагольствование жило себе, жило своей полуакадемической, полуконсервативной, почвенной жизнью и что-то как-то обеспечивало. Это было где-то очень интересно, а где-то не совсем интересно. Один — специалист действительно высокого класса и все понимает до деталей, на это жизнь угробил. Другой — специалист среднего класса. У одного есть теория, у другого теории нет, а есть одни описания. Неважно. Кто-то из них берет всех «на хапок», как Шпенглер, а кто-то знает до тонкостей, как Тойнби. Это все были вопросы… как вам сказать… академически-политические, интеллектуально-политические.

А потом появилось явление крупнейшее, политическое, мировое, с оглушительной силой и мощью, которое только и можно обсуждать, если ты занимаешься политикой. И называется это явление «американский неоконсерватизм». Это огромное явление, жесткое до беспощадности, новое («новое» — я имею в виду, не столетиями отнюдь определяемое). Неоконсерваторы — это эпоха Буша. Не знаю, кто из них больше значит: Рамсфелд или Дик Чейни. Их там много. Все они очень сосредоточенны. У них есть свой генезис, они живые, наполненные имперской страстью. И вот они взяли Хантингтона.

Вопрос не в Хантингтоне с его теорией конфликта цивилизаций. Вопрос в них. Они его схватили и поволокли в большую политику. Он был испуган, потому что не знал, чем это кончится. Он понимал, что их авантюры могут кончиться тем, что их посадят в тюрьму, а он будет дискредитирован. Их пока не посадили в тюрьму. И, может быть, они еще других будут сами сажать в тюрьму. На сегодняшний день они не сумели в один хапок достигнуть своей цели, но они перегруппировывают силы. Есть эта теория цивилизации. А для них конфликт цивилизаций — это конфликт с исламом. Конфликт крестоносцев с исламом. (Норвежский-то гражданин, который сейчас гору трупов наворотил, как раз рассуждает про этих крестоносцев и ислам[39].)

Поэтому, с точки зрения американского политического неоконсерватизма, с точки зрения мировой стратегии, цивилизация сегодня — вот это. С точки зрения кого-нибудь академика — это другое, а с точки зрения соседнего академика — третье. Сколько авторитетов, столько и определений, что такое цивилизация.

Но нас же интересует большая политика. Всмотритесь в нее — и поймете, что там этот термин разыгрывается как орудие войны, как финка, которую вам в живот хотят воткнуть. И для того чтобы это оружие выбить, чтобы не дать использовать это оружие против нашей страны, надо понимать, как оно устроено, и нужно иметь другое оружие. А другим оружием является вот эта самая коза кривая. Поэтому хоть ты про цивилизацию, хоть ты про национализм рассуждай, а все равно ты на эту козу выходишь. И выйти-то больше некуда. Некуда. И топчутся уже много лет, а выйти никуда не могут. Как говорил Тарас Бульба: «А помогли тебе, сынку, твои ляхи?», — так и я могу сказать: «А помогли тебе, детка, твои цивилизации?».