Лана Тихомирова - Особый соус для героя

• Название: Особый соус для героя
• Автор: Лана Тихомирова
• Жанр: Фэнтези

---

Лана Тихомирова Особый соус для героя

Не рекомендуется к прочтению лицам младше 14 лет. В тексте присутствуют сцены немотивированной жестокости.*** Пожалуй, сама жестокая повесть о докторе В.О. ван Чехе. О том, что гений и злодейство две неразрывные составляющие любой выдающейся личности. Этакий особый соус для героев…

Предисловие.

- Брижит, черти бы тебя разобрали, что значит детская психопатология?! - голос в трубке возмущался густым басом.

- Доктор, это вы?

- Нет, это не я, это твоя совесть! - буркнул в трубку доктор.

- Ну, я решила взять эту тему на диплом: детские девиации, дифференциация пограничных состояний, - старалась не мямлить я.

- Брижит Краус дер Сольц, я очень, очень и очень тобой не доволен! Ни как твой наставник, ни как твой коллега! Как ты можешь работать в нашем доме скорби, если сама занимаешься детскими девиациями?! Да и что за тема такая слабая, и, скажем так, широкая?? Я бы понял тебя, если бы ты взяла, допустим, бред и галлюцинации при абстинентном синдроме! Ну, на крайний случай, если тебе уж так полюбились скорбные разумом дети, детскую шизофрению… Но нет, нас интересуют совершенно немыслимые вещи! - доктор продолжал басовито ворчать, но уже умерил пыл.

- Я уже не могу поменять тему дипломной работы, - тихо сказала я.

- Да, понимаю я, - фыркнул доктор, - Я звонил тебе только за тем, чтобы выразить полное тобой неудовлетворение.

- Но это интересная тема!

- Ей богу, лучше бы ты делирием интересовалась, пригодится по жизни, поверь мне, - увещевал ван Чех.

- Доктор, доктор, смотри! - донеслось фоном из трубки.

- Я занят, - отрезал кому-то доктор.

- Смотри, смотри! - не унимались тоненькие детские голоски.

- Бри, подожди не вешай трубку, я быстро привяжу этих чертей к стулу и вернусь!

В трубке послышались шорохи, скрипы и детский смех.

- Все, вроде отстали, - переводил дух доктор.

- Вас даже ваши дети зовут "доктор", - хихикнула я.

- А кем им меня еще звать, я доктор и есть! - горделиво ответил ван Чех, я даже представила, как он подбоченился в этот момент.

- Хотя младшая считает, что я все-таки священник, - пробасил доктор.

- Это почему?

- Они постоянно спрашивают: "А ты, правда, доктор?" Я отвечаю, мол, самый взаправдашний доктор. "А ты людей лечишь"? - спрашивают эти гадкие дети. Меня каждый раз подмывает сказать, что я лечу не совсем людей, а скорее утерянное звено между человеком и скотиной, но врать детям в мелочах нельзя, приходится отвечать мол, да, людей. "А от чего ты их лечишь?" - любопытствую эти невыносимые отпрыски моей жены. Я говорю: "От разных душевных болезней". Слово "душевные" на младшую действует магически, она считает, что если я лечу души человеческие, то значит, я - священник! Кривая детская логика, что поделаешь. Ее увлечение религией в таком юном возрасте меня настораживает. Слушай, специалист по детским девиациям, может, посмотришь моих пакостных приемышей?

- На пример?

- На пример наличия у них каких-нибудь отклонений.

- У них только одно отклонение, - улыбнулась я, - отчим!

- Вот спасибо, моя хорошая, на добром слове! Я ее учу, воспитываю, а она меня в отклонения записывает, - нарочито возмущался доктор.

- С вами всегда все не так, доктор, - улыбнулась я.

- Еще одно слово, маленькая леди, и я тебя запишу в такие девиации, ни один психиатр не расколдует, - фыркнул доктор.

- Что же поделаешь, - пожала плечами я.

- Ладно, Брижит, я тоже тебя люблю, дитя мое. Поэтому ворчу. Но если тебе нужны будут маленькие человеческие детеныши для бесчеловечных опытов, у меня есть две достойные кандидатуры.

- Вы так их любите, доктор, с ума сойти! А мама согласна?

- А мы ей не скажем, - заговорщически прошептал ван Чех.

Как мне не хватало видеть великолепного доктора, я голову давала на отсечение, что он сейчас еще и подмигивал.

- В общем, как хочешь, Брижит. Но мне твоя тема откровенно не нравится, - вернулся к баранам доктор.

- Но ничего не изменить.

- Не важно. Мне она не нравится.

- Доктор, мне, кажется вы повторяетесь.

- Мы давно уже по кругу ходим, - подтвердил ван Чех, - А пока мы не стали подобны синхрофазотрону, пора бы положить трубку. Завтра ко мне придут посетители, утром. Судя по документам, там любопытная история, заходи.

- Я всегда захожу к вам на утренний… кхм… чай.

- Сопьешься! Помни: женский алкоголизм неизлечим! - патетически произнес ван Чех.

- Вам бы, доктор, лозунги писать, вы многое потеряли, что не пошли в рекламный бизнес!

- Там скучно, - отмахнулся ван Чех, - а в нашей работе полно опасностей.

- Да, две опасности: спиться или сойти с ума, - резюмировала я.

- Ты любишь свою работу, я всегда знал, - торжествующе сказал доктор, - Все, до завтра, Брижит.

- До завтра.

Я положила трубку и продолжила созерцать город с высоты птичьего полета, с большого балкона квартиры Виктора, которая стала и моей тоже. Сегодня я ждала его с работы - удалось вырваться из цепких лап ван Чеха пораньше. Но, как видно, доктор и тут меня достал. Нигде от него не спрятаться!

Солнце грело мне лицо, и ничто не предвещало бед, которые пришли к нам скопом. На душе было спокойно и хорошо, и немного весело от того, что завтра привычное безумие, на которое я работаю, снова со мной повторится!

Глава 1.

Высокую, одетую в темное, фигуру Виктора я заметила, еще, когда он выходил из автобуса на остановке. Очень просто даже с такого расстояния вычислить его.

Я пошла на кухню и поставила разогреваться обед. Вскоре зазвонил звонок, Виктор молча вошел, снял шляпу, скинул ботинки, устало, походя, чмокнул меня в щеку и пошел на кухню. Я встревожилась: давно уже мне не приходилось видеть его таким уставшим, печальным. Только в марте и в ноябре, но это закономерно, тогда он и препараты принимал, если совсем впадал в депрессию… Но таблетки требовались крайне редко.

- Что с тобой?

Виктор сидел, сгорбившись, поддерживая голову руками. Я обняла его сзади за плечи и прижалась щекой к макушке. Он молчал, словно не замечал меня. Такое при мне с ним было впервые.

- Тебя что-то тревожит? - тихо спросила я.

Вопрос упал жемчужиной на дно кухонной тишины и только зря поколебал воздух. Виктор меня не слышал. Я окончательно испугалась. Присела возле него, пыталась заглянуть в лицо. Но Виктор все сделал, чтобы у меня это не вышло.

- Да, что с тобой! Что ты молчишь? Я беспокоюсь между прочим, - не выдержала я. Картошка на плите начала подгорать. Быстро выключив ее, я снова присела на корточки возле любимого.

Виктор сидел с закрытыми глазами и, может быть, даже заснул, дышал он спокойно и ровно.

Все равно бесполезно что-то из него вытаскивать. Не хочет говорить, ни за что не скажет! Я еще раз его обняла, поцеловала светлую макушку и отошла к окну, давая ему возможность прийти в себя самостоятельно. Ужин стыл и холодел, а Виктор сидел, подобно изваянию, в одной и той же позе и молчал.

Я все ходила кругами, я разрывалась от тревоги. Наконец, я крепко обняла его и прошептала три слова, которые всегда, чтобы не случалось, вызывали его ответную реакцию. Сейчас он только сильнее прильнул ко мне и я почувствовала, что он дрожит всем телом. Я потрогала лоб: холодный и мокрый.

- Да, что же происходит, родной? - прошептала я.

- Я скоро умру, - шепотом ответил Виктор.

Меня пронзило ледяным копьем.

- Что? Кто тебе сказал? - я задрожала так же как и он.

- Это с одной стороны глупость, конечно, - после очень долгого молчания, в течении, которого я чуть не сошла в ума, сказал Виктор, - Сегодня в метро ко мне подошла старуха и сказала, что я умру, очень скоро.

Я не знала, что мне делать: плакать или смеяться, хотелось и того и другого одновременно!

- Милый, ты поверил какой-то старой карге? Она же сумасшедшая небось!

- Я тоже… был, - Виктор окатил меня ледяным взором и принялся ковырять вилкой остывший ужин.

- Хочешь, я погрею?

- Нет, не надо, спасибо, - он отвернулся к окну и напрягся, как струна.

- Милый, я тебя очень прошу, ну, не расстраивайся ты так! Какая-то старая клюшка решила просто тебя попугать, - я тут же прикусила губу, здесь нельзя было так разговаривать. Виктор напрягся еще сильнее и аккуратно отложил вилку.

- Хорошо, переживай, - прошептала я ему на ухо, - только, родной, помни, что я у тебя есть, и что я всегда тебя буду любить. Только ты, пожалуйста, не верь, даже если это очень похоже на правду. Тем более, если это правда, не верь. Погрусти день-два, а потом давай все будет как раньше? Или даже веселее?

Виктор повернулся ко мне и долго смотрел, пытаясь понять откуда я и кто такая.

- Может быть, выпьешь снотворное?

- Нет, антидепрессанты тоже не буду, - он встал, и сделался раза в два больше, чем был.

- Как хочешь, - я вдруг оробела, начала мямлить, такого со мной не было за все время, что мы были знакомы.

Виктор удивленно посмотрел на меня, отодвинул рукой словно я была столик на колесиках и ушел на балкон.