Алексей Толкачев - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Алексей Толкачев
• Жанр: Прочая фантастика

Сборник рассказов А. Ю. Толкачева, опубликованных в разное время, в разных местах и по разным причинам. Рассказы условно и незатейливо разделены на «Фантастику» и «Абсурд».

Журнал «Леди Интеллект»: «Автор, разыгрывая перед нами яркий спектакль перехода ухода в приход, демонстрирует нам вертикальную ориентацию временного вектора — от земли, как инкубатора духа — ввысь, к сияющим небесам!»

---

Среди ночи проснулся от громкого хохота. На этот раз звук шел не с кухни, а со стороны балкона. Неужели залез кто-то?! Сходил в коридор, к вешалке, достал из кармана куртки газовый баллончик. (Всегда ношу в кармане, на всякий случай). Кто знает, что там за черт на моем балконе? А хохот все не умолкал. Я подошел к балкону, осторожно отодвинул занавеску… На балконе, кажется, никого! А откуда же… Ох, твою мать! На дереве напротив сидит костлявый старик, тычет кривым пальцем в сторону моего балкона и хохочет! Увидев меня в окне, старик хохотать перестал, вперил в меня безумный взгляд и закричал:

— Что? Как там дядя? На паровозиках катается?

Я даже не стал выходить на балкон. Какой смысл разговаривать с идиотом? Ясно, что это или пьяный, или, вообще, сумасшедший. Только вот, что теперь делать? Как уснуть в такой обстановке? И тут зазвонил телефон. Едва я успел поднести трубку к уху, как услышал:

— Долго еще он у вас ржать будет?! Спать же не дает!

— А я-то тут причем?

— Э… А где Никифоровна?

— Она сейчас здесь не живет.

— А ты кто?

— А я у нее квартиру снимаю.

— Ну и что, она тебе ничего не рассказала, что ли?

— Нет. А что она должна была рассказать?

— Это ж муж ее! На дереве сидит. Сумасшедший. Его в богадельне держат. А он оттуда иногда сбегает и сюда залазит, смотрит на свою бывшую квартирку. Звонить надо, пускай за ним приедут! Никифоровна всегда звонила.

— А куда звонить?

— Обожди, сейчас номер найду, скажу.

— Простите, а вы кто?

— Кто, кто! Сосед твой из 144-й квартиры.

— А… Так вы с дачи вернулись?

Но в трубке уже звучали короткие гудки. Видно, сосед пошел искать телефонный номер богадельни. Надеюсь, найдет, перезвонит мне.

Однако, прошло минут десять, мне никто не звонил, а безумный старик на дереве продолжал заливаться истерическим хохотом. Я решил зайти к соседям. Выйдя в тамбур, я с удивлением обнаружил, что дверь их квартиры как была задвинута стиральной машиной, так и осталась. Я постучался. Безрезультатно. Тогда я вышел на лестничную площадку и нажал на кнопку звонка 144-й квартиры. Послышалась звонкая трель. Но никто не открыл.

Вернувшись к себе, я с облегчением обнаружил, что хохота больше не слышно. Неужели старик слез с дерева? Нет, как оказалось, не слез. Но замолчал и смотрит куда-то вниз. Я вышел на балкон и тоже посмотрел вниз. Сквозь густую листву, да еще в темноте, разглядеть что-либо было трудно, но ясно было, что на земле под деревом суетятся несколько человек с фонарями. В какой-то момент, вроде бы, мелькнул оранжевый жилет, типа тех, что бывают у железнодорожных рабочих. И там, внизу, несколько мужских голосов пели какой-то странный полубессмысленный куплет:

— Рука пород древесных,

Река дорог железных

Течет к нам из Орла,

Ла-ла, ла-ла.

Куплет этот они повторяли снова и снова, и снова, и это продолжалось до тех пор, пока сумасшедший старик не стал спускаться по дереву вниз. Когда голова безумца скрылась в листве, пение прекратилось. Фонари погасли, и больше я ничего не видел и не слышал.

Ближе к утру, сквозь тяжелый предрассветный сон, мне слышалось, что, вроде бы, опять кто-то стучится в створку шкафа, но сон оказался сильнее и не выпустил меня из своей пелены.

Проснувшись наутро, я почувствовал себя не очень хорошо. Меня слегка мутило. Завтракать не хотелось. Я заставил себя выпить чаю, после чего меня едва не стошнило. В голове крутился дурацкий напев: «Рука пород древесных, река дорог железных…»

Я вышел из квартиры. Вход к соседям все так же был забаррикадирован стиральной машиной. Заперев все двери, я стал убирать ключи в портмоне, где обычно их ношу в том же кармашке, что и мелочь, и тут на глаза мне попалось несколько рублевых монет, лежавших там. От их вида мне сделалось совсем дурно. Словно повинуясь какому-то инстинкту, я вытащил эти монеты и отбросил их подальше от себя, в сторону мусоропровода. И мне сразу стало гораздо легче! Только очень захотелось поскорее помыть руку, которой я дотрагивался до монет.

Прогулка по улице до метро окончательно привела меня в чувство. В вагоне мне посчастливилось занять сидячее место, я слегка прикорнул и прибыл в офис вполне в бодром здравии. А на работе меня снова ждал приятный сюрприз! На этот раз, на личном фронте.

Вику я окучивал уже давно. И мне казалось, что я ей нравлюсь. Но при этом дело как-то не двигалось. В смысле какого-нибудь прогресса в отношениях. Даже на мои невинно-интеллигентные приглашения сходить, к примеру, в театр или в кино она, как правило, отвечала вежливым отказом. Не всегда, но чаще всего. А сегодня в середине дня она позвонила мне сама.

— Не хочешь покурить?

— А… Сейчас, только мейл допишу. Давай минут через пять в курилке встретимся?

— О кей.

В курилке мы с Викой оказались только вдвоем, что тоже было как нельзя кстати.

— Помнишь, я обещала тебя своим фирменным яблочным пирогом угостить?

— А как же! Еще полгода назад! Но ведь обещанного три года ждут. Так что, я раньше чем через два с половиной года, не рассчитывал…

— Можно немного пораньше. Можно сегодня. Заедем после работы ко мне?

Вот оно, неожиданное счастье! Но, не успел я что-либо ответить, как Вика, поправляя прическу, отвела рукой свои волосы назад, и я увидел у нее в ухе серьгу в виде серебряной монеты. В ту же секунду меня скрутило. Уронив сигарету на пол, я едва нашел в себе силы промямлить:

— Извини… Плохо себя чувствую… Сегодня не получится.

И побежал из курилки в туалет. До конца рабочего дня за своим столом я досидел, более-менее, нормально. О Вике старался не думать, потому что иначе тут же перед глазами вставала ее серьга-монета и…

По дороге домой, в метро, случился очередной рецидив. По вагону с протянутой рукой тащился нищий. Когда он поравнялся со мной, я увидел, что это не живая рука, а протез. Причем, деревянный. Кисть руки, пальцы — все было вырезано из дерева. «Рука пород древесных», — вспомнилось мне. Протез рассохся, потрескался, и самая глубокая трещина шла через всю ладонь, словно линия жизни. В эту деревянную ладонь нищий собирал мелочь. Я поспешил закрыть глаза, но сознание успело зафиксировать картину: несколько рублевых монет и одна двухрублевая, ребром застрявшая в «линии жизни».

Меня вырвало прямо на пол вагона.

Нищий посмотрел на меня с ненавистью и промычал:

— Мумь!

Добравшись до двери квартиры, я снова услышал человеческие голоса. Ну все, эта радиоточка мне надоела! Пройдя на кухню, я, что есть силы, дернул за провода, уходящие в стену. Они оказались на удивление прочными, не порвались, а лишь выскочили наружу, при этом обрушив со стены на пол огромные куски штукатурки. Ну вот… А ведь я обещал хозяйке квартиру не разрушать! За слоем штукатурки на стене, почему-то, находились рельсы от игрушечной железной дороги. Часть рельс осыпалась на пол, часть осталась на стене. Ладно, завтра все заделаем и восстановим, а сегодня надо хорошенько отдохнуть и придти в себя. Кухонным ножом я перерезал провода и направился в спальню.

С наступлением темноты радио спело мне песню про Орел и про реку дорог железных. Я понял, что резать провода было глупо. Это просто какое-то временное помутнение на меня нашло. Я же инженер! Радио инженер, черт возьми! Я ж понимаю, что радио — оно потому и радио, что принимает сигналы из радио эфира! Вот оно и играет. А провода нужны только для того, чтобы радио во время качки от стены не отрывалось. Качка началась позже, около полуночи. Стучали колеса, за окном мелькали огни семафоров, что-то кричали начальники станций… Бабушка через окно протянула ведро орловских яблок… И все время качало.

Проснулся по звонку будильника. Самочувствие неплохое. Сейчас надо быстро умыться, побриться, позавтракать — и на работу! В закрытую створку платяного шкафа что-то настойчиво стучало. Ну, я-то инженер, я же понимаю, что если всю ночь качало, то, соответственно, в шкафу накопилась индукция качки, и теперь то, что там есть, будет еще долго качаться и биться в дверцу. Индукция качки, гортензия энергии. Школьный курс яблок… Я чуть не запнулся о ведро, которое ночью бабушка в окно сунула. Кстати, не помню, заплатил я ей? Наверняка, заплатил. Возьму пару яблок, съем по пути к метро…

Закрытая створка шкафа с треском выламывается, и вместе с ней на пол падает тело. Подхожу, рассматриваю. Это не тело, а только фигура. Манекен. На него тут, очевидно, одежду вешали. Он и сейчас в одежде, поэтому я сначала и подумал, что это человек. А это манекен деревянный. «Рука пород древесных».

На работе, как обычно, все замечательно. Вечером в буфете мой коллега и приятель Игорек проставляется по случаю своего бракосочетания. Всех приглашает. Но я не пойду. Мне домой надо, в квартиру! А лучше я завтра Игорьку свадебный подарок принесу — отпилю руку у своего манекена, сделаю из фольги два колечка, как бы, обручальных, и на пальцы этой руки надену. И подарю. Прикольно будет! И оригинально. Наверняка же Игорек знает эту песню: «Рука пород древесных». А манекен этот деревянный мне не то, чтобы не нужен — нужен еще как! Я его на стене у себя над кроватью закреплю. Уютно получится: снизу я, а сверху он — как крыша над головой. А то, что он без одной руки будет — это, как раз, хорошо, художественно.