Михаил Емцев - Душа мира

• Название: Душа мира
• Автор: Михаил Емцев
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: 5-900230-41-4, 978-5-900230-41-2

Эксперимент, связанный с изучением телепатии на основе новейших биотехнологий неожиданно выходит из под контроля и приводит к непредсказуемым результатам

---

ГЛАВА VI

Уже не раз, возвращаясь домой и проходя мимо комнаты Арефьева, Ружена замечала под дверью бледную полоску света. Однажды, она остановилась и прислушалась. Ей показалось, что в комнате Арефьева раздается негромкое жужжание.

Ружена спустилась вниз, взяла ключи и, возвратившись, открыла дверь в кабинет Сергея. "Я была права, там кто-то есть", - подумала она, входя в комнату. На пыльный, давно не метенный пол падал рассеянный розовый свет, но в лаборатории никого не было. Светился усилитель биотоков мозга, задвинутьнй Сергеем в дальний угол комнаты. Остальные приборы мертвой грудой лежали на темных столах. "Странно, - подумала Ружена, - его же никто не включал?"

Девушка выдвинула аппарат на середину комнаты и повернула регулятор настройки. Большой и малый излучатели засветились еще ярче. Жужжание перешло в радостное гудение. "А ведь прибор работает без питания", - подумала Ружена, увидев небрежно брошенные на пол провода. От этой мысли ей стало жутко. Она еще немножко покрутила рукоятку, торчавшую на блестящем пульте. Расплывчатый поток света превратился в густой лимонный луч. Гудение оборвалось. В комнате зазвучала нежнейшая музыка, печальная и далекая. Будто кто-то очень одинокий пел о неизвестном мире. Удивленная девушка привстала на цыпочки и заглянула в излучатель. Неожиданное чувство глубокого удовлетворения и счастья охватило ее. Тело стало необыкновенно легким, почти невесомым.

Девушка опустилась на стул, подставив лицо и грудь желтым лучам, льющимся из рефлектора.

- Как хорошо! - пробормотала она.

Постепенно комната, приборы и усилитель, волчком вертевшиеся перед ее глазами, исчезли из поля зрения, из памяти и сознания. Исчезла и она, Ружена Миракова, аспирантка Института телепатии, двадцати трех лет от роду.

Осталось только удивительное непонятное чувство призрачной легкости.

Ей казалось, что миллиарды невидимых ниточек, прикрепленных к телу, тянут в разные стороны и она становится все больше и больше. Было ясно, что сейчас произойдет что-то совершенно удивительное.

Прекрасный, чистый восторг наполнил душу Ружены Мираковой. Она увидела, - но это не то слово, которым можно передать ощущения Ружены, - она познала за сотые доли секунды жизнь своей планеты. Познала одновременно все многообразие чувств и мыслей человечества, весь его сложный и противоречивый дух. Себе она казалась невероятно большой, раздутой до чудовищных размеров. И в то же время она понимала, что где-то, в самой глубине, она остается прежней маленькой Руженой, но в ней кричали миллионы новорожденных детей и хрипели сотни тысяч умирающих, толпы людей смеялись и плакали, работали, отдыхали, думали, играли... Все они определялись одним словом - люди, и все они жили в ней.

Ощущать их в себе, в своей душе было большим неповторимым наслаждением, и оно убивало Ружену. Боль короткими молниями пронизала ее тело, обнимавшее Землю...

Длинный Щапов сердился и недоумевал. Он хмыкал, тряс головой и пожимал плечами.

- В чем дело, пресветлый? - спросила его маленькая пухлая соседка по комнате. Она на секунду оторвалась от микроскопа и, подняв очки, смотрела на Щапова усталыми бледно-голубыми глазами.

- Понимаешь, Тата, мне кажется, что я сошел с ума.

- По-моему, это произошло гораздо раньше, чем тебе стало казаться.

- Погоди, не остри, - он повертел в руках только что проявленную пленку и в сотый раз посмотрел сквозь нее на свет. - Знаешь, вчера, отправляясь на съемку, встретил в коридоре Миракову, эту аспирантку Ермолова. У меня был с собой аппаратик, и я предложил ей сфотографироваться. Больно подходящее освещение, косые лучи, пятна света на полу. Она девушка покладистая, согласилась. Уж я ее щелкал на все лады. И в фас, и в профиль, и на фоне окна, и в тени, и на солнце. Целую пленку извел. А сегодня проявил - и... вот.

Щапов протянул Тате пленку. Девушка просмотрела ее и удивленно спросила:

- Ты фотографировал пустой коридор?

- Вот именно!

Девушка покачала головой.

- Слушай, Щапов, у меня есть знакомый, хороший психиатр. Галлюцинации, бред наяву - его специальность. Он тебе поможет.

- Иди сама к своему психиатру!

В эти дни Ермолов сильно изменился. Черные брови изогнулись еще стремительнее и круче, пытаясь сорваться и взлететь со лба. Безумные желтые глаза прожигали собеседника нетерпеливым пламенем.

Три больших видеофона занимали четверть кабинета, и с них не исчезали человеческие лица. Ермолов говорил одновременно с несколькими сотрудниками, сидевшими в комнате и на экранах "видиков". Ермолов бурлил и пенился, как действующий вулкан.

Сергей Артамонович, старший инженер по оборудованию института, долго не мог пробиться к Ермолову. Он уже было решил пойти к директору, но внезапно у Ермолова выдалось несколько свободных минут.

- В чем дело, Сергей Артамонович? - спросил Ермолов, закуривая и пуская синие кольца сквозь солнечный луч, пересекавший комнату.

Инженер замялся.

- Вот какое дело, Иван Иванович, - сказал он, медленно подбирая слова. - Я хотел поговорить с вами относительно этой аспирантки, Мираковой...

- А что такое?

- Она работает по ночам.

- Как?

- Да уж не знаю как, только работает. Вчера я был дежурным и проходил по коридору. Вижу свет в сто восьмой комнате, подергал ручку - закрыто, постучал - не отвечают. Вдруг появилась Миракова. Она так внезапно вышла, что я даже, признаться, немножко испугался. "Что делаете?" - спрашиваю. "Работаю, - говорит, - у меня непрерывный опыт". - "Какой опыт, - говорю, - два часа ночи". - "Да вот так", - говорит. Нужно сделать ей внушение. А если есть необходимость работать по ночам, пусть получит специальное разрешение от дирекции...

- Погоди, Сергей Артамонович, - перебил старика Ермолов. - Ты что-то путаешь. Сто восьмая комната не Мираковой. Это помещение этого... как его... Арефьева. Он сейчас в отпуске.

- Тем более, - сказал инженер. - И вообще я тебе скажу, Иван Иванович, эта девушка производит какое-то неприятное впечатление. Что-то с ней такое...

Старик повертел в воздухе пальцами, пытаясь передать свою мысль яснее.

- Постой, сейчас, - быстро сказал Ермолов, крутнувшись на кресле. Он потянулся к одному из видеофонов и включил его. А вот и сто восьмая, - сказал он. - И там действительно что-то происходит.

Они увидели излучатель Арефьева, наполнявший комнату желтым светом. Спиной к зрителю сидела маленькая девушка, запрокинув голову на спинку стула. Виднелся чистый выпуклый лоб и копна золотистых волос.

- Миракова! Ружена! - позвал Ермолов. Девушка не шевелилась, руки ее безжизненно висели вдоль тела.

- С ней что-то... - пробормотал Ермолов, взглядывая на старика.

Сергей Артамонович встал. К этому времени в кабинете Ермолова уже набралось человек шесть народу. Все они с испугом разглядывали изображение на экране.

- Пошли, - быстро сказал Ермолов, выключая аппарат.

Они не пошли, а побежали по гулким коридорам института. Каково же было их удивление, когда они увидели Миракову, медленно направлявшуюся по сверкающему пластику пола в свою комнату. Ермолов окликнул ее, но она уже прошла в дверь. Они ворвались следом.

В комнате царило молчание. Слой пыли лежал на всем. Ружена стояла и смотрела на безмолвные приборы, у которых не светились шкалы и сигнальные лампочки.

- Ружена!

Девушка повернулась. Ермолова поразила бледность ее лица. Казалось, Ружена постепенно узнавала их, и несмелая улыбка тронула ее губы.

- Что с тобой только что было? - спросил Ермолов.

Брови, ее недоуменно поднялись, губы приоткрылись. И вдруг, круто повернувшись, Сергей Артамонович выбежал из комнаты. Повинуясь какому-то импульсу, все бросились вслед за ним. Последней вышла Ружена и медленно пошла за ними.

Остановившись напротив комнаты с цифрой "сто восемь", Ермолов резким ударом ноги распахнул дверь.

Из усилителя Арефьева лилось желтое сияние. Напротив аппарата на стуле полулежала Миракова. Широко открытые голубые глаза подернулись смертельной пеленой.

Ермолов резким движением схватил девушку за руку, но, ощутив ледяной холод трупа, выронил ее. Рука глухо стукнулась о дерево стула.

- Она мертва, - облизывая внезапно пересохшие губы, сказал он.

И тогда все обернулись назад и, предчувствуя что-то еще более ужасное, стали всматриваться в даль длинного институтского коридора. Их искаженные лица будто одеревенели. Они ждали.

Сначала никого не было. Коридор как коридор. С левой стороны - окна во всю стену, с правой - двери в лабораторные помещения. Ослепительно белый потолок, пластик пола в розовых крапинках. За окном - верхушки деревьев, вентиляционная вышка и подъемный кран для мелких работ на институтском складе.

Но вот на повороте появилась женская фигурка и медленно двинулась к ним. Это была она.

Когда девушка подошла и они увидели, что перед ними Ружена Миракова, у кого-то вырвался судорожный всхлип. Только Ермолов, бросив быстрый взгляд на тело, лежавшее на стуле, громко спросил: