Генри Лоусон - Рассказы • Девяностые годы

• Название: Рассказы • Девяностые годы
• Автор: Генри Лоусон
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1976

В издание вошли рассказы Генри Лоусона: «Товарищ отца», «Билл и Арви с завода братьев Грайндер», «Жена гуртовщика», «На краю равнины», «В засуху», «Бандероль», «Эвкалиптовая щепка» и мн. др., а также роман Катарины Сусанны Причард «Девяностые годы» (1944) — первая часть трилогии о западноавстралийских золотых приисках, над которой К.-С. Причард работала десять лет (с 1940 по 1950 год).

---

И Салли, размышляла Мари, хотя и привязана к Моррису и помнит свой долг, не осталась все же равнодушной к господину де Морфэ. Она, как та женщина из старой легенды: день и ночь ей слышится голос демона-обольстителя, желание уйти к нему обуревает ее, но она печет хлеб, варит пиво и рожает детей своему мужу.

Мари хотелось, чтобы ее дорогая Салли не была столь простодушна. Ведь она так наивна и кротка, несмотря на свой удивительный здравый смысл, и стойкость, и мужество. Ее душевная чистота и неопытность делают ее беззащитной перед Фриско, как голубку, попавшую в силок хладнокровного охотника. Мари хотелось излечить Салли от всяких нежных чувств к господину де Морфэ, и она старалась, как могла: высмеивала его бесчисленные романы, его нелепое бахвальство и невесть откуда взявшееся величие.

Участие и заботы Мари облегчили Салли последние тягостные дни перед рождением ребенка. Появилась, как всегда, и Калгурла и взяла на себя хлопоты по дому. Миссис Моллой, само собой разумеется, присутствовала при родах. Мари стряпала для постояльцев и шумно радовалась, глядя на малыша, лежавшего у материнской груди.

К этому, младшему из своих сыновей Моррис проявлял куда больше интереса, чем к своим старшим детям; сам выбрал ему имя — Лоуренс — и пожелал, чтобы сокращенно его звали Ларри, потому что так звали старшего брата Морриса. Салли же говорила, что она так привыкла рожать детей, что для нее это уже не событие. Она только радовалась тому, что все тяготы и мученья позади и скоро она встанет с постели и опять будет бегать по дому.

Дик все еще хворал, и Салли беспокоилась о нем больше, чем о новорожденном. Она сама кормила Ларри, и он, по словам миссис Моллой, был парень хоть куда, здоровяк, но Том был еще лучше, когда родился. Том вообще был любимцем миссис Моллой, и она никогда не упускала случая напомнить об этом Салли — быть может, потому, что Салли слишком уже была поглощена Диком, и Терезе Моллой казалось, что Тому не уделяют достаточно внимания.

Моррис по-прежнему ворчал и брюзжал по адресу постояльцев. Салли совсем извелась, стирая и стряпая на такую ораву, говорил он, и вообще эта игра не стоит свеч. На это Салли отвечала, что, конечно, было бы чудесно, если бы в доме не было посторонних, но придется все же потерпеть до тех пор, пока похоронное бюро начнет приносить твердый доход. Пока еще Моррис не в состоянии был оплачивать все домашние расходы, а кроме того, Салли помнила, что она в долгу перед Динни.

Сначала Моррис каждую неделю приносил Салли два-три фунта стерлингов. Но потом стал все чаще и чаще нарушать это обыкновение. Иной раз забывал, иной раз ссылался на то, что у него на этой неделе были очень большие расходы; опять заказчик не заплатил за похороны, а у него самого куча неоплаченных счетов!

Однако Салли узнала, что Моррис далеко не все вечера работает у себя в мастерской, как она думала, и частенько играет в покер в «Звезде Запада». Кроме того, его, по-видимому, крепко ударило по карману последнее падение акций на бирже.

Моррис сказал, что урок пошел ему на пользу: больше он уже не будет покупать акции очертя голову. Но ведь как было не попасться на удочку? Акции рудников так пошли в гору — казалось, можно зашибить кучу денег. Кто мог подумать, что слухи об истощении окисленных руд распространяются с такой дьявольской быстротой и произведут такой переполох на бирже?

Салли очень хорошо понимала, как велик соблазн попытать счастья на бирже или на аукционе, когда весь город спекулирует на акциях. Но она должна думать о детях, она не может в расчете на удачу отказываться от единственного верного способа прокормить их — риск слишком велик. Нет, нет, нельзя полагаться на Морриса, говорила себе Салли, нужно держать постояльцев, пока его положение не станет более прочным.

Былая энергия и хорошее расположение духа снова вернулись к ней, и она живо прибрала детей к рукам и навела в доме порядок.

— Ты просто колдунья, дорогая! — восклицала Мари. — Понять не могу, как это ты ухитряешься справляться со всем на свете.

— А я и сама не понимаю, — отвечала Салли.

Порой ребята, точно сговорившись, принимались галдеть все зараз, и именно в ту минуту, когда у Салли и без того была уйма хлопот. Или же внезапно налетал ураган, срывал с веревок белье и швырял его в пыль, на землю. Иной раз не успевала Салли кончить уборку, как все в доме уже было засыпано густым слоем красной пыли. Впрочем, Салли говорила, что легко справляется с хозяйством, когда ей помогает Калгурла. Калгурла стирала и гладила, скребла полы и мыла посуду. Салли со страхом ждала первых дождей — она уже знала наперед, что, как только пойдут дожди, Калгурла исчезнет и ей придется справляться со всеми делами одной.

Открытие железной дороги привело к бурному росту населения Калгурли, и недостаток воды ощущался теперь еще острее, чем прежде.

Но вот в город по поручению правительства прибыл инженер О'Коннор, и Салли уже мечтала о том, что «реки чистой воды потекут через прииск», как обещал премьер сэр Джон Форрест.

С ростом населения в городе участились пожары, усилилась эпидемия тифа. Больница была переполнена тифозными больными, а пожары стали обычным явлением, и звук набата — постоянным кошмаром летних ночей. Целые кварталы жилых домов и магазинов выгорали дотла. Воды не хватало, чтобы заливать огонь, и случайно опрокинутая керосиновая лампа не раз оставляла без крова целые семьи, причиняла огромные убытки лавочникам. Жители требовали проведения в городе электричества, дабы положить конец «керосиновым бедствиям».

Только на главных улицах тускло мерцали редкие фонари, и освещение города и пригородных дорог становилось самой неотложной задачей. На Боулдерском шоссе грабили и душили людей, и все говорили, что это дело рук тех проходимцев и бродяг, которые с открытием железной дороги толпами начали стекаться в город. Однако мероприятия по благоустройству города откладывались со дня на день; причиной тому были тревожные слухи, распространявшиеся о рудниках Золотой Мили. Упорно говорили, что золото в этих рудниках обманчиво, что оно то появляется, то исчезает самым таинственным образом, уступая место бедным малоценным рудам. Акции падали, но оптимисты тем не менее не сдавались. Те, кто знал прииск, никак не могли поверить, что все радужные надежды на процветание Калгурли могли лопнуть, как мыльный пузырь.

Мистер де Морфэ считал такую мысль просто смехотворной. Он заявил, что золота на прииске и сейчас еще непочатый край. Теллуристые руды служили залогом будущего расцвета.

Сидя на веранде тихими душными вечерами, Салли и Мари болтали, перебирая все, что случилось за день. Динни был на разведке где-то за Кэноуной, и им обеим очень его не хватало. Вот уж у кого всегда имелась какая-нибудь интересная история про запас.

Когда Динни бывал дома, кто-нибудь из старателей непременно забегал повидаться с ним, и тогда Салли и Мари узнавали разные разности о том, что делается на приисках. Саллины постояльцы — рудокопы — были тихие, скромные парни; они с зарей уходили на работу, возвращались поздно и редко попадались на глаза. Но если Динни появлялся на веранде, они тоже присаживались там, чтобы поболтать с ним. В другое же время их почти не было видно — должно быть, они понимали, что этим лучше всего могут угодить Моррису.

Несколько дней назад они с возмущением рассказали о том, как на Большом Боулдере погибли двое их товарищей. В забое, где они работали, на глубине ста футов под землей, не было сделано необходимого крепления. Тонны земли обрушились на них, и оба были убиты.

— Люди стоят дешево, — мрачно заметил Пит Мак-Кей, — дешевле, чем крепежный лес.

А вскоре после этого еще пять человек были убиты взрывом на Северном. Мари всякий раз дрожала от страха, заслышав пронзительный гудок, возвещавший о катастрофе на рудниках. Жан все еще продолжал работать под землей, хотя кашель бил его с каждым днем все сильней, и Мари взяла с него слово, что, если только ему удастся устроиться с нового года на другую работу, он никогда больше не пойдет в забой.

Кому из жен рудокопов не было знакомо это щемящее чувство страха, заползавшее в сердце всякий раз, как гудок доносил с рудников весть о несчастном случае? Заслышав гудок, женщины бросались к воротам и с тревогой глядели на дорогу, на которой должна была показаться карета «скорой помощи». Замирая от страха, каждая из них ждала, что вот сейчас карета остановится у ее дома или товарищи мужа придут сообщить ей страшную весть.

Несчастные случаи на рудниках были как бы неотъемлемой частью повседневной жизни приисков. Они отбрасывали мрачную тень на все беседы, хотя женщины избегали упоминать о них, когда собирались вместе, чтобы поболтать и обменяться новостями.

В начале года немало толков вызвало убийство Мэй Уэйн. По обвинению в убийстве был арестован Джим Коннелли. Салли помнила его — он ходил к ней обедать одно время, — и ей казалось невероятным, чтобы Джим мог намеренно убить женщину.