Рангея Рагхав - Гибель великого города

• Название: Гибель великого города
• Автор: Рангея Рагхав
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1963

«И вот роман «Гибель великого города» переведен на русский язык. Если не считать нескольких стихотворений Р. Рагхава, ранее опубликованных у нас, это — первое значительное произведение, знакомящее советского читателя с творчеством еще одного прогрессивного индийского писателя, завоевавшего популярность прежде всего в жанре исторического романа.

Разумеется, «Гибель великого города» нельзя полностью отнести к этому жанру литературы. Основой для него послужила не историческая правда, а гипотеза. Однако фантазия Р. Рагхава в какой-то степени основывается на данных археологических раскопок и предположениях ученых. И нужно сказать, что писатель приходит к логичным, как нам кажется, обобщениям, касающимся жизни индийского общества той отдаленной эпохи Хараппской цивилизации». Е. Челышев

---

Рангея Рагхав Гибель великого города Роман Перевод с хинди Л. Кузнецова

Глава первая

— Заря! О великий господин! Заря! — закричал с мачты чернобородый матрос.

— Поднять паруса! Живей, шевелись!

Корабль ожил. Команда дружно взялась за канаты.

Рассвет ласково уложил в пучок темные локоны ночи и трепетной рукой украсил их драгоценным цветком — сияющей голубоватым светом Шукрой[1]. Океан проснулся, легкая утренняя зыбь прошлась по воде.

Корабль богатого купца Манибáндха закачался на синих волнах. Со всех сторон его окружали большие и малые суда, нагруженные дорогими товарами.

Ветер наполнил золотистые паруса, и снова караван плавно заскользил по бескрайнему простору океана. В свете пробуждающегося дня можно было разглядеть рослые мускулистые фигуры негров-гребцов, купленных Манибандхом в далеком Египте. Радуясь восходу солнца, гребцы вновь затянули свою бесконечную песню. Ее подхватил ветер, и она летела над волнами, дрожа и замирая в холодном безоблачном небе.

Корабли плыли в знаменитый город Мохéнджо-Дарó, гордый своим могуществом и богатством. Величественно раскинулся он на берегах полноводного Инда и, казалось, самому небу бросал дерзкий вызов и презрительно улыбался, уверенный в своем превосходстве над всем сущим. В этот город и возвращался теперь после долгих странствий по свету разбогатевший Манибандх. Сердце его переполняли радость и гордость.

Резная грудь корабля, изображавшая неведомого зверя, легко рассекала волны, рождая по бортам белую кипящую пену. Манибандх взглянул на небо. Сквозь утреннюю дымку уже пробивались первые солнечные лучи. Дневное светило готовилось сесть в золотую колесницу, чтобы начать свой бег по небосводу.

Драгоценные ожерелья, спускающиеся на широкую грудь купца, при каждом дыхании позвякивали. Густые черные волосы волной ниспадали на плечи. Обожженная солнцем кожа отливала бронзой. Взгляд владельца каравана был властным и беспощадным, как удар кинжала.

Вдали на горизонте чуть обозначилась тонкая полоска. Матрос восторженно крикнул с мачты:

— Земля, господин! Смотрите — земля!

Наблюдавшие за ним египетские рабыни звонко и заливисто рассмеялись. Он ответил им широкой улыбкой, открывшей в густой черной бороде ряд белых, как пена, зубов.

Песня гребцов зазвучала громче, вскоре ей стало вторить далекое эхо — верный признак земли.

Манибандх очнулся от раздумья и посмотрел вокруг. Красавица египтянка Нилуфар открывала свой ларец с украшениями. Две девушки принялись убирать ей волосы, а она с наивной радостью любовалась ослепительными переливами алмаза. Отражение сверкающих камней играло в глубине ее огромных черных глаз. Какой-то странный восторг озарял лицо Нилуфар. Манибандх в душе усмехнулся ее волнению.

Им овладели воспоминания. Вот уже много дней корабли благополучно следуют своим путем. Что это, как не милосердие великого бога? Как жалки люди перед лицом стихии! И сейчас еще песня, плывущая над караваном, так одиноко и отчужденно звучит между равнодушным небом и зловещей равниной океана…

Манибандх оглядел длинную вереницу судов. Вот они, несметные сокровища! Устоит ли перед ними хоть одна красавица Мохенджо-Даро? А ведь был день, когда он пустился в путь простым матросом рыбачьего суденышка. Никому в мире не было дела до бедняка, никто не удостаивал его даже взглядом. Теперь же… и грозные валы океана смирились перед ним, и кажется, что сам великий Инд приветствует его рокотом волн. А там, вдалеке, где встречаются небо и земля, где в ясном холодном просторе никого не терзают ни дым тщеславия, ни огонь отчаянии, Кшитиджа[2] гостеприимно разостлала перед ним по воде алую дорожку. Манибандху чудилось, что с берега доносятся приветственные удары барабанов и литавр.

Да, он знал почести! Сначала в Эламе, куда он прибыл после трех лет странствий, уже богачом. Льстивые эламские жрецы, воздевая к небу руки, громко восхваляли купца, когда он в колеснице, запряженной онаграми в раззолоченной сбруе, проезжал по главной улице или появлялся в паланкине, который несли на плечах быстроногие рабы…

Далеко позади осталась теперь долина Нила с ее оживлением и гамом… Для владыки Египта рабы возвели пирамиду, и завершение ее постройки было ознаменовано пышным праздником. В тот день сам великий фараон, поднявшись с трона, приветствовал купца Манибандха. Небо и земля гудели от громовой музыки, а величественный дворец повелителя Египта и площадь государственного совета сотрясались от мерной поступи войск, проходивших церемониальным маршем. Божественный владыка изумился богатству индийского купца, застывшая маска безразличия дрогнула на его лице.

Беспредельно могущество фараона: по его единому знаку замирают в страхе и почтении север и юг, восток и запад; одного взгляда его довольно, чтобы покатились в пыль тысячи отрубленных голов. И вот теперь тот, в чьей недвижной улыбке чудится величие пирамид, чья несокрушимая сила и незыблемая царственность кажутся непостижимыми, подобно тайне бесконечного переселения душ — этот человек снизошел до просьбы к нему, недавнему нищему лодочнику, бродяге-попрошайке! Владыка просил у Манибандха для мумии своей покойной матери чудесный голубой кристалл — от блеска его больно глазам, и таинственно светится он в темноте. Великий царь Египта, чье слово было законом, а молчание самой ужасной карой, молвил тогда благосклонно: «Манибандх, мы довольны вами!..»

Воспоминания взволновали купца. Вдруг он услышал нежный перезвон струн. Накинув на себя легкую фату, Нилуфар, полулежа на ковре, негромко пела, подыгрывая себе на лютне.

А в небе златотелый красавец уже стремительно догонял облаченную в пурпур деву-зарю.

Манибандх подошел к Нилуфар и сел рядом. Струны замолкли.

— Что ты со мной сделала, Индивар?

Песня египтянки оказалась сильнее мыслей о богатстве и славе, только что владевших Манибандхом. Нилуфар, услыхав свое имя в переводе на язык господина, улыбнулась.

— Нилуфар, где же твоя песня? Или ты думаешь, что шум моря и свист ветра приятней для слуха?

Египтянка засмеялась.

— О господин, Нилуфар ваша рабыня! Прикажите, и она опять запоет…

Манибандх был уязвлен. Разве Нилуфар не любит его? Неужели и ей знакома лишь одна власть — власть богатства и грубой силы? Нужны ли ему все эти сокровища, если женщина не в силах его полюбить?! Печально смотрел он на египтянку. Правда есть правда, думал он, Нилуфар всего лишь рабыня. Он уплатил за нее деньги. Но эта рабыня сумела покорить его сердце… Манибандх порывисто привлек к себе Нилуфар.

— Я люблю тебя, красавица! Отныне ты — единовластная госпожа души моей!

Нилуфар поднялась с ковра и протянула к нему руки.

— Встаньте, мой повелитель!.

Манибандх не верил себе. Так легко поддается он сейчас заведомому обману! Даже в дни отчаянной нищеты этот человек не чувствовал себя столь беспомощным…

Поднявшись, он сказал:

— Нилуфар, любовь моя!

Египтянка пристально смотрела на него.

— Нилуфар! — продолжал в беспокойстве Манибандх. — Все ближе и ближе родной берег, и все тревожней у меня на сердце… Никто нас там не знает… Никто не захочет нам поверить! Мы сами не сможем никому довериться! Что ждет нас, красавица? Что творится со мной? Почему я сегодня так взволнован?

— Вы, господни мой? — поразилась Нилуфар.

Манибандх напряженно всматривался в далекий берег, будто жаждал увидеть что-то.

— А твое сердце спокойно, Нилуфар?

— О чем вы говорите, повелитель? Ведь Нилуфар сойдет с корабля не рабыней, а супругой высокочтимого Манибандха!

В голосе египтянки слышалась нескрываемая гордость. В душе недавней рабыни бушевали нерастраченные силы молодости, бились долго подавляемые желания и надежды, подобно тому как клокочет и бурлит при впадении в море могучий Нил, принесший с собой отголоски кипучей жизни берегов. Припадая к ногам повелителя и мужа, Нилуфар словно говорила ему: «Ты мой супруг, и все, чем я обладаю, безраздельно твое».

Манибандх остро почувствовал, какое страстное желание подняться, возвыситься, забыть прошлое владеет этой женщиной. «Я боюсь встречи со своей родиной, — думал он, — ей ненавистен Египет. Меня знали здесь нищим бродягой, она же родилась там рабыней, и каждый мог купить ее на рынке…»

— Нилуфар! Жена моя! — обратился он к ней. — Ты завладела моим сердцем. Ты одна знаешь, что в нем!

Египтянка улыбнулась;

— Мой повелитель! Чтобы изучить сердце человека, надо познать его в минуты гнева. Наверное, даже фараон говорит, что любит свою жену.

Манибандх жестко усмехнулся.