Анатолий Чехов - Кара-курт

• Название: Кара-курт
• Автор: Анатолий Чехов
• Издательство: Военное издательство Министерства обороны СССР
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1969

«Кара-Курт» — «Чёрная смерть» — самый ядовитый паук Средней Азии. Так в годы Великой Отечественной войны называли в наших южных республиках фашистскую свастику.

Гитлеровская агентура проделала гигантскую работу в Иране с целью, подготовив фашистский переворот, нанести Советскому Союзу смертельный удар с юга.

Советское правительство вынуждено было (исходя из пункта 6 договора с Ираном о сотрудничестве и взаимопомощи, заключенного в 1921 году) срочно ввести в Иран регулярные части Красной Армии. Эта мера не только обезопасила нашу страну от вторжения фашистских орд с юга, но и оградила территорию Ирана от разрушений, сохранила независимость сопредельного государства, сотни тысяч жизней молодых иранцев, курдов, русских, туркмен, фарсов, азербайджанцев.

Основной сюжет романа «Кара-Курт» (второй книги романа «Чёрный Беркут») подчинен показу сложной и острой борьбы Среднеазиатского пограничного округа с агентами немецко-фашистской разведки, непрерывно организовывавшей военные диверсии, политические провокации до и после перехода через границу наших войск.

Автор, участник Отечественной войны, А. В. Чехов известен нашим читателям по опубликованным в Воениздате книгам: повести «У самой границы», сборнику рассказов «След в пустыне», роману «Чёрный Беркут».

---

Кайманов слегка присвистнул:

— Да, тут и правда целая война была!

— Еще и какая, — несколько смягчившись от признания значительности событий, в которых он участвовал, подтвердил Ястребилов. — Рота иранских солдат охраны с вечера блокировала бандитов, заперла их в ауле. А главарь банды с десятком головорезов выскользнул из окружения, а потом ударил с тыла по этой роте. Прорвались и ушли, как их и не было. Когда мы подошли, уже все закончилось, только убитых да раненых помогли подобрать. Одного пленного взяли, сидит взаперти, только ни слова не добьешься.

— Давайте все-таки попробуем его расспросить, — предложил Кайманов. — Где он сидит?

— Вон в той кибитке.

Капитан махнул рукой в сторону стоявшей на отшибе глинобитной мазанки, у входа в которую, как полагается в подобных случаях, стоял часовой.

Велико же было удивление Кайманова, когда на приказ выйти из кибитки появился старый знакомый — продавец угля и дров, первый человек, встречавший советские войска, житель прикордонного города — Ашир.

— Вот так встреча! Салям, салям, — отвечая на приветствие, сказал Кайманов. — Ты-то как с этой компанией попал, почему раньше не путался с бандитами?

— Ай, лечельник! Ай, великий аллах! Сагбол тебе, послал добрых начальников, таких, как я ждал! Значит, не обманул меня курбаши! Аллах не отвернул свое светлое лицо от бедного Ашира!

Прервав свои восклицания, Ашир с удивлением посмотрел на Якова, спросил;

— Ты, кажется, сказал «бандитов»? Почему так сказал? Мы не бандиты!

Сказано это было с таким достоинством, что Кайманов переспросил:

— Не бандиты? А кто ж вы такие?

— Мы революционеры. Революцию делаем. У богатых все отбираем, бедным отдаем.

— Революцию? Андрей Петрович, это по твоей части, — сказал Кайманов и перевел содержание разговора с Аширом.

— И кто же у вас главный революционер? — спросил Самохин.

— Как кто? Ваш лучший друг, помощник советских начальников. Он сказал: «Будем делать революцию вместе с советскими кызыл-аскерами. Все за нами пойдут!»

— А все-таки, кто он, как его найти?

— Пошел народ поднимать. — Ашир принял значительный вид: — Очень много народа надо! Одна рота амние чуть не уничтожила весь наш отряд!

— Слушай, Ашир, ты же все перепутал. Амние у вас были до шахриварских событий. Сейчас у вас солдаты охраны порядка из народа. Выходит, вы с ними воевали, со своим народом.

— А-а, лечельник! Раз на нем военный мундир, для меня он все равно амние.

— Но ты не назвал имя своего вожака.

Ашир с удивлением посмотрел на Кайманова:

— Так ты правда не знаешь нашего вожака? Он только о вас и говорит! Все видели, как он вместе с вами в город пришел, потом и по аулам ездил. Винтовки и патроны, маузеры, харли и мултыки от вас привез.

— Советские винтовки?

Самохин и Кайманов переглянулись. Дело принимало серьезный оборот. Кажется, слухи о том, что иранский военнослужащий исколот штыками русского образца, не лишены оснований.

— Конечно, советские. Разве не ты их давал?

— Нет, Ашир, ни я, ни старший политрук, ни полковник, ни наши большие начальники винтовки вашему вожаку не давали. У вас тут не революция, а беспорядки, которые ни вам, ни нам не нужны. А время-то военное...

Ашир в недоумении замолчал, Самохин и Кайманов быстро обдумывали создавшееся положение. Ход мыслей у них был примерно одинаковый: с переходом наших войск в Иран Реза-Шах подписал отречение, передав престол старшему сыну — двадцатитрехлетнему Мохаммеду Реза Пехлеви. Мохаммед Реза принял присягу, заявив, что будет управлять страной на основании законов, принятых Меджлисом. Новое правительство Али-Форуги опубликовало программу, в которой обязалось поддерживать тесные отношения с союзными странами, провести финансовые, судебные и экономические реформы, организовать вооруженные силы для поддержания внутреннего порядка.

Иранское правительство, порвав все связи с гитлеровской Германией, обязалось сохранять нейтралитет, содействовать перевозке через Иран военных грузов союзных держав. Правительства СССР и Великобритании, в свою очередь, обязались помогать Ирану в удовлетворении его экономических нужд, продолжая уплату аренды за концессии.

Так обстояли дела в общегосударственных масштабах, С полным соблюдением условий всеми высокими договаривающимися сторонами. А в приграничной зоне агенты гитлеровской разведки Франц Мейер, «Белухин», Мелек-Манур, не сложившие оружие, подготовили и правительству Ирана, и союзным войскам сюрприз в виде банды головорезов, выступающих, ни много ни мало, с революционной программой, одурачивая легковерных, политически неграмотных дехкан. И один из таких «революционеров» — Ашир — сейчас перед ними, смотрит с явной растерянностью и недоумением, порывается что-то сказать.

— Начальник! — наконец решился Ашир. — Вы со мной говорите, как с равным! Я не могу сказать вам неправду! Если я совру, аллах покарает меня! Думаешь, я не мог вместе со всеми уйти? Вожак сказал: «Оставайся здесь, Ашир, тебя знают, тебя не обидят. Мои друзья — советские начальники — обязательно сюда придут, выручат тебя. Ты им от меня привет передавай. Приглашай их ко мне на той, праздновать будем в ауле Фаратхана, сделаем большой той по случаю наших побед».

— Что-то я не пойму, — рассмеялся Кайманов. — Что ж, и вожак твой, и Фаратхан из одной компании? К кому на той идти?

— Что ты, что ты, горбан! Они враги! Фаратхан — бай, мой вожак — бедный, революционер. Но на той к Фаратхану много народу придет. У Фаратхана все отберем, народу отдадим. Той у нас сейчас в каждом ауле: кызыл-аскеры от войны молодых людей спасли, солдаты к женам, невестам и матерям вернулись. Много свадеб будет, радость пришла!.. Ай, начальник! Когда вы с маленьким военным и нашим курбашй ко мне приходили, глупый я был, думал: вожак плохой, воровской человек. Записку я тебе с Имам-Ишаном посылал. Зато теперь я знаю: смелый человек наш курбашй! Теперь, когда вы с нами, весь народ за нами пойдет!

— Ну как, Андрей Петрович? Скажи, что ты понял? — переводя бессвязную речь Ашира, спросил Кайманов.

— Понял, что наш друг Клычхан перешел от слов к делу, а это значит, что и нам нельзя время терять. Надо ехать на той...

— А предварительно как следует поработать этому Аширу, — добавил Яков, с полуслова поняв мысль Андрея.

Оба посмотрели друг на друга, понимая, что Ашир — тот человек, который им необходим для дальнейшей борьбы за умы и чувства десятков, сотен и даже тысяч иранских жителей.

— Давай, Петрович, ты замполит, ты и веди разговор, я буду переводить.

— Ну вот что, Ашир, — обращаясь к задержанному, сказал Самохин, — давай-ка с тобой будем разбираться, что к чему, а то ты грабителей с революционерами, амние с частями охраны порядка путаешь. Так у нас с тобой дело не пойдет. Газеты читаешь? В грамоте небось не силен?

— Ай, какая грамота! — пожав плечами, ответил Ашир. — Свое имя под долговой квитанцией поставить не могу, бай сам ставит. А что он там пишет, поди узнай! Совсем к нему в работники перешел, чтоб оглана моего Усехона читать, писать научил.

— Ну ладно, сам ты газеты не читаешь, но все равно, наверное, знаешь, какая война по всему свету идет? Друзья твои, другие люди, кто грамоту знает, приходят к тебе, рассказывают?

— Ай, только о войне и разговор, — согласился Ашир. — Наверное, шибко за нас наши муллы молились. Не обошел нас своею милостью великий аллах! Отвел от нашего народа эту ужасную войну!

— А если бы не советские, а фашистские войска вошли в Иран? Как тогда? Отвел бы или не отвел аллах войну от вашей страны?

— Нет, джан горбан, — подумав, сказал Ашир, — не отвел бы. Мы бедные люди, грамоту не знаем, один из десяти может газету прочитать, но и мы понимаем: те, кто тут у нас за Гитлера горло драл, все за войну, все звали вместе с Гитлером на Советы напасть, а то, говорят, Советы оставят пустыню на том месте, где был древний Иран. Теперь мы видим, врали они. Советы принесли нам мир и порядок, вернули матерям и женам сыновей и мужей...

— Ну вот, Ашир, — поддержал его Самохин, — ты хорошо во всем разобрался. Сам видишь, советские люди хотят, чтобы в Иране был мир и порядок, чтобы Гитлер не захватил вашу страну и не напал на нас с юга, а такие, как Клычхан, хотят, чтобы и здесь была война, а мы бы с вами тратили силы друг на друга, проливали кровь друг друга, тогда бы Гитлеру было бы легче воевать с нами на фронтах... Вот и подумай, что должен делать у вас каждый, пусть самый простой, самый бедный человек.

— Ай, джан горбан! — воскликнул Ашир. — Я понимаю, что каждый наш человек должен делать мир и порядок, но что может сделать бедный Ашир, когда у меня нет ничего?

— Очень много можешь сделать именно ты, Ашир, — сказал Самохин, — потому что у тебя есть очень много друзей — таких же, как ты, бедных людей. Они тоже хотят, чтобы их сыновья и братья остались живы, чтобы в стране были мир и порядок.