Анатолий Чехов - Кара-курт

• Название: Кара-курт
• Автор: Анатолий Чехов
• Издательство: Военное издательство Министерства обороны СССР
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1969

«Кара-Курт» — «Чёрная смерть» — самый ядовитый паук Средней Азии. Так в годы Великой Отечественной войны называли в наших южных республиках фашистскую свастику.

Гитлеровская агентура проделала гигантскую работу в Иране с целью, подготовив фашистский переворот, нанести Советскому Союзу смертельный удар с юга.

Советское правительство вынуждено было (исходя из пункта 6 договора с Ираном о сотрудничестве и взаимопомощи, заключенного в 1921 году) срочно ввести в Иран регулярные части Красной Армии. Эта мера не только обезопасила нашу страну от вторжения фашистских орд с юга, но и оградила территорию Ирана от разрушений, сохранила независимость сопредельного государства, сотни тысяч жизней молодых иранцев, курдов, русских, туркмен, фарсов, азербайджанцев.

Основной сюжет романа «Кара-Курт» (второй книги романа «Чёрный Беркут») подчинен показу сложной и острой борьбы Среднеазиатского пограничного округа с агентами немецко-фашистской разведки, непрерывно организовывавшей военные диверсии, политические провокации до и после перехода через границу наших войск.

Автор, участник Отечественной войны, А. В. Чехов известен нашим читателям по опубликованным в Воениздате книгам: повести «У самой границы», сборнику рассказов «След в пустыне», роману «Чёрный Беркут».

---

— Принимайте пополнение! — Эпроновец легко и пружинисто перебросил сильное тело через борт «Псела», ловко подхватил брошенный вслед чемодан: — Спасибо, братишки!

На Андрея глянули наивные голубые глаза. Губы эпроновца сами раздвинулись в смущенной улыбке.

— Иван Белухин... Спасибо, что завернули, братцы, — поблагодарил он. — Такой случай вышел!..

— Мы все ваши случаи наизусть знаем, — высунувшись из рулевой рубки, ворчливо сказал Садыков. — Вот они где у меня, эти случаи, — резанул он себя ребром ладони по горлу. — Человек из-за тебя в порт опаздывает.

Капитан спрятал седую голову в рубке, стал негромко отдавать приказания в переговорное устройство. Андрей сдержанно ответил на приветствие водолаза и, не обращая на него внимания, отвернулся, разглядывая удаляющуюся плавбазу.

— Капитан! — крикнул новый пассажир. — Есть работа?

— Есть! — отозвался Садыков. — Иди подушку ухом давить. Поднимем, будешь чинить сети.

— Добре! — Белухин, прогрохотав каблуками по трапу, спустился в кубрик.

После обеда, когда эпроновец, выспавшись и отменно поработав ложкой, принялся вместе с Борей-боцманом и еще двумя рыбачками сноровисто перебирать сети, Самохин, в свою очередь, спустился в кубрик сейнера, где оставался до самого Красноводска.

* * *

Красноводский порт встретил запахом нагретой солнцем нефти, тучами мух, немыслимой жарой.

Когда «Псел» медленно подходил к пирсу, выбирая свободное место у причала, Андрей издали увидел на берегу солдата пограничника, отметив про себя тайную тревогу в поведении эпроновца. Озираясь по сторонам, Белухин перебежал от кормы до бака сейнера, вернулся к рулевой рубке, взобрался на лебедку, придерживаясь за мачту, и закричал:

— Ушли! «Альбатрос» ушел! А за нарушение трудовой дисциплины — под суд!

Едва дождавшись, когда «Псел» причалит, Белухин со своим чемоданом в руках прямо с борта прыгнул на пирс и еще некоторое время вертел головой, надеясь увидеть свой бот или кого-нибудь из членов команды.

Крайнее напряжение нервов чувствовалось в его движениях, но ни Самохин, ни встречавший их солдат-пограничник не проявили к нему никакого интереса, и Белухин заметно успокоился.

— Спасибо, братишки, хорошо довезли! — весело крикнул он команде сейнера. — До свидания, товарищ старший политрук! — попрощался с Андреем. — Пойду в портнадзор своих искать.

— Счастливого пути, — ответил ему Андрей и, сердечно попрощавшись с Борей-боцманом, капитаном Садыковым, работавшими на палубе рыбачками, сошел на берег.

— Товарищ старший политрук, — доложил встречавший его пограничник, — комендант майор Судзашвили прислал за вами машину, просит к себе.

— Можно ли отсюда, из порта, позвонить майору Судзашвили?

— Конечно, товарищ старший политрук, с нашего КПП.

Самохин прошел за своим провожатым в глинобитную мазанку, где его встретил дежурный старший сержант, попросил связать его с комендантом.

В трубке тотчас же раздался бодрый голос с заметным кавказским акцентом:

— Майор Судзашвили слушает.

Андрей доложил о прибытии.

— Отлично, дорогой! Садитесь с моим шофером Астояном в машину, срочно приезжайте. Ваш начальник отряда полковник Артамонов через каждый час звонит, хочет с вами поговорить.

Город, так же как и порт, встретил Самохина пылью, зноем, мухами. Всюду избыток людей, мелькание лиц, гул голосов, неотступный запах нагретой солнцем нефти.

С сердечной болью наблюдал Андрей протянувшиеся вдоль дороги пестрые таборы, палаточные городки, построенные теми, кто дожидался своей очереди, чтобы ехать дальше, в глубь страны. Самохин уже знал, что в городе нет своей воды, ее привозили по железной дороге со станции Кызыл-Арват в огромных десятитонных чанах, установленных на платформах. Но разве можно привезти воду для населения, увеличившегося в несколько раз, когда дорога в первую очередь пропускает нефть для фронта и грузы эвакуирующихся промышленных предприятий?

— Это еще что, товарищ старший политрук, — сказал водитель. — На вокзале, посмотрели бы, что делается! Любой состав штурмом берут. Хоть платформы, хоть цистерны, хоть по горло в мазуте, лишь бы уехать. Смотреть — одна жуть. Милиция не справляется... Стали оцепление ставить, отправлять организованно. Сегодня, мол, такая-то улица едет, завтра — такая. Не помогает...

Машина остановилась перед низким глинобитным строением, неподалеку от здания железнодорожного вокзала.

Самохина встретил до крайности утомленный майор-кавказец с худым, черным от загара лицом. В комнате было еще четверо: двое — весьма солидного вида, двое других, короткий и длинный, по виду — отпетые жулики. Видимо, майор их допрашивал.

— Старший политрук Самохин? — приветствовал комендант Андрея. — Майор Судзашвили. Рад познакомиться. Одну минуту, дорогой. Сейчас закончим нашу приятную беседу, потом расскажете мне подробно, как доехали... Завтракали? Здесь, в коридоре, можно почиститься и помыться. Прошу!..

Андрей сказал, что завтракал на сейнере, а по дороге от порта до комендатуры не так уж и запылился.

— Отлично, дорогой! — воскликнул майор. — Тогда идите смотреть, какой мы получили подарок. Случай исключительный!

Комендант открыл крышки двух небольших чемоданов, доверху наполненных золотыми часами, ожерельями, серьгами, кулонами и другими ювелирными изделиями, поблескивающими золотом, самоцветами, серебром.

— Красиво? А эти вот хозяева чемоданов, патриоты — Иванов Иван Иванович и Петров Петр Петрович. — Майор сделал полупоклон в сторону солидных чернявых граждан в светло-серых тонких костюмах, соломенных шляпах: — Они мне сообщили, что из чисто патриотических чувств собирались этими драгоценностями разлагать иранских капиталистов...

— ?!

— Правильно я говорю? Так или не так?

Этот вопрос майор задал уже двум другим задержанным — короткому и длинному — жуликам, как их мысленно окрестил Самохин.

— Так точно, гражданин начальник! — дружно гаркнули жулики. Неожиданно один из них, маленький и плотный, с тупым выражением низколобого мясистого лица, протянул руку Самохину, представился:

— Митька Штымп.

Андрей не собирался заводить знакомства среди подобной братии и с рукопожатием повременил.

— Вы можете смело пожать эту честную трудовую руку, гражданин начальник, — с пафосом сказал длинный, товарищ Штымпа. — Полных три дня мой друг вправе пожимать руки милиционерам, следователям и даже чекистам. Разрешите представиться. — Он вытянул блеклое невыразительное лицо: — Ардальон Лягва.

— Оригинальные у вас фамилии, — заметил Андрей.

— Прозвища, гражданин начальник, — поправил его Лягва, — фамилий мы с детства не знаем.

«Золотые ручки», — подумал о нем Самохин. Кисть у Ардальона узкая и мягкая, словно бы и без костей. — «Каких только людей не повстречаешь в пути».

— Итак, гражданин Петров и гражданин Иванов, — сказал майор Судзашвили и потряс паспортами перед физиономиями граждан в серых костюмах. — Сами вы патриоты, а вот паспортишки у вас — липа... А?.. Как же так? Такой товар — и ни к черту документы! Теперь-то вы не отрицаете, что чемоданы ваши?

— А как они могут отрицать, гражданин начальник? — рассмеялся Лягва. — Мы их еще в Баку с этими чемоданами надыбали.

«Иванов» и «Петров», бледные, темнобровые, молча смотрели друг на друга.

Самохин ожидал любой реакции от «гражданина Иванова» и «гражданина Петрова», но то, что он услышал, превзошло все ожидания. Один из них встал в позу и с благородным негодованием произнес:

— Это самоуправство! Мы будем жаловаться военному прокурору, какими методами здесь пользуется комендатура! На фронте люди кровь проливают!..

— Подождите, господа, — остановил его комендант, — не вам про фронт говорить. Нам ваших разговоров уже вот так хватит. — Повернувшись к солдатам-конвоирам, жестко приказал: — Увести!

К удивлению Самохина, увели только респектабельных «ювелиров», а Штымп и Лягва, съедая гражданина начальника глазами, остались.

Майор махнул им худой волосатой рукой:

— Брысь! С человеком поговорить надо! Чего стоите? Оба жулика истово повернулись налево кругом и вышли.

Судзашвили проводил их усталым взглядом.

— «Завязали» ребята, — пояснил он. — Без принуждения явились третьего дня. «Надоело, говорят, филонить, хотим на государство работать, в фонд обороны». — «Слушай, говорю, как вы будете работать? Вы в жизни никогда не работали?» — «А вот, — говорят и ставят на стол чемодан денег, — один фрайер, говорят, с этими башлями хотел в Иран махнуть, а мы его огладили». Как хочешь рассуждай, дорогой, — переходя на «ты», продолжал майор, — если тебе чемодан денег принесут, потом ювелирный магазин в двух чемоданах и все — в фонд обороны, будешь ты их сажать? Военкому сообщил, тот третий день в затылке чешет: «Черт бы, говорит, побрал тебя с твоими рецидивистами! Откуда взялись на мою голову? Призови их в армию, будут только жрать да сачковать. За всю жизнь небось ничего, кроме карт, в руках не держали».