Борис Старлинг - Мессия

• Название: Мессия
• Автор: Борис Старлинг
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Маньяки
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-19950-0

Группе лондонских детективов поручено расследовать серию жестоких убийств, на первый взгляд, казалось бы, никак между собой не связанных, за исключением одной общей детали: серебряной ложки вместо языка во рту каждой жертвы. Вскоре, однако, становится ясно, что все преступления — дело рук одного человека. Более того, все они совершены на религиозной почве, ибо открывшиеся детали (имена жертв, орудия убийства и даже серебряная ложка) находят несомненное соответствие в истории библейских апостолов. Неужели маньяк-убийца всерьез возомнил себя Мессией?

Дебютный роман Бориса Старлинга стал сенсацией в литературном мире. По динамике сюжета и мастерству в создании атмосферы таинственности и всеобщего страха он не уступает самым знаменитым бестселлерам в жанре триллера.

---

Убил меня.

— Вы это говорите в буквальном смысле? Что он убил бы вас?

— Хм… Да, я думаю, да.

— А за что бы он вас убил? За то, что вы упомянули о церкви, или за то, что заподозрили в нем убийцу?

Вопрос остается без ответа.

— Вы знаете, какое любимое высказывание у Израэля?

— Какое?

— Что Христос был предан одним из Его учеников.

84

Поскольку Ред так и не вернулся с консультации, Кейт с Джезом отправляются на Филлимор-Террас вдвоем.

На одной стороне улицы теснятся поблекшие, но сохраняющие следы былого величия старые здания, а на другой бросается в глаза свежая, еще не потускневшая от возраста и городских дымов кладка новых строений. Джез и Кейт движутся меж двумя мирами, старым и новым, и, пройдя мимо сложенного из бледного песчаника здания Кенсингтонской объединенной реформистской церкви, останавливаются у дома тридцать два.

Джез нажимает на дверной звонок. Изнутри слышатся тяжелые шаги. Потом звучит низкий, поднимающийся из живота и звучащий по мере подъема к горлу все глубже баритон.

— Входите, дети мои.

Он огромен. Огромен. Росту в нем никак не меньше шести футов восьми дюймов. Массивная голова увенчана ежиком волос, желтых от воздействия перекиси, с черными корнями. Рукава его черной рубахи закатаны, открывая взору похожие на дубовые перила предплечья и чудовищные кулачищи.

Он заполняет почти весь дверной проем. Свет из холла позади обрисовывает очертания его тела, создавая вокруг него нечто вроде ауры. В мешках под глазами затаились враждебность и испуг. Его баритон громыхает злобой.

— Я ждал других гостей. Кто вы?

— Вас зовут Израэль? — спрашивает Кейт.

— Я спросил, кто вы. Будьте добры ответить.

Кейт достает свой жетон и держит его где-то между своей грудью и его талией.

— Детективы-инспекторы Джез Клифтон и Кейт Бошам.

Он более чем на фут выше Кейт и, вероятно, в два раза тяжелее, но ее это не смущает.

— Да, я Израэль. Что вам нужно?

— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

— Боюсь, что сейчас это невозможно.

— А я боюсь, что придется.

— Вам надо будет прийти как-нибудь в другой раз.

— Нет. Сейчас самое время. Но если хотите, мы можем поговорить с вами после того, как вы закончите с сегодняшними библейскими занятиями. Заодно и послушаем.

Израэль явно растерян. Похоже, из-за того, что им известно об изучении Библии.

Света в проеме становится больше, а фигура Израэля словно съеживается. Они не сразу понимают, что он просто отступил назад от двери, чтобы дать им войти.

Дверь плотно, со щелчком закрывается за ними, и они следуют за Израэлем вверх по лестнице. Под ногами темно-зеленый ковер, по обе стороны темно-красные стены и картины в рамах, сопровождающие подъем, как рекламные плакаты над эскалаторами в метро. Точнее, не картины, а стилизованные под старину офорты, изображающие бородатых мужчин в старинных одеяниях. Лица у них разные, но эти люди явно принадлежат к некой общности.

К какой именно, Джез понимает, только поднявшись до пятого портрета — изображения человека с большим ножом в правой руке.

Это апостолы.

Петр с ключами, Фома с архитектурным угольником, Симон с пилой. Остальных узнать труднее.

Джез слегка подталкивает Кейт локтем и кивает на картины. Она поднимает брови. На вершине лестницы Израэль поворачивает налево и заводит их в светлый ультрасовременный кабинет, никак не вяжущийся с общей стилистикой здания. Впечатление такое, будто ты, шагнув за дверь клуба джентльменов, оказался в операционной. Очевидно, это офис Израэля. Посреди комнаты массивный стеклянный письменный стол; в углу смыкаются две стоящие у стен софы; выше двери, чуть слева, в стену вмонтирован телевизор. На потолке яркие галогенные светильники.

Израэль выдвигает два стула для Джеза и Кейт, огибает стол и опускает свой внушительный корпус в черное кожаное вращающееся кресло, которое слегка кренится под его весом.

— Чем могу служить?

Он обращает свой вопрос Джезу, но отвечает на него Кейт.

— Как я и говорила, мы бы хотели задать вам несколько вопросов.

— Относительно чего?

— В общем…

Звенит входной колокольчик, оборвав Кейт. От досады она громко вздыхает.

— Прошу прощения, — говорит Израэль. — Очевидно, пришли люди, за которых я принял вас. Я скоро вернусь.

Безупречно вежливый, но отнюдь не ставший приветливее, Израэль поднимается и выходит из комнаты.

Джез изучает рабочий стол Израэля: компьютер с монитором, принтер на отдельном приставном столике, пластиковый черный короб для корреспонденции с тремя секциями. В них писчая бумага, конверты и почтовые марки. Пресс-папье обтянуто темно-красной кожей, того же цвета, что и стены снаружи кабинета. Все в идеальном порядке.

Они слышат, как внизу открывается входная дверь и заходят новоприбывшие. Обмен приветствиями — к зычному голосу Израэля добавляются два женских.

Кейт встает со стула и тихонько прокрадывается из кабинета на площадку над лестницей. Она вглядывается вниз, в холл, но единственное, что ей видно, — это макушки голов. Даже когда смотришь почти вертикально вниз, обесцвеченная макушка Израэля маячит гораздо выше, чем седые пучки на головах его собеседниц.

Кейт возвращается в кабинет Израэля.

— Кто там? — спрашивает Джез.

Она пожимает плечами.

Скрипят ступени. Израэль возвращается обратно и сразу, с порога, начинает говорить:

— Прошу прощения за то, что вынужден был прервать нашу беседу. Прибыли последние из чад, занимающихся изучением Библии. Наше собрание должно начаться через пять минут, и мне не хотелось бы задерживать начало. Если желаете, можете пойти и посидеть в задних рядах. Обычно это продолжается минут двадцать. Я не затягиваю такие встречи надолго.

В первый раз Кейт слегка растеряна.

— Хм… Спасибо, если, конечно, мы не помешаем и если это не против ваших правил. В противном случае мы можем подождать вас здесь.

— Ничуть не помешаете. Прошу вас.

Израэль улыбается, но улыбка не затрагивает его глаз.

— Мне нечего скрывать, офицеры. Кто знает, может быть, когда вы услышите то, что я должен сказать, вам даже захочется присоединиться.

* * *

Следом за Израэлем они спускаются по лестнице, снова мимо картин с изображениями апостолов. В стене напротив входной двери имеется еще одна, маленькая, окрашенная в тот же темно-красный цвет, что и стены, так что разглядеть ее с первого раза не так-то просто.

Израэль распахивает маленькую дверь и заходит, для чего ему приходится наклонить голову и одновременно согнуть колени. Кейт и Джез проходят вслед за ним, идут по коридору, стены которого обшиты деревянными лакированными темно-коричневыми панелями, а потом спускаются еще по одному лестничному пролету. Внизу находится ряд крючков, на большинстве которых висят пальто. Ковер кончается, и их обувь громко стучит по каменному полу.

— Вот мы и пришли, — говорит Израэль, не оборачиваясь. — Часовня находится в подвале.

На алтаре и в настенных канделябрах горят свечи, выхватывая из полумрака раскрашенные красными, синими и пурпурными полосами стены и драпировки с золотой каймой, свисающие между зеркалами в форме икон. Над алтарем красуется внушительных размеров портрет самого Израэля. Руки его раскинуты, как у распятого Христа, над стрижеными, обесцвеченными волосами сияет нимб.

Единственное, что остается Джезу, — это удерживаться от смеха. Часовня выглядит так, будто ее проектировали, желая воплотить в жизнь представление о магии и мистике какого-нибудь подростка. Джез не удивился бы, увидев на потолке светящиеся наклейки в виде звезд и планет.

«Это… в общем, китч», — решает он за отсутствием более подходящего слова.

В помещении около двадцати человек. Все они находятся лицом к алтарю, спиной к Джезу и Кейт, и на всех одинаковые, цвета индиго, накидки с капюшонами. Приверженцы учения сидят на полу, видимо, чтобы в еще большей мере ощущать свою малость в сравнении с их огромным живым Богом.

Израэль медленно направляется к алтарю.

— Дети мои, у нас двое гостей. — Он указывает на Кейт и Джеза. — Они будут присутствовать на нашем сегодняшнем занятии.

Собравшиеся с недоумением оборачиваются, но принимают появление посторонних с тупой покорностью. Израэль не снисходит до объяснений, а никто из его «чад» вопросов не задает.

Джез пробегает взглядом по затененным капюшонами лицам. Мужчин и женщин примерно поровну.

«Интересно, — думает он, — здесь ли наш телефонный доносчик, и если здесь, то кто бы это мог быть?»

Он присматривается, надеясь, что анонимный информатор подаст какой-нибудь сигнал, благодаря чему голос обретет лицо. Но ничего не происходит.