Даниэль Труссони - Ангелология

• Название: Ангелология
• Автор: Даниэль Труссони
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56961-8

Эванжелина, молодая монахиня-францисканка, трудится в библиотеке монастыря Сент-Роуз, известного своей коллекцией изображений ангелов. Однажды девушка обнаруживает письмо от знаменитого филантропа Эбигейл Рокфеллер, адресованное бывшей настоятельнице. В письме идет речь о какой-то экспедиции, в 1943 году отправленной в Болгарию. Похоже, там, в Родопских горах, было обнаружено нечто исключительно важное.

Так начинается разгадка великой тайны, уходящей на тысячи лет в прошлое, к началу бесконечной войны рода людского с прекрасными чудовищами — нефилимами, потомками тех, кого «дочери человеческие» рождали от «сынов Божьих».

---

Станция метро на углу Пятьдесят первой улицы

и Лексингтон-авеню,

поезд № 6 в сторону центра, Нью-Йорк

Поезд подъехал к станции. Эванджелина глубоко вдохнула горячий спертый воздух, ощутив запах нагретого металла. Двери открылись, и на платформу хлынул поток пассажиров. Они с Габриэллой пробежали до метро меньше квартала, но бабушка до сих пор не могла отдышаться. Эванджелина усадила ее на блестящее пластиковое сиденье. Бабушка откинулась на спинку, пытаясь сидеть прямо. Эванджелина подумала, сколько времени они продержатся, если Персиваль Григори последует за ними.

В вагоне было пусто, только пьяный мужчина растянулся на сиденьях, и через пару секунд Эванджелина поняла, почему рядом с ним не было других пассажиров. Мужчина заблевал все вокруг себя, и в воздухе висела острая вонь. Ее чуть не вырвало, но она ни в коем случае не могла рискнуть и снова выйти на платформу. Эванджелина попыталась выяснить, в какой поезд они сели, и, найдя схему, определила, что они находятся на зеленой линии 4–5–6. Она проследила южное направление линии и увидела, что та заканчивается станцией «Бруклинский мост — Сити-Холл». Она хорошо знала улицы около моста. Если бы им только удалось добраться туда, она без проблем нашла бы место, где спрятаться. Надо немедленно уезжать. Но двери, которые, как думала Эванджелина, сейчас закроются, стояли открытыми.

Из громкоговорителя раздался резкий голос, он очень быстро что-то говорил, глотая слова. Объявление, как предположила Эванджелина, должно было иметь какое-то отношение к задержке на станции, хотя она почти ничего не понимала. Двери не закрывались. Она впала в панику при мысли о том, что они оказались в ловушке, но внезапное волнение бабушки отвлекло ее.

— Что случилось? — спросила Эванджелина.

— Его нет, — в страхе проговорила Габриэлла, хватаясь за шею. — Мой амулет пропал.

Эванджелина инстинктивно коснулась своей шеи и ощутила холодный металл золотого кулона-лиры. Она сразу же начала расстегивать цепочку, чтобы отдать бабушке, но Габриэлла остановила ее:

— Теперь кулон нужен тебе больше, чем когда-либо.

С кулоном или без, ждать было слишком опасно. Эванджелина выглянула на платформу, проверяя расстояние до выхода. Едва она собралась взять бабушку за руку и вывести из поезда, когда в окне, исписанном граффити, появилась фигура их преследователя. Хромая, он спустился по лестнице на платформу. Эванджелина присела и потянула вниз Габриэллу, надеясь, что он их не увидел. К ее облегчению, прозвучал сигнал, и двери начали закрываться. Поезд поехал, загрохотали колеса.

Но когда Эванджелина подняла взгляд, ее сердце упало. Перед глазами была окровавленная трость. Сверху вниз на нее смотрел Персиваль Григори, его лицо исказилось от гнева и усталости. Он хрипло, с трудом дышал, и Эванджелина подумала — они убегут от него на следующей станции. Она не сомневалась, что он не сможет последовать за ними даже по самой невысокой лестнице. Но когда Персиваль вытащил из кармана пистолет и жестом велел Эванджелине и Габриэлле стоять на месте, она поняла, что спасения нет. Ухватившись за металлическую перекладину, Эванджелина прижала к себе бабушку.

— Вот мы и встретились, — прошипел Персиваль, наклонился и взял у Габриэллы кожаный футляр. — Думаю, на этот раз мы имеем дело с настоящей вещью.

Пока поезд пробивался через темноту туннелей, изгибаясь по кривой подземного прохода, Персиваль положил футляр на пластиковое сиденье и открыл его. Поезд остановился на станции. Пассажиры начали входить, но, едва почувствовав вонь, исходящую от пьяницы, все вышли и пересели в другой вагон. Персиваль, казалось, ничего не замечал. Он достал стойки лиры, завернутые в зеленую бархатную ткань, вытащил из кожаного мешочка плектр, вынул из шкатулки перекладину и размотал струны. Из кармана он вынул бронзовую коробочку, которую Элистер Кэрролл извлек из статуи Прометея в Рокфеллеровском центре, открыл ее и осмотрел колки из валкина. Части лиры лежали перед ними, покачиваясь в такт движению поезда, и ждали, чтобы их собрали вместе.

Персиваль вытащил со дна футляра блокнот. Кожаная обложка и застежка в виде золотого ангела поблескивали в мигающем свете. Он переворачивал страницы, пролистывая знакомые разделы исторической информации, магических квадратов и символов, и остановился там, где начались математические формулы Анджелы.

— Что это за числа? — спросил он.

— Смотри внимательнее, — ответила Габриэлла. — Тебе точно известно, что это такое.

Пока он быстро прочитывал текст, выражение его лица менялось от испуганного до восхищенного.

— Это формулы, которые ты скрывала, — наконец сказал Персиваль.

— Ты хочешь сказать, — уточнила Габриэлла, — это формулы, ради которых ты убил нашу дочь.

У Эванджелины перехватило дыхание, когда она наконец поняла смысл загадочных слов Габриэллы. Персиваль Григори был ее дедушкой. Осознание этого наполнило ее ужасом. Григори казался не менее ошеломленным. Он пытался что-то сказать, но его настиг приступ кашля. С трудом переведя дух, он наконец произнес:

— Я тебе не верю.

— Анджела не знала, кто ее отец. Я уберегла ее от боли узнавания этой правды. Но Эванджелину уберечь не смогла. Она стала свидетелем подлости своего деда.

Персиваль перевел взгляд с Габриэллы на Эванджелину. Черты его измученного лица отвердели, когда он полностью понял значение слов Габриэллы.

— Я уверена, — продолжала она, — Снейя будет весьма рада узнать, что ты дал ей наследника.

— Человек не может быть наследником, — фыркнул Персиваль. — Снейе нужна только ангельская кровь.

Вагон дернулся и остановился. Это была станция «Юнион-сквер». Белые огни платформы ослепительно сияли. Двери открылись, и вошла группа веселящихся людей. Они, казалось, не замечали ни Персиваля, ни зловония и уселись поблизости, громко переговариваясь и смеясь. Встревоженная Габриэлла подвинулась, чтобы закрыть футляр от любопытных глаз.

— Не надо выставлять инструмент напоказ, — сказала Габриэлла. — Это слишком опасно.

Персиваль махнул Эванджелине пистолетом. Она стала одну за другой собирать части в футляр. Когда ее пальцы коснулись металлических стоек лиры, ее охватило странное ощущение. Сначала она не обращала на него внимания, думая, что это просто страх и паника, которые вселял в нее Персиваль Григори. Затем она услышала что-то неземное — сладкая, прекрасная музыка заполнила ее сознание, каждое повышение и понижение тона заставляло ее трепетать. Звук был настолько блаженным, таким бодрящим, она сосредоточилась, чтобы слышать его более отчетливо. Она взглянула на бабушку, которая начала препираться с Григори. Сквозь музыку Эванджелине не было слышно, что говорила Габриэлла. На нее словно опустился широкий стеклянный купол, отделив от мира. Ничего больше не имело значения, кроме инструмента, лежащего перед ней. И хотя это потрясающее воздействие ощущала на себе она одна, она знала, что музыка не была игрой воображения. Лира призывала ее.

Без предупреждения Персиваль захлопнул крышку футляра и вырвал его у Эванджелины, разрушив чары, которые наслал на нее инструмент. Огромная волна отчаяния захлестнула ее, и, прежде чем поняла, что делает, она набросилась на Персиваля, отнимая у него футляр. К ее удивлению, она с легкостью отобрала инструмент. Новая сила переливалась по ее телу, невиданная прежде энергия. Зрение стало более острым и четким. Она прижала к себе футляр, готовая защищать его.

Поезд остановился на следующей станции, люди вышли, равнодушные к зрелищу. Раздался сигнал, и двери закрылись. Они снова остались одни, не считая вонючего пьяницы в дальнем конце вагона.

Эванджелина отвернулась от Габриэллы и Персиваля и открыла футляр. Части были там, ждали, когда их соберут. Она быстро подсоединила перекладину к стойкам, ввернула колки и прикрепила струны, медленно оборачивая их вокруг колков, пока они не натянулись. Эванджелина ожидала, что процесс будет сложным, но она с легкостью прилаживала каждую новую деталь к предыдущей. Натянув струны, она почувствовала, как они вибрируют под пальцами.

Она погладила лиру. Металл был холодным и гладким. Она скользнула пальцем по крепкому шелку струны и повернула колок, слушая, как меняется нотный регистр. Эванджелина взяла плектр и провела им по струнам. Шум метро, угрозы Персиваля Григори, невозможность унять колотящееся сердце — все исчезло, кроме ритмичной, сладкой вибрации, во много раз более мощной, чем прежде. Она четко воспринимала реальность — раскачивание поезда, трость Персиваля с рукояткой из слоновой кости — и все же чувствовала себя как во сне. Звук был настолько чистым, настолько мощным, он совершенно ее усмирил.

— Стой! — воскликнула Габриэлла.