Лучано Паваротти - Мой мир

• Название: Мой мир
• Автор: Лучано Паваротти
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-7027-0213-1

Так повелось, что оперного певца обычно сравнивают с его великим предшественником. Но если автора этой книги и называли «вторым Карузо», то совсем не долго. Он стал «Первым Паваротти», и сейчас уже других сравнивают с ним. «Великий, непревзойденный, гениальный» — эти эпитеты сопровождают Паваротти три последних десятилетия. Но путь певца к всемирной славе был тернист и труден.

И далеко не сразу ему удалось стать тем явлением в мировой культуре, которое сейчас все знают как ПАВАРОТТИ.

«Я старался быть абсолютно откровенным в своей книге, — говорит Лучано Паваротти. — Мне нравится моя жизнь со всеми радостями и печалями, которые выпали на мою долю. Надеюсь, что вам она тоже понравится». Книга великого тенора разошлась миллионными тиражами по всему миру, чаруя поклонников Паваротти не меньше, чем его пение.

---

Джованна разведала окрестности и нашла в деревне неподалеку небольшой рынок, куда ходила пешком. Каждое утро она возвращалась со свежими овощами, сливами и маленькими арбузами, чему я очень радовался. Вместо пластиковых пакетов снедь клали в свернутые из бумаги кулечки — совсем так, как когда-то в Италии. Это опять вызывало у меня воспоминания о доме, о прошлом.

Работа над постановкой «Богемы» продвигалась очень быстро. Джан Карло Менотти не смог поехать с нами в Китай, так как был занят собственной постановкой в Филадельфии, поэтому поехал его помощник Роман Терлецкий, чтобы воссоздать сценический вариант Менотти. Мы привезли с собой хор из Генуи, но для полных спектаклей Роман использовал хористов китайского театра, где ставились западные оперы. «Богема» была им знакома. Тем не менее и здесь возникали затруднения. Когда Роман просил одного или двух хористов двигаться по сцене (чтобы создать естественную уличную картину), то начинали передвигаться все. Китайские хористы не привыкли, чтобы режиссер давал им индивидуальные задания.

Сложности были и с представителем китайского министерства культуры, присутствовавшим на репетициях. Все это были мелочи, но они свидетельствовали о различиях между двумя нашими мирами. В одной уличной сценке из второго действия мальчик должен вступать в спор со стариком. Китайский представитель заявил, что это надо убрать: в Китае не принято, чтобы дети проявляли неуважение к пожилым людям. В другую уличную сценку из парижской жизни Менотти ввел нескольких проституток. Они тоже были запрещены: в современном Китае нет таких женщин, и не нужно напоминать об этом запретном занятии.

В театре было страшно жарко — не было кондиционера. Кому-то пришла счастливая мысль принести маленькие ручные вентиляторы, работавшие на батарейках. Считаю, что это замечательное изобретение просто спасло мне жизнь, поскольку я не переношу жары. В театре и репетиционных залах не было не только воздушных кондиционеров, здесь не было и самого воздуха. В таких условиях всем было тяжело. Но и в ужасную жару настроение у всех было хорошее и репетиции проходили успешно.

Какие-то мелкие недоразумения возникали все время. Иногда были забавные. Каллен Эспериан, одна из двух наших Мими, никогда прежде не бывала на Дальнем Востоке и пришла в ужас, не увидев привычной сантехники в женском туалете, — там было просто отверстие в полу. Я объяснил ей, что на Востоке так принято. Но все равно она и другие молодые женщины в труппе очень беспокоились: что же будет, когда они наденут костюмы девятнадцатого века — пышные платья с нижними юбками?

Когда они справились и с этим, Каллен опять вернулась из туалета расстроенной. Я спросил ее, в чем дело. Оказывается, в женской комнате полно голых китаянок. Здание, в котором шли репетиции, не было театром, скорее всего, это была школа. Мы узнали, что женщины из соседних домов приходили туда мыться под душем и как раз было их время. Сначала многое казалось странным, но всему находилось логичное объяснение.

Кое-кто из моей семьи жаловался на разные неудобства и спрашивал, как отношусь к ним я. Конечно, неудобства были. Они всегда бывают, когда приезжаешь в страну другой культуры. Я понимал, как важно ничего не говорить, даже когда уверен, что китайцы тебя не слышат. Если бы я отметил что-то отрицательное, другие бы тоже начали жаловаться. Ведь по большому счету все это пустяки, особенно в сравнении с главным, ради чего мы сюда приехали.

Как и большинству людей, мне всегда в своем деле нравится поступать по-своему. Работая в Америке или Европе, где другие возможности, можно выдвигать свои требования. Но если то, что мне хотелось бы, невозможно, я не настаиваю. Я человек не настырный и либо постараюсь сам что-то изменить, либо замолчу. Если члены нашей труппы думали, что я буду настаивать на своем, то им пришлось бы долго ждать.

Иногда, если мы попадали в пробку, поездка занимала больше сорока пяти минут. Пробки возникали обычно из-за велосипедов и телег. Но однажды вечером наша машина застряла на улице во время страшного ливня. Я сидел на заднем сиденье «мерседеса», плывшего посредине потока, широкого, как китайская река, и уже не надеялся на то, что мы сможем выбраться. Я размышлял о том, что закончить двадцатипятилетнюю карьеру оперного певца вот так было бы забавно. Наконец помощь пришла, и нас спасли. Мы перебрались в другую машину, вернулись в гостиницу и переоделись во все сухое. Удивительно, но я не простудился. Может быть, меня спасла жара?

В дни, когда не было репетиций, я «наносил визиты» по плану документального фильма. Когда я давал мастер-классы для молодых китайских студентов-вокалистов, то удивился, как много людей изучает здесь западное оперное мастерство. У некоторых были очень хорошие голоса, все серьезно относились к занятиям и внимательно прислушивались к моим замечаниям. Студенты были жизнерадостны, добродушны и благодарны мне даже за критические замечания.

Однажды меня повезли в китайскую оперу. Это совершенно фантастическое зрелище: актеры разодеты в сложные костюмы и сильно загримированы. Их пение для нашего слуха звучит напряженно и искусственно. Для них же эта музыка так же прекрасна и выразительна, как Пуччини для итальянца. Традиция китайской оперы была интересна для меня, ведь я сам провел всю свою жизнь в опере. А что касается этой музыкальной формы, то я знаю, что некоторые люди в Европе и Америке нашу оперу тоже считают странной и искусственной. Китайцы специально для меня поставили несколько сцен в костюмах и гриме. Когда выступление окончилось, я поднялся на сцену, чтобы поздравить певцов, и, повинуясь какому-то порыву, спросил, можно ли мне тоже попробовать.

Я и не представлял себе, во что ввязался! Ведь знал же, что это будет сложно, но не думал, что потребуется четыре часа, чтобы наложить грим и надеть на меня один из костюмов. Но раз начав, не мог остановиться. Честно говоря, я заинтересовался всем этим и не хотел отступать.

Когда я был готов, то выглядел как страж, охраняющий от злых духов вход в храм. Мы вышли на подмостки и сыграли сцену. Китайские артисты пели свои арии для меня. Потом я пел им в ответ. У меня хороший слух и, думаю, неплохая мимика. В ответ на их пение я импровизировал в их манере — мне казалось, что это звучало, как китайская опера. Когда же я смотрел фильм, то не смог разобрать, какой из певцов я: мое лицо было в черно-белом гриме, а головной убор делал меня похожим на принцессу Турандот.

Фильм, снятый в Китае Де Виттом Сажем, шел потом в кинотеатрах под названием «Далекая гармония». Он получился очень красивым и был сделан с большим мастерством и воображением. Конечно, фильм передал дух необычных приключений, пережитых всеми нами в Китае. Для одной сцены меня попросили поехать на площадь Тяньаньмэнь, чтобы снять эпизод в этом замечательном месте. Конечно, куда бы мы ни приезжали, вокруг черного «мерседеса» собирались толпы. Но люди всегда были вежливы и дружелюбны. Всякий раз, когда меня вдруг окружали китайцы, мне доставляло удовольствие общение с ними.

Для эпизода на площади Де Витт попросил меня что-нибудь придумать. Я ответил, что это просто — буду ездить на велосипеде. Де Витт удивился, но я объяснил, что обожаю ездить на велосипеде и всегда делаю это дома в Пезаро. Несмотря на свой вес, я совсем неплохой велосипедист.

Один из операторов остановил проезжавшего мимо студента и показал жестом, что ему нужен велосипед. На мой вопрос, как ему удалось уговорить студента дать велосипед, оператор ответил: «Я дал ему пять долларов. За пять долларов он отдал бы мне даже свою бабушку».

Когда я сел на велосипед и стал ездить по площади Тяньаньмэнь, то испытал удивительное чувство: кататься на велосипеде в самом Китае! Потом поехал дальше. Увидев, что Де Витт с компанией не успевают за мной, я помчался быстрее. Им был нужен всего один кадр, но я уже вошел в раж. Все стали гоняться за мной, пытаясь стащить с велосипеда. Мы уже опаздывали в другое место съемок и весь график работы был нарушен, но я получал такое удовольствие, что мне было море по колено.

Позже мне сказали, что, когда я на велосипеде умчался вперед, моего переводчика господина Ву чуть не хватил удар. Нам объяснили, что он отвечал за мою безопасность перед министерством культуры и когда увидел, что я умчался в город на велосипеде один, ему стало плохо. Но ничего страшного не случилось, и мой «побег одиночки» в Китае окончился благополучно.

Каждый день, даже когда были репетиции, у меня всегда оставалось время для чего-то нового и увлекательного. Моя семья тоже прекрасно проводила время в экскурсиях по городу. Дочерям захотелось съездить на братскую могилу, где похоронена тысяча солдат (они где-то читали о ней). Сначала им ответили, что это слишком далеко от Пекина. Но потом нам позвонили и сказали, что выделили два самолета для тех, кто хочет посетить это примечательное место, — типичный случай проявления внимания со стороны наших хозяев.