Виктор Суходрев - Язык мой - друг мой

• Название: Язык мой - друг мой
• Автор: Виктор Суходрев
• Издательство: Тончу
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91215-010-4

Виктора Михайловича Суходрева по праву можно назвать легендарным, "генеральным" переводчиком. На протяжении почти сорока лет он был личным переводчиком политических лидеров нашей страны: Хрущева, Брежнева, Громыко, Микояна, Косыгина, Горбачева. Во время их переговоров с Никсоном, Кеннеди, Картером, Насером, И. Ганди и многими другими выдающимися политическими мировыми деятелями он персонифицировал собой интеллект, культуру и дипломатическую гибкость советских руководителей. Особенно важна последняя составляющая деятельности "главного переводчика страны", так как от того, что скажет первое лицо государства, от его слов зависело не только решение многих насущных вопросов в международных отношениях, но и в целом мир на планете (например, в эпоху холодной войны, дни Карибского кризиса и т. п.).

Автор предлагает читателю свое видение, так сказать с ближнего расстояния, сильных мира сего той поры. Рассказывает о том, что они были за люди, об их достоинствах и слабостях, привычках, о том, какое они производили впечатление, как вели себя не только в официальной обстановке, но и в неформальной ситуации, что называется за кадром, о том, что их отличает от нас, простых смертных.

---

Мы знали, что некоторые наши знакомые, москвичи-эмигранты, живут в Нью-Йорке. Стали их разыскивать, нескольких нашли. Появились такие вот, по советским меркам, «неудобные» друзья. Однако к тому времени мы уже не боялись. Мне не надо было ездить в нашу миссию и что-то докладывать. Я, как советский дипломат, если узнавал что-либо интересное, имел право поехать туда и изложить полученные сведения в письменной форме, и затем моя информация могла быть отправлена телеграммой в Москву. Я несколько раз этим правом пользовался. Так делали и американцы, и французы, и представители других стран, работающие в ООН, и это было нормально — мы являлись гражданами своих государств, работающими за рубежом, то есть беспристрастными международными чиновниками.

A. Л.: Как вы уже говорили, в Нью-Йорк в те годы приезжали ваши друзья, популярные и известные в нашей стране люди. Если можно, расскажите подробнее о ваших с ними встречах, о том, что они делали в Америке.

B. С.: Напомню, что это был 1989 год — время, когда постепенно стал повышаться интерес к нашей стране американской общественности, которую, в сущности, мало интересует что бы то ни было, выходящее за рамки собственно Соединенных Штатов. Такое внимание было вызвано тем, что в СССР, можно сказать, государстве врага США, «империи зла», вдруг начали происходить удивительные трансформации, значительные перемены. С Советским Союзом стали связывать слово «демократия». Почти в этот же период широкий поток советских граждан хлынул на Запад. Раньше наши соотечественники, выезжая за рубеж на постоянное место жительства, лишались гражданства и не имели права вернуться в страну, то есть теряли честь называться советскими гражданами. С 1989 года все изменилось.

Надо сказать, что практически в любом большом городе США (например, Бостоне, Чикаго, Лос-Анджелесе и других) есть кварталы, заселенные выходцами из Советского Союза. Самый известный находится в Нью-Йорке, на Брайтон-Бич, в одном из пяти районов города — Бруклине. Это так называемая «Маленькая Одесса» — «малая земля» нашей эмиграции. И вот во второй половине 1989 года в «Маленькой Одессе» среди новой волны эмигрантов появились импресарио, которые раньше культурно-досуговой деятельностью не занимались, но, оказавшись в Америке и проникшись духом предприимчивости и предпринимательства, решили, что можно зарабатывать на организации гастролей артистов из Союза, вечеров встреч с представителями нашей творческой интеллигенции, удовлетворении, если хотите, определенных культурных запросов русскоговорящих людей, живущих вдали от Родины и тоскующих по культуре (самых разных направлений), к которой они привыкли.

Одним словом, в США, в том числе и в Нью-Йорке, стали чаще бывать представители нашей творческой интеллигенции. Перед русскоговорящими американцами приезжали выступать и мои давние театральные друзья — Александр Ширвиндт, Михаил Державин, Валентин Гафт. Шура Ширвиндт узнал откуда-то номер нашего телефона, и по приезде ребята нам позвонили. Сказали, что они в Нью-Йорке, что их разместили в гостинице где-то на Манхэттене. Мы с Ингой необычайно обрадовались, сразу пригласили их к себе, предупредив, что у нас в квартире еще и мебели толком нет. Поскольку гостиница, где они остановились, находилась недалеко от нашего дома, я объяснил им по телефону, как дойти до нас пешком. В Нью-Йорке очень просто ориентироваться, так как он разбит на ровные прямоугольники: длинные стороны — авеню, короткие — стриты. Они должны были быстро найти наш дом. Ждем 20 минут, ждем полчаса, час — их нет. Наконец раздается телефонный звонок — они по карманам наскребли мелочи и позвонили нам из телефона-автомата (мобильников тогда еще не было). Спрашиваю: «Куда вы пропали?» Шурка начинает объяснять, и я понимаю, что они пошли в другую сторону. В конце концов эта компания до нас добралась, совершив, таким образом, своеобразную экскурсию по Манхэттену, по 39-й улице.

Мы, как всегда, замечательно посидели — Инга приготовила вкусный обед, шутили, смеялись, смотрели телевизор. У меня тогда только появилась фотокамера «Полароид», я сделал несколько снимков. Тогда же Валя Гафт сходу сочинил: «Державин, Ширвиндт, Гафт и Он на кухне рядышком с ООН».

М. М. Державин, И. Д. Суходрев, А. А. Ширвиндт, В. И. Гафт, подруга семьи С. В. Сургучева Нью-Йорк, 1990-е годы

Ребята к тому времени объехали с концертами многие города США, в которых существовали русскоязычные колонии. Естественно, друзья нас пригласили на свой первый творческий вечер-концерт в Нью-Йорке. А где они могли выступать в этом городе? Разумеется, на Брайтон-Бич. Концерт проходил в здании колледжа: его помещения, в том числе концертный зал со сценой, можно было арендовать на вечера, выходные дни. Ожидая начала концерта, мы вдруг встретили Михаила Гулько. Я не был с ним до этого знаком, его знала Инга и вы с Володей (имеются в виду Александр и Владимир Липницкие — сыновья И. Д. Суходрев. — Прим. ред.), еще с той поры, когда жили на улице Каретный Ряд в Москве. Музыкант и певец, когда-то собиравший народ в ресторане «Русалка» московского сада «Эрмитаж», Гулько эмигрировал в 1980 году в США, выступал в ресторане «Одесса» на Брайтон-Бич. Мы немного поговорили о вас с Володей, и затем он сказал: «Ну что, идем смотреть наших любимцев». Я эту фразу хорошо запомнил — она символизирует те чувства, с которыми эмигранты третьей волны встречали нашу творческую интеллигенцию в Америке. Успех был невероятный, зал был полон до отказа. Со сцены звучали репризы, монологи из спектаклей, скетчи. Гафт рассказывал о Театре «Современник», Ширвиндт и Державин — о Театре Сатиры, о культурно-театральной жизни Москвы. Слушали мы, можно сказать, раскрыв рты, буквально не шелохнувшись.

В США приезжал и Александр Иванов, замечательный человек, известный в свое время поэт-пародист. Сегодняшняя молодежь не знает о нем, наверное, но когда-то он был очень популярен в Советском Союзе, выступал на телевидении, вел программу «Вокруг смеха».

A. Л.: А та, местная, публика знала его?

B. С.: Безусловно, знала. И это тоже была своеобразная связь с Родиной, со своей «старой страной» (в США, чье население в принципе и состоит в основном из эмигрантов, есть очень точное выражение — «олд кантри», то есть «родина, отечество», дословно «старая страна»). Саша Иванов тоже был у нас в нью-йоркской квартире. Он приезжал с женой, бывшей солисткой Мариинского театра, киноактрисой Ольгой Заботкиной (она, например, исполняла роль Кати в первой экранизации «Двух капитанов» В. Каверина). Они немного у нас посидели, а потом Ольга сказала, что им надо идти. Помню ее слова: «Нас предупредили, чтобы мы вечером по Нью-Йорку пешком не ходили, очень опасно». А предупредили те новоявленные импресарио, которые их пригласили и которые платили им деньги, причем небольшие.

Вспоминаю один из вечерних концертов Иванова (в основном Саша выступал со своими стихотворными пародиями). Проходил он в здании синагоги, где-то на 38-й улице, когда там не шла служба и помещение можно было арендовать. И опять был аншлаг. Открывая вечер, Саша сказал: «Я очень рад вас всех приветствовать. Знаю, что большинство из вас евреи, так как выступаю я в синагоге. Что касается меня, извините, я — русский в пятом или шестом поколении». Дело в том, что Сашу, у которого, многие наверняка помнят, были еврейские черты лица, особенно профиль, трудно было по внешним признакам назвать «Ивановым», то есть русским.

А. А. Иванов, О. Л. Заботкина, В. М. Суходрев Нью-Йорк, 1990-е годы Г. Б. Волчек и И. Д. Суходрев Нью-Йорк, 1990-е годы

В гостях у нас также бывали Майя Плисецкая со своим мужем — композитором Родионом Щедриным. В Нью-Йорк великая русская балерина приезжала в основном танцевать, а однажды председательствовала на балетном конкурсе, проходящем в этом городе.

Посещали нас и театральный художник Боря Мессерер с поэтессой Беллой Ахмадулиной, супруги. Точно помню, что было это в праздник Хеллоуин. Мы с Ингой купили символ этого праздника — «пампкин» (проще говоря, тыкву). Она стояла у нас на столе, когда Боря и Белла к нам пришли. Боря ножом художественно вырезал на тыкве традиционную ужасную рожицу, вынул из тыквы семена, предварительно срезав ее верхушку, осталось только внутрь вставить зажженную свечку, как делают все американцы. В общем, веселились от души.

Конечно, в те годы, как всегда, на гастроли в США приезжали прославленные ансамбли из нашей страны, из бывшего СССР, например ансамбль грузинского национального танца «Сухишвили — Рамишвили», в составе которого были и наши друзья. Мы с Ингой, разумеется, побывали на выступлении этого коллектива и пригласили друзей в гости. Илико Сухишвили, одного из основателей ансамбля, к тому моменту уже не было в живых. К нам пришли его вдова Нино Рамишвили, сын Тенгиз с красавицей-женой Ингой Тевсадзе, солисткой ансамбля. Ужин мы постарались сделать на грузинский манер. Нино Рамишвили, помню, сказала: «Ой, как хорошо мне у вас здесь, а то эти молодые после концерта куда-то уходят, меня с собой не берут. А тут вдруг и меня взяли».