Норма Бейшир - Единственная

• Название: Единственная
• Автор: Норма Бейшир
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-7001-0163-7

В романе «Единственная», как в сверкающей драгоценности, отразились все грани звездного мира. Жизнь игроков такого аристократического вида спорта, как конное поло, и литературных знаменитостей с их звездными гонорарами, скандалами и секретами. По законам этого мира Джордан Филлипс и Слоун Дрисколл обязаны быть счастливы. Но пленительная романтика любви оборачивается интригой ревности и предательства.

---

— Но сейчас ситуация изменилась, Родди. Ребенок…

— Слушай! Ребенок для нас слишком дорогое удовольствие. — Родди отпил большой глоток кофе. — Откуда ты думаешь взять на него деньги? Пойдешь на работу — в твоем-то положении?

Да и куда? Даже со своей бумажкой об окончании колледжа сможешь устроиться разве что официанткой в какую-нибудь забегаловку. Много честным путем не заработаешь.

— Не говори лучше ничего, — попросила Слоун.

— Но ты помнишь, — этот тип на все способен?

— Да, да, помню! — Слоун придвинула к себе тарелку. — Но я обязательно буду матерью, запомни это. И еще: я не хочу, чтобы мой ребенок родился в тюрьме.

Опять этот Родди… кто же он такой, в самом деле? Почему Слоун опасается, что ее ребенок родится в тюрьме?

— Когда я смогу ее увидеть? — Тревис не хотел уходить из больницы.

— Не скоро, малыш, — принялся уговаривать его Джордан, — мама сейчас спит, ей ввели снотворное. Она перенесла такую боль, — ей нужен отдых.

— Но с ней точно все будет в порядке?

— Да, я же сказал… Только ей придется какое-то время пробыть в больнице, чтобы прийти в себя.

Тревис снова нахмурился:

— Так когда же мне разрешат ее навестить?

— Думаю, завтра. — Джордан обнял мальчика за плечи. — А сейчас тебе, наверно, лучше пойти домой к Эмме.

Тревис открыл было рот, чтоб возразить, но Джордан опередил его:

— Ты ничем сейчас не сможешь помочь маме. Нам, мужикам, в этих случаях остается только ждать. А дома это намного удобней, не правда ли?

Тревис кивнул.

— Я обязательно тебе отсюда позвоню, если что-то изменится. Даю честное слово.

Слоун открыла глаза: она различала цвета и краски, но все предметы плавали в тумане. Во рту пересохло. Слоан попыталась что-то сказать, но едва пошевелила сухими губами:

— Пить…

Кто-то наклонился над ней: Слоун не могла понять, кто это.

Почувствовала запах знакомого одеколона. Может, показалось?

— Джордан…

— Я здесь, дорогая.

Наконец ее глаза смогли различить предметы.

— Где я?

— Ты в больнице, дорогая.

«Больница, все еще в больнице!» — Эта мысль ужаснула ее. Она все вспомнила.

— А ребенок?

— Врачи сказали, что все будет хорошо.

«Он что-то скрывает от меня, я вижу по глазам».

— Джордан… что с ребенком?

— Врачи говорят, что все в порядке, — повторил Джордан.

«Да, что-то плохое случилось с ребенком. Скажите мне, что с ребенком?» — кричало все ее существо, но выговорила она только одно слово:

— Ребенок…

Ответом было молчание.

— Почему… ты ничего не отвечаешь, Джордан? — Слоун догадывалась: произошло непоправимое, но все ее существо отказывалось в это верить.

Джордан собрался с духом:

— Ты… мы… потеряли ребенка…

Что-то оборвалось внутри Слоун — в ее теле, в ее душе.

— Они унесли его, Джордан! И ты позволил им сделать это!

— Нет, Слоун, я ничего не мог…

— Что ты мне тут зубы заговариваешь! — закричала Слоун. — Ты сам мне сказал, что дал согласие, я помню!

Джордан не выдержал:

— Я сказал тебе, что сделаю все, чтобы спасти тебя!

— Будь ты проклят, — неожиданно холодно и спокойно произнесла Слоун, — ненавижу…

— Никто не брал у тебя ребенка.

— Но ты же сам сказал, я помню! — Слоун упрямо повторяла одно и то же.

— Нет, Слоун, послушай… я впрямь хотел дать согласие на операцию, но все уже случилось. — Джордан повернулся к окну. — Ты потеряла ребенка раньше.

Слоун отвернулась от него. Она не хотела, чтобы Джордан заметил ее слезы.

Господи, это был ее последний шанс! Хотела доказать Джордану, что она еще молодая женщина, что способна иметь детей — его детей. И все рассыпалось в прах. Она пошла ради него на риск — и потерпела поражение.

«И зачем я только вышла за него!» — отчаянно кричало все ее существо.

Джордан повел Тревиса к матери, как только доктор Хаксли разрешил визиты. К больной приходили друзья: конечно, Кейт, и Адриена, и Дженни, и Кэролайн. Джордан надеялся, что они смогут отвлечь ее, но напрасно! — Слоун все глубже овладевала депрессия.

Физическое состояние улучшалось, а депрессия не проходила. Доктор Хаксли советовал Джордану обратиться к психиатру.

Услышав о психиатре, Джордан, разумеется, расстроился и сказал врачу:

— Да любая женщина, потеряв ребенка, может стать на время шизофреничкой. Разве не так?

— Зачем вы сразу записываете жену в шизофренички, — укоризненно произнес врач, — причина ее депрессии понятна, но ваша жена самостоятельно не справится со своим несчастьем.

— Чего бы вы хотели? — рассердился Джордан. — Ведь прошла всего неделя, я и сам не могу примириться с нашей потерей.

— Мистер Филлипс, между вашим состоянием и состоянием вашей жены есть разница, — мягко начал объяснять врач.

— Нет-нет, ей просто нужно время, чтобы справиться с депрессией, — настаивал Джордан. — Я не позволю оставить ее в больнице. И не разрешу обследовать психиатру, пока сам не увижу, что она и впрямь нуждается в такой помощи.

Лицо врача помрачнело.

— Не могу настаивать, мистер Филлипс, я лишь рекомендую вам обратиться к специалисту. А решать вам… Но на вашем месте я бы еще раз подумал.

— Доктор Хаксли разрешил тебе вернуться домой, Слоун, — сообщил Джордан. Он присел у постели жены.

Слоун молчала. Какая разница — ехать домой или еще куда-то?

— Я думаю, что нам лучше уехать в Мунстоун, — продолжал Джордан. — Подальше отсюда.

— Ты разве не собираешься играть? — Голос Слоун звучал совершенно равнодушно.

— Я сейчас не играю, я договорился с Хильером.

— Уверена, что он от этого не в восторге.

— Меня не интересует его реакция.

Последовала пауза.

— Ты не должен сейчас на меня смотреть, Джордан.

— Знаю, что не должен. Но я хочу на тебя смотреть.

— Зато я не хочу этого.

Джордан вздохнул:

— Слоун, я ведь тоже потерял ребенка. И тоже тяжело переживаю.

— Разумеется, переживаешь. Но мне кажется, что порой ты об этом забываешь. Джордан, твоя и моя потеря — не одно и то же.

— Да? Почему?

— Не знаю, не могу объяснить. Ведь ребенок был внутри меня, я чувствовала каждое его движение, его рост…

— И поэтому тебе кажется, что ты страдаешь больше?

— Поэтому, наверное, поэтому.

— Слоун, я хотел ребенка не меньше тебя! — Джордан уже не сдерживался и говорил резко. — Когда доктор сказал, что все кончено, что положение ребенка безнадежно, мне хотелось биться головой о стенку, выть от отчаяния! — Джордан остановился, перевел дыхание. — Ты помнишь, я уезжал на несколько дней в Мидбрук? Я весь день провел в седле, носился как ненормальный, не понимая, куда еду и зачем.

— И тебе стало легче? — В словах Слоун ему почудилось сочувствие.

— Ненадолго, к сожалению! — Джордан посмотрел жене в глаза. — Я хочу, чтобы ты знала: ты не одна в своем горе, Слоун, мы оба потеряли самое дорогое — нашего ребенка.

— Да, хорошо, я знаю, — снова равнодушно произнесла Слоун. — Иди, я хочу побыть одна.

Ей это показалось — или действительно она слышит плач ребенка? Где-то близко, рядом. Долгий и пронзительный плач. Откуда он раздается? Слоун лежала в темноте и никак не могла сориентироваться. «Так темно, что своей вытянутой руки не вижу», — подумала она.

Из коридора пробился луч света. Слоун увидела врача в белом халате. Он шел по коридору с новорожденным младенцем в руках. А если это ее ребенок?

Слоун подошла к прозрачной двери и закричала:

— Верните мне ребенка! Я хочу видеть своего ребенка! Младенец продолжал плакать. Человек, несший его на руках, удалялся все дальше и дальше, а ребенок все плакал.

Слоун вернулась в палату и села на кровать. Да, ведь она в больнице, и рядом родильное отделение, а в холле сидят медсестры. Плач новорожденных стоял в ушах.

Мартас-Винъярд, декабрь 1987

Рождество уже на пороге, но обычной для Мунстоуна предпраздничной атмосферы не было.

«Наверное, доктор Хаксли прав, — думал Джордан, — и не стоило Слоун забирать из больницы. Уже шесть недель прошло, но она все та же». Постоянные смены настроения: то неестественно веселая, то мрачная, подавленная. Засыпать теперь Слоун могла только с таблетками, по ночам ее мучили кошмары. Казалось, Слоун ни в ком не нуждается: не хотела видеть ни друзей, ни родных. Однажды она прямо сказала об этом Джордану. Через три недели после выписки ему позвонили: ждем, мол, на матч в «Эльдорадо». Слоун слышала, как он отказался.

— Почему ты не едешь, Джордан? Ты так любил играть в «Эльдорадо»!

— Но сейчас предпочитаю остаться здесь, с тобой.

— Зачем? Ты ничего для меня не можешь сделать… И вообще, нет человека, который мне сможет помочь.