Александр Соколов - Тайна прикосновения

• Название: Тайна прикосновения
• Автор: Александр Соколов
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Вот вольют тебе глюкозы с витаминами — будешь бегать, как ветер…

— Да уж. Вот только жаль. к пруду так с тобой и не сходили!

— После войны, Раиса, обязательно сходим!

Паша глянула на бледное лицо подруги, кожа которой будто просвечивалась изнутри, но, несмотря на нездоровье, её тёмные глаза тоже светились: в них не было ни сомнений, ни страха. Какая же она молодец!

Ещё Паша подумала о том, что завтра они уедут отсюда, а письма станут приходить в «Тимирязевку». Удобно ли обращаться к военврачу Усольцевой с просьбой, чтобы забирала её письма? Впрочем, об этом можно попросить и девушек, которые будут работать вместо них.

В приёмном отделении Пашу ожидало то, на что уже она перестала надеяться, то, что заполняло её мысли всё последнее время: письмо! Она выхватила его из рук фельдшера, разносившего почту, помчалась в комнату, не обращая внимания на его крик вдогонку: «Танцуй! Танцуй!»

Слёзы сами катились из глаз, но и сквозь слёзы узнала беглый почерк Ивана. Трясущимися пальцами она надрывала края конверта, сидя на кровати. Тонкий, исписанный листик из школьной тетради лёг в её ладони:

«Дорогая Паша! Пишу тебе из Ульяновска, куда эвакуировали наш совхоз. Из- за моих лёгких меня не взяли на фронт, поставили директором совхоза. — Паша неожиданно зарыдала и, бросив письмо на кровать, схватила со стула вафельное полотенце, прижала к лицу. «Да ведь жив! Чего ж ты ревёшь!» — сказала она вслух и отбросила полотенце.

… Аня забрала из Алешков Борю в Воронеж. Когда немцы подошли к Воронежу, Аня с Борей были отправлены в Казахстан, Сайрамский район, село Ка- рабулак. Недавно получил от Ани письмо, её мобилизовали, а Борю отправили в Чимкентский детский дом. Следом пришло твоё письмо, его мне переправила из Алешков Зиночка. В сорок первом, в сентябре, она родила сына и живёт у родителей. В Алешки, когда Жорж уехал на фронт, приехали ещё и Галка с дочерью. Теперь ты понимаешь, почему Аня забрала Борю.

До Алешков немцы не дошли, не было их и в Новохопёрске. Зина писала, что брат твой Володька из ремесленного училища в Воронеже ушёл на фронт.

Мы планируем в следующем месяце возвращаться, а куда — ещё не сказали. Как только вернусь, заберу Борю. Пиши на моё имя в Алешки, Зиночка будет знать, где я нахожусь. Желаю тебе возвратиться скорее домой в добром здравии, знай, что я жду тебя! Целую. Ваня».

На следующий день военврач Усольцева вышла к машине, чтобы проводить Раису и Пашу в Главное управление. Она наказала дочери не забывать пить лекарства и затем повернулась к Паше:

— Спасибо Вам за работу! Жаль Вас отпускать, к сожалению, в приёмном отделении далеко не все справляются. Кстати, мой Вам совет: пишите рапорт по команде, Вам обязаны предоставить отпуск!

В санитарной машине, приспособленной для перевозки раненых, не было окошек, и когда они вышли, Паша замерла, у неё перехватило дух. Прямо перед ней — Кремль с Красной площадью, собор Василия Блаженного. Такое она видела только в кино!

— Ой, Раечка, дай минуточку наглядеться, я в Москве в первый раз! Мне такое понарассказывали, что просто ужас! Что Москву бомбят каждый день, что зажигалки падают с неба на крыши домов!

— Так и было. в сорок первом и сорок втором. Почти каждую ночь мы со старшей сестрой по сигналу воздушной тревоги бежали в подвал соседнего дома, в бомбоубежище. Ночи тёмные, ни огонька вокруг, только по небу бегают лучи прожекторов. Пулемётные трассы, разрывы снарядов. Я страшная трусиха, бежала не чуя ног, а сейчас вспоминаю: даже в этом страшном небе была какая-то красота, ведь наши не давали фашистам места в этом небе. Грохот стрельбы зениток, падающие с неба осколки: всё это было похоже на какой-то адский фейерверк. Ты с фронта, тебе не надо об этом рассказывать. В парке культуры имени Горького лежали останки сбитых немецких бомбардировщиков. Сейчас, может, уже и убрали. По всей Москве работали специальные восстановительные полки. В августе сорок первого у Никитских ворот упала большая бомба. Памятник Тимирязеву был сброшен, разрушено всё вокруг. Представляешь, уже на следующий день площадь была заасфальтирована, памятник стоял на месте!

В Главном санитарном управлении повторилась история, Паше знакомая: ей предложили поработать в архиве при управлении. Паша объяснила, что она с сорок первого года на фронте, её сын эвакуирован в Казахстан и ей необходим отпуск. Кадровик предложил ей дождаться назначения в действующую часть — отпуск могут предоставить только в части. Паша написала Зине, чтобы она выслала ей свидетельство о рождении сына. В сентябре Паша получила назначение в шестьдесят четвёртую зенитную артдивизию и с документами отправилась в одну из Московских средних школ, где расположился штаб формируемой дивизии. Вместе с бумагами она везла и заранее написанный рапорт на имя командира дивизии с просьбой о предоставлении отпуска.

Принял Пашу начальник штаба дивизии полковник Зейглиш. Его кабинет располагался в бывшей учительской, здесь же стояли железная армейская кровать и стол с кухонной утварью. Полковник был крупным мужчиной с бритой головой и короткой щёточкой усов под носом. Пашин уставной доклад не вызвал никакой реакции у начштаба: он достал папку из стола и рассматривал в ней какие-то бумаги.

Паша терпеливо ждала, полковник пожевал нижнюю мясистую губу и неожиданно спросил:

— Вы явились в Главное управление в августе. Где Вы находились с марта месяца?

— Работала в эвакуационном госпитале под Вязьмой, затем в «Тимирязевке». Справки я отдала в управлении, и они должны быть в личном деле.

— Я вижу эти бумаги. Хотел услышать от Вас. Полтора года Вы отсиживались у этой женщины… Как её фамилия?

Паша поняла, что на столе полковника её личное дело, вместе с объяснительной, которую заставили писать женщину, спасшую ей жизнь.

— Вьюгова Мария Антоновна. Плен или смерть — такой был выбор. Но тогда я бы не стояла здесь перед Вами.

— Вы не стояли бы здесь, если бы Жуков не дал органам распоряжения не трогать окруженцев!

Паша почувствовала, что сейчас скажет нечто такое, о чём потом придётся жалеть. Её подмывало спросить, а был ли он сам в окружении, этот лощёный тип? Но она помнила, что в кармане гимнастёрки у неё лежит рапорт об отпуске.

— Товарищ полковник, Вы не забыли, что перед Вами женщина? У меня есть к Вам просьба. Насколько я знаю, формирование продлится месяц. Мне нужен отпуск, чтобы привезти своего сына из Казахстана, куда он был эвакуирован.

Она улыбнулась, надеясь, что это смягчит её напоминание, и протянула ему рапорт. Война не война, но на мужчин улыбка действовала!

Кажется, она ошиблась.

Полковник пожевал нижнюю губу, прочитал рапорт. Сложив листик вдвое, он разорвал его и бросил в урну.

— Найдите сержанта Уфимцева, он Вас разместит и выдаст всё необходимое. Представьтесь руководству медсанбата. Всё!

За дверью Паша расплакалась, но решила добиваться своего. Она ждала письма от Зины. А пока она просыпалась в классе, где стояло около сорока кроватей. Здесь жили не только девушки из медсанбата, но и зенитчицы, прошедшие ускоренные курсы подготовки. Поговаривали, что в сентябре школы возобновят свою работу и их переведут в какое-то учреждение. Но прошёл сентябрь, всё оставалось на своём месте. Дивизия ждала поставок вооружения, и время для частей проходило в учёбе.

В первых числах октября случилось два события, которые много значили для Паши. Приехала к ней в гости Раечка, привезла письмо от Зины. В нём было свидетельство о рождении Бори. Зина писала о том, что Иван, с хозяйством совхоза «Комсомолец», прибыл на станцию Таловая и размещается в селе Александровка.

Раиса приготовила для Паши и второй сюрприз: она достала из сумочки два билета в Большой театр:

— Паша! Мы идём с тобой на оперу «Севильский цирюльник»! «Большой» недавно отремонтировали. Говорят, на первую постановку, оперу «Иван Сусанин», распределить билеты приказал сам Сталин. В первую очередь строителям- ремонтникам театра, колхозникам, рабочим предприятий, военным. Особенно — зенитчикам, защищавшим Москву.

В погожий солнечный день Паша стояла на остановке метро, поджидая Раису. Ей нравилась Москва, но путешествовать в метро ей приходилось редко, и она не очень любила эти поездки.

Раечка появилась в лёгком плаще и берете, и Паша опустила глаза на свои до блеска начищенные сапоги: у неё не было ни платья, ни туфель, тем более такого роскошного плаща. Рая рассмеялась:

— Не переживай! Там большинство будет в сапогах и при погонах! Это моя одежда сейчас не в моде. А ты — просто красавица, хоть и в гимнастёрке!

Рая взяла подругу под руку, и через несколько минут они были на эскалаторе. С этим техническим удобством Паше пришлось познакомиться в Москве впервые, и эскалатор произвёл на неё странное впечатление. Фигуры и лица людей, проплывающие мимо неё, появлялись и пропадали, как в какой-то ленте кино: это были живые люди, со своими горестями и переживаниями, и каждый из них, появляясь перед Пашей, исчезал навсегда, и ей никогда не узнать, чему эти люди радуются и чем опечалены.