Ксения Мяло - Россия и последние войны ХХ века

• Название: Россия и последние войны ХХ века
• Автор: Ксения Мяло
• Жанр: История

---

Еще раньше бомбовые удары разрушили до основания иракскую систему СЗ руководства, управления и связи. Иракские войска оказались изолированы друг от друга даже на поле боя, а с разрушением мостов, автомобильных и железных дорог "практически прервалась связь Багдада с фронтом, в результате чего поток поставок снизился до размеров скромного ручейка".

К тому же нависала еще одна угроза: еще в ходе встречи Джеймса Бейкера с Тариком Азизом в Женеве 9 января госсекретарь США дал понять, что, в случае применения Ираком химического оружия, США "пойдут на все". Что могло означать это "все" после уже учиненного разгрома, оставалось только догадываться. А поскольку было ясно, что хотя и сами США прекрасно понимают мифический характер химической угрозы, им не составит труда объявить о ее реализации Ираком, были все основания предполагать, каким может оказаться ответ Коалиции на упорство иракских войск в наземной, то есть грозящей ей наибольшими человеческими потерями, операции. Думается, именно это, именно понимание безнадежности сопротивления объясняет легкость, с какой были разбиты две лучшие дивизии Республиканской гвардии Ирака - "Медина" и "Хамураппи". 26 февраля радио Багдада передало войскам приказ командования вернуться на позиции, которые они занимали до 1 августа 1990 года, то есть до вторжения в Кувейт, детонировавшего всю цепь событий. Формально война был закончена.

* * *

Теперь предстояло разворачиваться ее последствиям, иные из которых спустя годы затронут стратегические интересы России куда серьезнее, нежели это представлялось в угаре иллюзий перестроечных лет. Разумеется, широкое общественное мнение быстрее и легче всего схватывает проблемы ущерба, нанесенного экономическим интересам России, и он, в результате введения санкций против Ирака, оказался весьма чувствительным. Долг Ирака бывшему СССР, вследствие санкций оказавшийся замороженным, превышает 6 млрд долларов; кроме того, как сообщил председатель правления ОАО "Центральная топливная компания" Юрий Шафраник, около 10 млрд долларов составлял ежегодный двусторонний товарооборот, до 70% нефтегазового оборудования, которое использовалось в Ираке, было советского производства ("Сегодня", 6 декабря 2000 года).

По данным ЦТК, с которыми согласен и МИД, прямые убытки России за период 1990-2000 годов составили около 30 млрд долларов, причем это только без учета потерянных рабочих мест и смежных производств. Кроме того, Россия потеряла возможность контролировать добычу около 20 млн тонн нефти (так специалисты оценивают возможный потенциал Ирака), от цен на которую так зависит ее экономика. В настоящее же время нарастает тенденция вообще к выдавливанию российских компаний из Ирака, чему последний, по ряду признаков, не склонен противодействовать, убедившись, что ориентация на нынешнюю Россию, с ее собственной зависимостью от Запада, не поможет ему избавиться от бремени санкций. И здесь перед нами дальнейшее развитие того, быть может, главного последствия войны в Заливе, которое обозначилось сразу же и выпукло: стало ясно, что СССР (и, уж тем более, его урезанная преемница РФ) утратил значение равновеликого США полюса силы, лишился своего авторитета в арабском мире - как и в "третьем мире" вообще. А это, в контексте быстро развивающегося процесса глобализации, подъема мусульманской пассионарности и нарастания взрывных противоречий между Севером и Югом, ставит Россию перед перспективой утраты своих способов влияния на весь этот комплекс проблем XXI века.

Последствия ощутятся в Чечне, как в Чечне же скажется и другое, на чем особенно настаивают некоторые арабские политологи. Скажется активизация экстремистских фундаменталистских течений в арабском мире и усиление их роли в политической жизни региона.

Наконец, война в Заливе сформировала на Ближнем Востоке политический смерч, который стремительно начал затягивать в себя, придавая им новый вид и новую конфигурацию, не только традиционные для этого региона конфликты, но и процессы, развивающиеся на близлежащих территориях слабеющего и рассыпающегося СССР. Как справедливо отметил профессор Л. Медведко, само "арабо-израильское направление стало лишь одним из компонентов узлового ближневосточного конфликта, затягивающего в свою зону и курдскую, и кавказские (курсив мой - К.М.) проблемы" ("Правда", 11-18 декабря 1997 года).

О таком затягивании говорит, кстати, и само уже входящее в оборот понятие Большой Средний Восток. Оно по-своему столь же выразительно, как и превращение бывшей Восточной Европы в Центральную (а Восточной, соответственно, теперь являются бывшие западные республики СССР), и говорит о масштабах начавшихся с исчезновением СССР геополитических сдвигов. Большой Средний Восток включает в себя Закавказье, Каспийский регион и западную часть Центральной (бывшей Средней) Азии, что возвращает ситуацию к началу XX века, когда прорабатывались проекты железнодорожной связи Европы с Багдадом и ослабления позиции России в Закавказье, в частности в Армении.

Заново задача была сформулирована Строубом Тэлботтом, который, выступая в бостонском совете мировых проблем, заявил о намерении США дотянуть НАТО до "шелкового пути". Если эту экспансию осуществить грамотно, подчеркнул он, то это "позволит проложить дорогу через всю Европу вплоть до Армении и Азербайджана на Кавказе, до Казахстана и Киргизии в Средней Азии, то есть до границ Китая. Услышав об этих дальних экзотических странах на том конце "шелкового пути", меня могут спросить, где же географические пределы расширения НАТО? На это я отвечаю: давайте не спешить с обозначением пределов, давайте держать открытыми двери НАТО".

В контексте Большого Среднего Востока подобная связка вовсе не принадлежит к миру фантастики, а хронологически первые тектонические толчки на Кавказе (и это даже буквально, если вспомнить землетрясение декабря 1988 года в Армении) восходят к той же эпохе, что и война в Заливе, даже чуть-чуть опережая ее. Турбулентность по всей южно-европейской дуге страны, которая пока еще называется СССР, стремительно возрастала.

Разлом

В марте 1989 года, когда я ехала из Шуши в Лачин, один из моих военных спутников невесело пошутил: "Знаете, как ребята уже называют эти места? Наш Нагорный Афганистан!"

Шуша и Степанакерт к этому времени уже "разменялись" беженцами, то есть произошел сгон, соответственно, армян из Шуши и азербайджанцев из Степанакерта. Рейсовые автобусы больше не ходили, да и такси отказывались ехать: машины с "вражескими" номерами забрасывали камнями.

Разделяющие два города десять с небольшим (а по прямой еще меньше) километров - в мирной жизни ничто - на глазах обретали характер архаического дальнего пути, исполненного опасностей и угроз. Санаторий в Шуше обезлюдел, пустынно было у целебного источника: на теле Союза возникали очаги гангрены, которая через два с половиной года убьет его. Она не щадила и семейные очаги. Не забыть мне молодую женщину-армянку в общежитии для беженцев, которая, мерно ударяя себя по голове, повторяла: "Как я могла выйти за этого человека?" К ней жались двое сыновей, дети азербайджанца. Семья рухнула, но как заменить в жилах детей вражескую кровь? Веяло от этой сцены какой-то древней жутью, словно из времен Медеи. Как и от пожилого почтальона, который сказал мне, что почти ослеп после сгона - нет, его не били, просто "сердце зашлось".

Как происходят подобные сгоны, я уже знала: видела это осенью 1988 года в Баку, когда сюда хлынула масса беженцев-азербайджанцев, согнанных армянами из нескольких районов республики.

Такие же душераздирающие сцены: молодая азербайджанка с крошечной девочкой на руках, мальчик цепляется за подол. Шли трое суток через заснеженный перевал. Старый учитель, у которого, кроме общего для всех ошеломления случившимся, еще какое-то особое выражение горечи на лице ведь он-то говорил детям о неких основах жизни, которые в мгновение ока рухнули у них на глазах. Крестьяне-азербайджанцы из сел Лермонтово и Фиолетово, где их соседями были русские молокане, от которых они переняли и староверские окладистые бороды, и даже склад речи. Лица, лица - людей, неведомо за что и кем гонимых на заклание. Начиналось великое жертвоприношение на погребальный костер Союза.

А на бакинском вокзале в это время на скамьях и на полу теснились армяне, жаждущие покинуть азербайджанскую столицу, где уже дохнул ветер предпогромья - предвестник кровавых событий января 1990 года. И уже был Сумгаит.

28 февраля 1988 года погромная толпа, имея на руках заранее составленные списки с адресами армян, учинила в этом городе неслыханное за все советское время зверство. Жертвами, причем погибшими в страшных мучениях, стали по меньшей мере 53 человека. А когда новый погромный шквал, в декабре 1988 года лишь краем задев Баку, обрушился на Кировобад и другие населенные пункты, стало ясно, что Сумгаит был не единичным инцидентом, пусть страшным и кровавым, но звеном в целой цепи сходных событий, кардинально меняющих все условия жизни сотен тысяч людей и отменяющих самые элементарные гарантии их безопасности - и что центральная власть не может (или не хочет) оборвать эту цепь насилия.