Григорий Покровский - Ася

• Название: Ася
• Автор: Григорий Покровский
• Издательство: Интернет-издание
• Жанр: О войне

Роман «Рабы империи» об офицерском корпусе. События происходят в период 70-х годов до развала Союза. Основной сюжет роман — любовь книга состоит из трёх частей «Ася» «Ввод» «Развал».

Вторая книга полностью посвящена войне в Афганистане.

«Развал» — это развал СССР и бегство армии из Германии.

---

Григорий Покровский Рабы империи 1 АСЯ

Глава 1

Конец августа выдался как никогда жаркий, и хотя на вершине сопок по утрам появлялись белые шапки, в середине дня стояла жара. Молодые офицеры, только что сошедшие с поезда, расположились с чемоданами на Богом забытой станции, где кроме деревянного туалета, расположенного метрах в пятидесяти от главного здания станции, не было никаких элементарных услуг для ожидающих пассажиров. В томящей духоте они ожидали машину, которая должна была прибыть с полка, чтобы доставить их к месту службы. Поезд на станции стоял чуть более двух минут, и они, промешкав еще в вагоне, высаживались уже на ходу, и сейчас двое подшучивали над третьим, который в пути увлекся молодой проводницей, что и явилось причиной их запоздалого выхода из вагона.

Ребята учились в одном училище. Сейчас они после окончания его были направлены в один из полков. Место дислокации таких частей на офицерском жаргоне называлась «дыра».

В стороне от них, где-то в шагах двадцати, на изрядно потертом чемодане сидел старший лейтенант. Внешне он прилично отличался от тех трех весельчаков. Китель и брюки его не были, как говорят, с иголочки, а скорее наоборот — помяты, головки сапог потрескались, каблуки сносились.

Бурцев Василий Петрович, так зовут нашего героя, окончил училище пять лет назад. Всё это время командовал взводом в соседнем полку, и, наконец, получив повышение на должность командира роты, был направлен в соседний полк, куда и ехали молодые лейтенанты.

Утром Бурцев позвонил дежурному по полку, и тот сообщил ему, что к железнодорожной станции прибудет машина из полка забрать молодых лейтенантов. Поезд прибывает в тринадцать часов, и к этому времени он должен быть на стоянке у входа станции.

Бурцев считался бесперспективным офицером. Выходец из крестьянской семьи, он мало разбирался в тонкостях военной службы. Она ему не удавалась, хотя и пропадал на работе с утра до вечера. Только дела во взводе шли плохо. В прошлом году солдата машиной придавило. Бурцев был в это время в отпуске, но виновным сделали его. И целый год за это «ЧП» где только можно склоняли. Потом новое «ЧП»: рядовой Романов салаге челюсть разбил. Бурцев подал рапорт по команде, чтобы отдать его под суд военного трибунала. Замполит полка вызвал его в кабинет и сказал: «Надо Вас, Бурцев, судить за то, что нет должного порядка во взводе». Делать было нечего — рапорт забрал, а его по-прежнему склоняли. Взвод Бурцева считали худшим взводом в полку. Когда Бурцев изрядно надоел командиру полка, тот решил от него избавиться. Переговорив с начальником отдела кадров дивизии, нашел способ, как убрать Бурцева. Хотя эти переговоры и стоили задней части поросенка и двух бутылок коньяка, но командир добился своего. Вскоре пришел приказ, и Бурцева «пинком вверх» назначили в соседний полк на должность командира роты.

Добравшись попутной машиной до станции, он оказался вместе с молодыми лейтенантами. Но машины уже как час не было. Лейтенанты достали из чемодана скромный харч, недоеденный еще в дороге. Весельчак, которого звали Валера, достал из чемодана пиво и позвал к трапезе стоявшего в стороне Бурцева. Василий подошел, ему налили пива — оно было теплое и неприятное.

— Ты давно служишь в этом полку? — спросил Валера.

— В полк только еду, а в соседнем — пять лет.

Полки были одной дивизии, и Бурцев хорошо знал полк, куда они были назначены, ему приходилось бывать в нем. И он начал подробный рассказ о предстоящем месте службы.

— Полк стоит в отдельном гарнизоне. Развлечений никаких. В десяти километрах поселок, лесхоз, деревообрабатывающий комбинат и строящаяся электростанция, правда, местного значения. В поселке есть Дом культуры, там два раза в неделю кино, танцы.

После рассказа ребята поближе познакомились и уже во всю приставали с расспросами к Бурцеву.

— Слушай, как тут с девушками? — спросил Валера.

— Не густо, но ребята женятся. Правда, полк, где я служил, стоял в районном центре, маленький, но городок там получше.

— А ты женат?

— Нет… Я, наверное, и останусь холостяком, — замялся Бурцев.

— А чего так?

— Трудно знакомиться с девушками. Язык становится деревянный.

— Ну, это нам не грозит, — пошутил Валера.

— А вы, ребята, женаты?

Валера засмеялся, показывая рукой на своих друзей:

— Эти два чудака еще в училище женились. Девчонки на танцы бегали — вот они и обзавелись жёнами. А я нет. Еще пяток годков, как ты похожу, свободой подышу. То мама с папой — нельзя, то в училище — нельзя, а тут еще сразу жена — нельзя! Да ну его — кур смешить. Эти вон жен оставили на попечении мам и пап, а может и других дядь, — потом засмеялся и добавил, — а теперь они к вам, ребята, не приедут в эту дыру. Это уж точно.

— А как тут жены офицеров, где работают? — с расспросами пристали два других.

— Чего вы к человеку пристаёте? Где да где? Дома у плиты, да на кровати с мужем.

— Ну почему, — как-то успокаивающе ответил Бурцев. — В поселке, на комбинате, в школе, на стройке, в колхозе, в полку служат. А вообще-то — это ссылка. Худший полк в дивизии считается.

За разговором не заметили, как подошел грузовик. Из кабины соскочил курчавый лейтенант. По его виду было заметно, что он не первогодок. Во всем была видна этакая небрежность. Китель и брюки не видели утюга с момента пошива. Расстегнутый галстук свисал на одной заколке, две пуговицы его рубашки были расстегнуты. Через воротник просматривалась резкая полоса, где кончался загар, и начиналось белое тело. Кроме лица и шеи загорелыми были кисти рук. Валера посмотрел на него и засмеялся.

— Чего смеешься? — спросил лейтенант.

— Смотрю на странный твой загар, — ответил Валера.

— А! Да, это загар по-офицерски, чтобы в бане можно было отличить военного от гражданского. С утра до вечера на службе, так что не до загара.

— Лето кончается, — сказал Валера, — в отпуске надо было загорать.

— Какой отпуск летом у взводного? Знаешь поговорку: «Солнце греет и палит, едет в отпуск замполит. Январь-февраль — месяц холодный, едет в отпуск Ванька-взводный».

— Чего так долго не приезжал? — спросил Бурцев.

— Да это всё «золотой фонд» — прапор на посту ВАИ. У водителя не та отметка в военном билете стоит. Прошел пятисоткилометровый марш не на этой машине. Его ЗИЛ на целину ушел, а ему ГА3–66 дали. Теперь, говорит прапорщик, пусть делают отметку, что он на ней прошел пятисоткилометровый марш, а он с весны уже на ней ездит, больше тысячи накатал. А он мне говорит: «Ничего не знаю, возвращайся в полк и ставь отметку». Забрал права в карман и слушать не хочет, что люди на вокзале ждут. Поехал я в полк, пока нашел зампотеха, поставил штампик, потом начальник штаба поставил печать, что штампик действителен. Приехал на пост, а прапорщика и след простыл. Стал на этом перекрестке и стою — жду. Хорошо мужик на телеге из деревни едет, поздоровались: «Ты кого ждешь? — говорит». А я ему — «Прапорщика с ВАИ». А он — «У него машина с белыми полосками?» — «Да, это она» — говорю. «Я ее видел, — говорит, — он на своей «зебре» дрова Никите во двор завозил».

Я поехал в деревню, вижу, машина возле дома стоит. Ну, зашел я в дом, а он сидит, самогонку пьет с этим Никитой. И говорит мне: «Ты, по какому праву в дом зашел, лейтенант? Ты видишь, что я обедаю? Обедать закончу, приеду на перекресток, жди меня там». Я начал возражать, а он мне говорит: «Если хочешь, то получишь права только на следующей неделе, в среду, на заседании комиссии ВАИ, ещё и выговор схлопочешь, что ездишь с нарушением». Меня такое зло взяло: мне без штампика нельзя ездить, а ему пьяному можно. Ничего не оставалось делать, поехали на перекресток и ждали целый час, пока они откушают.

Чемоданы быстро загрузили в кузов, офицеры уселись на боковые скамейки, и машина тронулась. Выехали на гравийку. От встречных машин поднималась пыль столбом.

— Вот вам комфорт, господа офицеры, — сплёвывая пыль, процедил сквозь зубы Валера. — Летом хорошо, а зимой еще лучше, тут не Крым — до сорока морозы, наверное, бывают?

— Бывают! Зимой вот так и ездим с «утепленными дугами», — пошутил Бурцев.

Белая пыль садилась на лица, волосы, мундиры и сапоги молодых лейтенантов. Они уже не выглядели с иголки, и их было трудно отличить от бывалого Бурцева.

Грузовик остановился у штаба. Перед офицерами открылся вид типичного военного городка. В двадцати метрах от машины находился деревянный дом, отштукатуренный и покрашенный в желтый цвет. Возле двери висела табличка из красного стекла. На ней бронзовыми буквами красовалась надпись «штаб В\Ч 00000». За штабом находились несколько таких же домиков. Это были классы. Если их можно было так назвать. Перед штабом был огромный плац, справа и слева от которого, были две трехэтажные казармы из белого кирпича. Построенные недавно, они вносили новшество в архитектуру военного городка. Перед штабом на той стороне плаца находилась солдатская столовая. Таким образом, здания были расположены по периметру вытянутого прямоугольника, в середине которого находился плац. Всё это было огорожено массивным бетонным забором, выкрашенным в серый цвет. Местами забор был сломан по причине того, что служивый люд бегал в самоволки, а прапорщики мешками тащили через проломы имущество из части. Центральный въезд был оборудован контрольно-пропускным пунктом. Это маленький домик с табличкой «КПП». Калитка с вертушкой, а выездные ворота открывались изнутри электромотором, что придавало этому парадному подъезду солидность. И хотя с тыльной стороны в заборе отсутствовало несколько пролетов, через которые можно было бы заехать на самом большом грузовике, через КПП мухи не могло пролететь. Начальник штаба полка строго следил за пропускным режимом, за что неоднократно поощрялся в дивизионных и армейских приказах. Всем офицерам и прапорщикам были выданы пропуска, но так как они были многими утеряны, то через КПП почти никто не ходил. Каждый пользовался индивидуальной дырой в заборе, благо дома офицерского состава находились рядом.