Афанасьев Александр Афанасьев Александр - Время героев ч3 нов. вариант

• Название: Время героев ч3 нов. вариант
• Автор: Афанасьев Александр Афанасьев Александр
• Жанр: Альтернативная история

Введите сюда краткую аннотацию

---

А вот теперь — я задумался…

Из всех женщин, с которыми я имел дело, немногие оставили в моей душе какой-то след. Но те, кто оставил — оставили чувство боли. Не проходящей, напоминающей о себе раз за разом боли, боли, которая приходит когда, казалось бы, уже все. Ксения растила нашего сына и ощетинивалась как кошка, когда мне приходило в голову побыть немного с ним — она считала его своей собственностью и ничьей больше — и что мне делать? Отбирать? Юлия — оставила после себя такое, что и до сих пор становится больно, когда думаешь о ней. Марианна… я не знаю, что это такое, североамериканки к этому проще относятся, это у нас — я возвращаю ваш портрет, я о любви вас не молю. Люнетта — отличалась от всех их.

Она годилась почти что мне в дочери и она была поразительно светлым человеком. Не знаю, как она сумела это сохранить, растя не в самой моральной обстановке — но в ней совершенно не было того, что было в других женщинах. Ревность, мучительная потребность все контролировать, какие-то выяснения отношений, постоянная неудовлетворенность непонятно чем. Хуже всего было с Ксенией — она испытывала просто физическое удовольствие от власти и от манипулирования. Николай был совершенно не таким, в душе он был простым человеком — а Ксения была именно такой, видимо — в деда. Мэрион, с которой я жил какое-то время в Ирландии, бестия, совмещавшая чтение Троцкого, свободный секс и учебу в университете на факультете экономики — могла расцарапать тебе все лицо, если ей что-то не нравилось — но морально она не давила. А вот Люнетта — в ней не было ни одного из недостатков, которые я познал в женщинах. Она радовалась каждому прожитому дню, она совершенно спокойно воспринимала, что хозяин в доме мужчина, она искренне радовалась любому подарку, и даже доброму отношению к ней. При этом — она не была забитой и пугливой, как женщины из арабской глубинки, просто…

Просто я начал задумываться о создании семьи в последнее время. Вот и все. Отец тоже создал семью поздно, до этого не позволяла служба… вот и вышло то, что вышло. Я его даже не помню… так, смутный силуэт и крепкие руки, на которых я сижу. Я свалился с ветрянкой — иначе вполне мог бы оказаться тогда в Багдаде…

Объяснив Люнетте, что сын не несет греха отца, и это даже в Библии сказано — я отправил ее вместе с другими немногими дамами — в Верный, один из ближайших оплотов цивилизации на предмет заказа подходящего платья. В Багдаде тоже можно было заказать — но это не совсем то, к тому же я хотел, чтобы Люнетта посмотрела Россию. Посмотрела, как там живут люди.

На Николая давила дворцовая полиция, в конце концов, он для них — всего лишь закрепленный, а не Император, и история России двадцатого века, когда мало кто из Государей умер в постели своей смертью — заставляла их нервничать. Договорились вот о чем — Николай приедет на бал ровно на несколько часов, после чего — вертолетом вылетит на авианосец Цесаревич Николай, стоящий в Персидском заливе и там уже — поздравит командный состав армии, казачества и флота, который доставят туда.

Люнетта вернулась с обновками — платье делало ее похожей на яркую, тропическую бабочку, на мой взгляд, оно было даже слишком ярким, но я вслух восхитился. Подписывая чек, удивился, как дешево оно стоит — и тут выяснилось, что она просто попросила самое дешевое. Господи… пришлось посылать в Багдад за готовым, бальным. Там и захочешь, не продешевишь: в городе полно нефтяников, а у них денег — куры не клюют.

Оставив Люнетту во дворце на попечение казаков, я вылетел в аэропорт на вертолете — встречать Императора.

Дворцовая полиция была в своем репертуаре. Опасаясь, что движение самолета Его Императорского Величества отследят — они расконсервировали неприметный, но снабженный самыми современными системами связи и РЭБ самолет, предназначенный для перелетов ЕИВ во время войны. Он выглядел как обычный транспортник, но внутрь — вставлялась точно изготовленная по размерам грузовой кабины самолета капсула, в которой уже — роскошь не уступала лучшим салонам Петербурга. Самолет этот делали серией, другие самолеты серии — встречали приземлившихся космонавтов.

Николай мальчишеской походкой сбежал по трапу, пригибаясь, пробежал к вертолету, опережая охрану. В салоне — плюхнулся напротив меня на сидение, махнул рукой — можно отправляться. Торопливо рассаживалась по местам охрана.

— Как город?

— Жаль, с полета не увидишь! — сказал я в ответ

Темнело. На окраине города — две машины, в каждой из которых была установлена лазерная установка — готовы были нарисовать над Тегераном числа 2003 и поздравлением всем на фарси. Для персов, многие из которых никогда не видели подобного — появление букв в ночном небе будет тем же самым, что для христиан — знамение.

А сделали мы многое, черт побери. Полностью функционируют все аэропорты, в Бушере восстановлен нефтеналивной терминал, строится еще один — в одной из самых северных точек Персидского залива. В Тегеране — восстановили далеко не все, но восстановили все крупные дороги, семьдесят пять процентов водопровода и девяносто, даже больше — электричества. Остальное — восстанавливают сами люди… восстановление уже началось, с каждым днем все больше и больше людей убеждается в том, что русские здесь — надолго, и надо просто жить дальше.

И с каждым днем — все более ожесточенным был террор. Видит Бог, я не хотел этого. Но с каждым днем — общество снова раскалывалось на две части: те, кто поверил русским и готов идти за ними. И те, для кого любой русский, любой неверный — враг биологический. В Тегеране то еще ничего, а вот в глубинке… Мы уже пошли на отчаянный шаг — начали раздавать оружие тем, кто взял землю и начал на ней хозяйствовать. Убедились, что таких — не прощают.

Николай стукнул по столику, который разделял нас, привлекая внимание.

— Говорят, ты не один тут, а?

— Правильно говорят.

На лице у Николая появилось заговорщическое выражение

— Где нашел?

— Ты не поверишь — именно нашел.

Я коротко рассказал историю Люнетты, многое умолчав. Николай хмыкнул

— И бывает же… то нет ни гроша, а то сразу пятиалтынный

— Это у кого это нет ни гроша?

— У тебя — спокойно сказал Николай — я вон солидный человек, окольцованный, а ты когда?

— Успеется. А как с дочерью? Работаешь?

Николай помрачнел

— Работаю

О том, что в Августейшей семье не все ладно — я знал, знал по слухам, о которых не задумывался. Все-таки Николай сделал большую глупость с браком. Брак с кинозвездой — он, конечно, обеспечивает тебе первые полосы до конца жизни, до этой истории такое было только в Монако[68] — но есть и минусы. Они в том, что два человека, рожденные в разных странах, жившие до брака совершенно разной жизнью — должны предпринимать какие-то усилия для того, чтобы сохранять брак и оставаться вместе. Если ни та, ни другая сторона не хочет уступать, если в браке два лидера, если старая, добрачная жизнь тянет назад — будут сложности. По хорошему — что мне, что Николаю следовало выбирать на Бестужевских курсах, готовящих девушек из хороших семей в жены высшим сановникам империи. Но увы — что я, что Николай обожаем сложности, будь это побег в поход по Крымскому полуострову без предупреждения старших или выбор спутницы жизни.

Слухи доходили и сюда — и судя по этим слухам, Николай себя женатым, солидным, окольцованным человеком совершенно не чувствовал — по поведению не было видно.

— А мне советуешь окольцеваться.

Николай ничего не ответил, было видно, что тема эта ему неприятна и лучше ее не продолжать…

— Ничего себе…

Я кивнул

— Здесь была прекрасная коллекция произведений искусства, просто удивительная. Стены драпированы где бархатными занавесями, где шелком, а где и драгоценными камнями. Они все это уничтожили. Специально резали портреты и разбивали статуи. Знаешь, как мы распознаем махдистов и прочую шваль?

— Как?

— У них в вещах всегда найдешь что-нибудь, на чем замазан портрет. Тот же батончик Машенька, популярная вещь. Они или замазывают портрет, или отрывают это место. Изображение человека — харам.

— Но там же просто рисунок!

— Все равно — харам.

Николай только плечами пожал. Для нас, родившихся в конце двадцатого века и живущих в веке двадцать первом, было удивительно — как простой рисунок на шоколадном батончике может быть чем-то запретным. Господи… в Крыму были пацанские компании, где были в основном мусульмане, и они эти батончики наворачивали — за ушами трещало.

Наши деды — вот они бы не удивились. И не такое видели.

— Александр, я…

Люнетта застыла на пороге в черном бальном платье, с высокой прической — она была похожа на выпускницу школьного бала.

— Входи. Ваше Величество, имею честь представить вам Люнетту, мою даму сердца…