Юкио Мисима - Ханьданьская подушка

• Название: Ханьданьская подушка
• Автор: Юкио Мисима
• Жанр: Проза

---

Мисима Юкио Ханьданьская подушка

Юкио Мисима

ХАНЬДАНЬСКАЯ ПОДУШКА

Одноактная пьеса

Пер. с японского Г. Чхартишвили

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Дзиро

Кику

Красавица

Первая танцовщица

Вторая танцовщица

Третья танцовщица

Секретарь

Первый господин

Второй господин

Светило

Первый врач

Второй врач

ОТ АВТОРА ПОСТАНОВЩИКУ

Персонажи сновидений должны выходить на сцену неспешно и величаво. Во время снов не следует увлекаться затемнением: зрители будут считать, что главные события произойдут не сейчас, а потом, при ярком свете, и это помешает сконцентрировать внимание на происходящем в данную минуту. Персонажам снов не следует все время находиться в масках - актеры сами решают, когда их надевать и снимать.

(Голоса из-за сцены.)

Кику. Мальчик мой! Приехал! Радость-то какая! Дзиро. Десять лет тебя не видел, Кику. Десять лет... Кику. Большой-то какой стал... Дай-ка, дай понесу. Дзиро. Ладно, ладно. Я сам. Кику. Ну хоть портфель-то.

На сцену перед закрытым занавесом выходит Кику, женщина лет сорока, в скромном кимоно, с портфелем в руке. За ней - Дзиро, юноша лет восемнадцати, в строгом костюме.

Дзиро (оглядываясь по сторонам). Ну и темень. Кику. Утро уже скоро. Ночи нынче коротки. Ну входи же, входи. (Опускается на колени и отгибает занавес.)

Кику и Дзиро повернуты к залу спиной. Занавес раздвигается.

Комната в японском стиле, обставленная как детская. Сверху свисает множество игрушек, склеенных из бумаги и картона.

Дзиро. Красиво у тебя. Все как у меня в детской было.

Кику. Я старалась. Не хочу забывать, хорошее было время. Ты маленький был, я тебя нянчила. Нарочно сделала тут все как в Токио.

Дзиро. Тот дом в войну сгорел.

Кику. Знаю, знаю... Но здесь ведь не хуже, правда?

Дзиро (трогает висящие игрушки). Как будто вернулся в дом, которого давно нет. Как это ты додумалась?

Кику. А все десять лет, как свободная минута, так я сразу сюда. Игрушки сама клеила - по одной штуке в месяц.

Дзиро. Надо же, все как в детстве. Какая у вас, женщин, память на всякую ерунду.

Кику. Ну вот, заворчал. Ты и маленький, лет с пяти еще, все недовольный был, все тебе не так. I

Дзиро (ложится, рукой подпирает голову). Гляди-ка, кубики. Неужто те самые, которые я тебе тогда на память подарил? Сколько же им лет? Помню-помню, вот под этими воротцами у меня проезжала игрушечная машина.

Кику. Ага, только воротца были низенькие для машинки-то, так ты их каждый раз ручкой приподнимал.

Дзиро. М-да, машинка, машинка... Чертов драндулет.

Кику. А?

Дзиро. Да я не про игрушечную, про настоящую.

Кику. Про ахтобус, что ли?

Дзиро. Не ахтобус, а автобус. Ты что, до сих пор говоришь "нивермаг" и "карасий"?

Кику. А на кой мне переучиваться? У нас тут нивермагов все равно нету.

Дзиро. Точно - "нивермагов".

Кику. Так где он сломался, ахтобус-то?

Дзиро. Я сел на последний, восьмичасовой. Ну и как раз на полдороге он встал. Прямо на перевале.

Кику. Он всегда там ломается.

Дзиро. Ждал-ждал, а он все ни с места. Ну, накрылся плащом, задремал. Просыпаюсь - мать честная, четвертый час ночи. Так пешком сюда и притопал километра четыре.

Кику. Один? Ночью?

Дзиро. Да у вас тут не заблудишься. Звезды, светло.

Кику (садится). Я ведь чуяла. Среди ночи глаза открыла и давай вдруг одеваться - сама не пойму с чего. И чего-то неспокойно так сделалось, и сна - ни в одном глазу.

Дзиро. Неужто почувствовала, что я приду?

Кику. А я давно жду, что ты объявишься.

Дзиро. Ну да? Ждала, что я к тебе заявлюсь? Вот просто так, в гости?

Кику. Конечно, в гости. Не за корыстью же - какая в нашей дыре корысть... А хоть бы и за корыстью, все радость на моего мальчика поглядеть.

Дзиро. Радость, говоришь?.. Я сюда приехал, потому что приперло меня. Жизнь моя кончена, поняла?

Кику. Ой, Господи, чего ты такое несешь-то?! Тебе ведь восемнадцать годочков всего. Восемнадцать! А ты - "жизнь кончена".

Дзиро. Ну и что, что восемнадцать. Все кончено, я знаю, уж на это-то у меня мозгов хватает.

Кику. Как это "кончено"?! У тебя что, волос на темени повылез? Поясницу скрючило? Ты погляди на щечки-то свои, чистый бархат!

Дзиро. Тебе, Кику, не понять. Это тебе кажется, что мои волосы черны. На самом деле они седые. Зубы давно все повыпали. И поясница скрючена, просто ты не видишь.

Кику. Что-то я в толк не возьму.

Дзиро. Вот и я о том же.

Пауза.

Кику. Деточка... У тебя, поди, с девушкой... Ну, это...

Дзиро. Любовь, что ли?

Кику. Да? Угадала?

Дзиро (нетерпеливо). Я никого не люблю, меня никто не любит - какая там любовь!

Кику. Так никакая тебя не присушила?

Дзиро. "Присушила". Ну и дура же ты, Кику. Что я тебе, дитя малое?

Кику (изумленно). А что же тогда? Товарищ, что ли, обманул?

Дзиро. Товарищ! Нет у меня никаких товарищей.

Кику. С учебой что не так?

Дзиро. Кончил я учиться, кончил!

Кику. Значит, люди с тобой обошлись плохо, да?

Дзиро. Какие люди?! Я и не общаюсь ни с кем. Все в четырех стенах мечусь.

Кику. Так почему жизнь кончена? Она ведь еще не начиналась, жизнь-то твоя.

Дзиро. Вот так. Не началась, а уже кончена.

Кику. Да ты шутишь! А я, дура, уши развесила.

Дзиро. Нет, ты и вправду дура.

Кику. Я знаю, это ты недоспал, вот и злишься. Ложись-ка лучше поспи. А я тебе завтрак сготовлю. Ложись, вздремни. Утром все по-другому покажется. Сейчас постелю тебе, сейчас.

Дзиро (встает, приоткрывает створ раздвижной двери и смотрит во двор). Кику, что с твоим садом? Деревья мертвые, трава завяла. Ни одного цветочка. Черное все - смотреть жутко.

Кику (расстилая постель). Умер мой сад, умер. Цветочки не цветут, листочки не зеленеют. Давно уж так.

Дзиро. Давно? С тех пор, как от тебя муж сбежал?

Кику. Откуда ты знаешь?

Дзиро. А я все на свете знаю. Причем не из книжек... Я в Токио как-то познакомился с одним бродягой. Есть там такие, "люди-бутерброды" называются. Повесят на себя спереди и сзади рекламные щиты и стоят. Так вот, он рассказывал, что у него в жизни две радости: кофейку попить и поглазеть, как вокруг люди суетятся. Поняла? Больше ему ничего от жизни не надо. От него-то я и узнал...

Кику. Что узнал?

Дзиро. Про подушку.

Кику (замирает на месте). Ой, деточка!

Дзиро. Про то, что есть у тебя одна чудная подушка... Чего ты так перепугалась-то? Я тебе просто пересказываю, что мне бродяга наговорил.

Кику. Ой, знаю, к чему ты ведешь!

Дзиро. Ну и знай себе! Стало быть, подушка и в самом деле у тебя. Уж не знаю откуда, да это и неважно... Однажды она попалась на глаза твоему мужу. Летом дело было, точно? Прилег он днем соснуть, положил на нее голову... Тебя дома не было, за покупками пошла. Вечером приходишь - а муж тю-тю. Испарился. И с тех пор ты его не видела.

Кику (затыкает уши). Не надо! Как вспомню - сердце рвется.

Дзиро. И с того дня засохли лилии в твоем саду, увяли гвоздики. Так или нет?

Кику. Все так... Эта подушка - древняя, из города Ханьдань, был такой в Китае. Она в нашем роду с незапамятных времен. Берегли ее, от отца к сыну передавали...

Дзиро. Что же в ней такого ценного?

Кику. Не знаю. Я никогда на ней не спала, боялась.

Дзиро. Бродяга сказал: "Кто на ней поспит - такие сны увидит, что потом жить по-старому нет никакой возможности. От всего вокруг с души воротит. Посмотришь, к примеру, на собственную жену и диву даешься - как же я с такой столько лет-то прожил?! И убираешься из дому к чертовой матери".

Кику плачет.

Ты чего? Плачешь? Извини, я не хотел.

Кику. Я знаю, ты не нарочно, ты мальчик добрый...

Дзиро. Ты только скажи: так никто после твоего мужа на ней и не спал?

Кику. Правду сказать, было. Три раза.

Дзиро. Целых три?

Кику. Три. Как муж-то пропал, стали ко мне разные тут подкатываться. Вот подушка и пригодилась.

Дзиро. Пригодилась? Те трое тоже сбежали?

Кику. Ну... Это... Неловко рассказывать...

Дзиро. Давай-давай, рассказывай!

Кику. Рассказывать неловко, да стыдиться мне нечего.

Дзиро. Ну и отлично. Выкладывай!

Кику. Помнишь, как ты, малышом еще, любил мне головку на колени класть? Я тебя качаю, а ты леденец сосешь...

Дзиро. Ты мне зубы не заговаривай. Ну!

Кику. Ладно, скажу. Помогла мне подушка честь женскую сберечь. Спасибо ей.

Дзиро. Как помогла-то, как?

Кику. Когда уж совсем, бывало, одолеет охальник, я говорю: "Ты вот головой-то на подушечку прислонись". Как головой до подушки коснется сразу спит. А проснется - ему уже не до баловства, все вокруг не в радость. На меня и не взглянет. За дверь - и нет его. Ни один еще не вернулся. Куда деваются - кто их знает.

Дзиро. Все не в радость? А что - "все"?

Кику. Ну, и женщины, и богатство, и слава там всякая.

Дзиро. Это, положим, нисколько меня не удивляет. Женщины - мыльная пена, деньги - мыльная пена, слава - мыльная пена. В этих радужных пузырях отражается вся наша жизнь. Кто же этого не знает?