Ричард Кнаак - Право по рождению

• Название: Право по рождению
• Автор: Ричард Кнаак
• Жанр: Фэнтези

За три тысячи лет до падения Тристрама во тьму жил-был Ульдиссиан, сын Диомеда, простой фермер из деревушки Серама. Довольный своей тихой идиллической жизнью, Ульдиссиан оказывается потрясён, когда вокруг него начинают разворачиваться жуткие события. Будучи ложно обвинённым в зверском убийстве двух странствующих миссионеров, Ульдиссиан вынужден бежать из отчего дома и встать на путь рискованных испытаний, дабы вернуть своё доброе имя. К его дальнейшему ужасу, он начинает проявлять странные новые силы, о каких не может мечтать ни один смертный. Теперь Ульдиссиану приходится бороться с силами, растущими внутри него, — иначе он рискует потерять последние остатки человечности.

---

Её выражение ожесточилось:

— Чудовище напало на меня сразу, как только его хозяин умер! Я не знаю точно, что я сделала, но я махнула на него рукой, как если бы хотела разрезать ей… И вот что получилось.

Ульдиссиан понял точно, что получилось. Стресс от происходящего расшевелил силы внутри неё точно так же, как некогда в нём. Её инстинкт выживания взял верх и, к счастью, её действия могли подействовать на морлу лишь одним путём.

— Его грудь ещё прожжена, — заметил Мендельн. — Причём глубоко.

— Должно быть, это произошло тогда же. Я не помню. Я не хочу помнить.

Снаружи раздался шум. Ульдиссиан ещё сильнее сжал Лилию.

— Довольно, — сказал он своему брату. — Нам всем посчастливилось выжить…

Мендельн кивнул, но затем спросил:

— Ты сражался с кем-нибудь ещё, Ульдиссиан?

— Ещё двое снаружи. Один зарыт глубоко в землю, другой без головы у внешней стены.

Мендельн кивнул и вышел из комнаты. Ульдиссиан заморгал, не понимая, почему эта информация так важна для его брата.

В дверном проходе внезапно появился стражник. Поражённый ужасом, он осмотрелся.

— Мастер Этон! Где он?

— Мастер Этон мёртв, и его сын тоже, — объяснил Ульдиссиан. — Тела где-то спрятаны. Они выглядят как… Вот как это, — добавил он, указывая на Малика.

— Чтоб меня! Мастер Ульдиссиан… Ч-что здесь произошло?

Не было времени пересказывать всё сначала.

— Злое дело, вот что произошло. Давайте уберёмся здесь и будем молиться, что найдём тела торговца и его сына для должного погребения. Боюсь, мастер Этон может оказаться где-то за городом…

Ещё один стражник присоединился к первому. Они обменялись парой слов; второй человек ушёл.

— Я остаюсь здесь на страже, — сказал первый группе. — Жуткие вести сообщат остальным, — душевная мука отразилась на его лице. — Мастер Ульдиссиан… Вы ничего не можете сделать для них?

Ульдиссиану понадобилась пара мгновений, чтобы понять, что имел в виду человек.

— Нет… Нет, ничего, — он сглотнул, растревоженный уже одним этим замечанием. — Мне очень жаль.

Стражник скорбно кивнул и встал на пост в коридоре.

Ахилий положил руку на плечо Ульдиссиана:

— Возможно, нам лучше уйти отсюда.

— Лучше нам совсем уйти из Парты, — ответил Ульдиссиан, хмуря брови. Его страхи оправдались. Друзья и невинные потеряли жизни ужасным образом из-за его присутствия. — И чем скорее, тем лучше…

* * *

На то, чтобы найти останки сына Этона, не потребовалось много времени. Седрик лежал в постели, и все пришли к выводу — Ульдиссиан настоял на этом, — что мальчик умер во сне. Никому не хотелось думать иначе.

Трупы морлу и высшего жреца сожгли без всяких церемоний. Никто и не думал связаться с Храмом, хотя и витала невысказанная мысль, что рано или поздно кто-то придёт в поисках пропавшего священника. Но это был тот случай, когда все желали перенести разрешение дела на как можно больший срок… А лучше — навсегда.

Согласно партанским традициям, на следующий день тело Седрика было сожжено с почестями и прах помещён в фамильный склеп. Никто не говорил во время церемонии, но почти вся Парта оплакивала потерю.

Только через два дня они нашли самого мастера Этона. Морлу хорошо спрятали его, и если бы Ахилий не заметил скопление падальщиков, нечего было бы сжигать. Прах Этона был помещён рядом с прахом сына и жены, и несколько дней после обряда скорбящие носили на своей груди тёмно-синюю ленту — кеджанский символ чествования великого человека.

Ульдиссиан хотел уехать, хотел залога того, что больше ничего не случится из-за него, но всегда находилось что-то, требующее его участия. Сначала это был Седрик, потом все скорбящие, которых требовалось утешить. Не успел он разобраться с этим, как нашли Этона, и всё началось по новой. Все обратились к Ульдиссиану за наставлением — Ульдиссиану, который по-прежнему считал себя всего лишь простым фермером.

Удивительное дело, но появился ещё один источник, помогающий партанцам пережить потерю своего обожаемого лидера, — Мендельн. Когда однажды группа людей пришла в дом увидеть Ульдиссиана, а тот, как оказалось, отправился беседовать с другими горожанами, Мендельн вдруг вызвался поговорить с ними. Посыл его речи был столь необычным, что его брат, когда впервые услышал её, сильно обеспокоился. Но тем, кто слушал, она принесла некоторое удовлетворение.

Мендельн говорил о смерти, но не как о завершении. Он объявил, что смерть — всего лишь состояние. Мастер Этон и его сын не лежат холодные в своих могилах; они существуют и поныне в другом плане. Они вышли за пределы борьбы существования смертных, чтобы столкнуться с новыми и захватывающими испытаниями. Смерти не до́лжно страшиться, подчёркивал брат Ульдиссиана, но до́лжно её лучше понимать.

Никто так не удивлялся всем этим предположениям, как сам Мендельн. Когда его спрашивали, он не мог объяснить, откуда это пришло к нему. Просто пришло, и всё тут.

Жители Парты ничего не знали о намерениях Ульдиссиана покинуть их. Он сам так хотел. Он боялся, что если они узнают правду, то поднимется сумятица, и многие просто захотят оставить всё и следовать за ним. Лилия, похоже, считала, что это только к лучшему, но довольно здесь уже было наделано бед. Ульдиссиан хотел добраться до большого города, больше не потеряв ни одной жизни. В большом городе, убеждал он себя, всё пойдёт по-другому. Никто не нападёт на него, когда вокруг будет столько людей.

Конечно же, это был самообман, но он сознательно шёл на него.

Меж тем, к своей большой неожиданности, Ульдиссиан узнал, что его группа будет гораздо меньше, чем он представлял себе. От Ахилия пришли новости, которых он никак не ожидал.

Это было за две ночи до их предполагаемого бегства. Лилия всё ещё призывала его не таиться. Разве не было то, чтобы люди шли за ним, говорила благородная дева, именно тем, чего он хотел? Разве не хотел он дать Кеджану доказательство того, что он предлагает? А что может быть для этого лучше, чем показания добровольных очевидцев, включая некоторых таких, кто может показать свои способности, пусть пока и совсем незначительные?

Вместо того чтобы спорить со своей любимой, Ульдиссиан снова отправился бродить по тёмным улицам. На этот раз он постоянно следил за тем, чтобы быть в пределах видимости более людных зон, не желая повторного нападения. Вряд ли поблизости ещё оставались существа Малика, но кто мог знать.

Но, несмотря на предосторожности, он почувствовал, как кто-то тихо следует за ним. Когда Ульдиссиан зашёл за угол и подождал, он увидел, что это лучник.

— Эй, там! — выпалил Ахилий нарочито громко. — Я не морлу, клянусь!

— Ты знал, что я услышу тебя и подожду, — бросил Ульдиссиан в ответ. — Иначе я бы не услыхал ни звука.

Его друг ухмыльнулся:

— Верно! В этом я хорош.

— Чего ты хочешь?

Ахилий немедленно посерьёзнел.

— Я хотел пройтись с тобой наедине. Похоже, это единственный способ. Извиняюсь, если сделал неправильно.

— Ты можешь говорить со мной о чём угодно, Ахилий. Ты это знаешь.

— Даже… О Серентии?

Как и Ульдиссиан, охотник всегда звал дочь Сайруса по сокращённому имени. И от того, что сейчас он поступил иначе, бровь фермера поползла вверх.

— О Серентии?

Его собеседник прокашлялся. Ульдиссиан никогда не видел Ахилия таким смущённым.

— Она предпочитает, чтобы её называли так.

— Чего ты хочешь?

— Ульдиссиан… То, что между тобой и Лилией… Всё остаётся в силе?

Направление беседы начало приобретать смысл.

— В силе весенних бурь. В силе бушующей реки.

— И между тобой и Серентией ничего нет.

— Для меня она — любимая сестра, — констатировал Ульдиссиан.

Ахилий сумел слегка улыбнуться.

— Но для меня она гораздо большее. Ты знаешь это.

— Я всегда это знал.

Это заставило лучника усмехнуться.

— Да, это было очевидно для всех, кроме разве что её самой.

— Она знала, — за это Ульдиссиан мог поручиться. Серентия не была слепа, она прекрасно знала, что Ахилий томится от любви. — А теперь поясни, к чему всё это. У нас на это один вечер.

— Ульдиссиан… Серентия хочет остаться, когда ты уедешь. И я тоже хочу остаться.

То, что она хотела остаться, сильно удивило его, но решение Ахилия остаться с ней не было сюрпризом. Ульдиссиан почувствовал облегчение от этих новостей, хотя часть его и стенала от потери друзей.

— Я хотел, чтобы все вы остались. И если Серри… Серентия так решила сейчас, никаких проблем. Я также рад, что ты будешь здесь для неё, Ахилий, но… В курсе ли она, и, если так, ожидаешь ли ты каких-то подвижек между вами?

Ещё более широкая улыбка.

— Недавно произошло нечто, что заставляет меня думать, они уже есть.

Это были ещё лучшие — нет, счастливые — вести.