Борис Розенфельд - Пространства, времена, симметрии. Воспоминания и мысли геометра

• Название: Пространства, времена, симметрии. Воспоминания и мысли геометра
• Автор: Борис Розенфельд
• Жанр: Биографии и Мемуары

Книга, название которой подсказано книгой Вейля - это воспоминания и мысли геометра и математика Бориса Абрамовича Розенфельда, который интересовался вопросами истории науки и философии, побывал во многих странах и встречался со многими людьми.

Книга состоит из 18 глав, первые 15 из которых являются воспоминаниями, в последних 3 главах изложены мысли геометра, историка и философа.

---

Геленджик

Летом 1940 г. я отдыхал в санатории МГУ в Геленджике на берегу Черного моря между Новороссийском и Туапсе. Здесь я познакомился со многими интересными людьми, из которых упомяну студентку Физфака Ирину Ракобольскую. Во время войны она была летчицей, заслужила звание Героя Советского Союза, а после войны была много лет проректором МГУ по Заочныму отделению.

В Геленджике я научинся хорошо плавать на спине и несколько раз, удивляя моих товарищей, плавал на спине по прямой линии к островку, находящемуся в полукилометре от берега.

Харьков и Киев

Я уже писал, что в конце 1939 г. проходил производственную практику в Харькове. Я несколько раз посещал математический факультет университета и познакомился с харьковскими математиками - геометрами Дмитрием Матвеевичем Синцовым и Яковом Павловичем Бланком, алгебраистом Антоном Казимировичем Сушкевичем и специалистами по функциональному анализу Наумом Ильичем Ахиезером и Борисом Моисеевичем Левитаном. На лекции Ахиезера и познакомился со студентами Марком Роговым и Григорием Ястребинецким. В январе 1940 г. я присутствовал на защите докторской диссертации Левитана.

В том же месяце я съездил в Киев и осмотрел город, где познакомились и поженились мои родители. Теперь здесь жила тилько одна семья моих родственников - дядя Меер Фингер с женой, дочерью Шивой, ее мужем и сыном Леней. В 1941 г. Меер и его больная жена, не смогли эвакуироваться и погибли в Бабьем яре. Семья Шивы эвакуировалась в Среднюю Азию. Леня погиб на фронте. Шива и ее муж после войны жили в Черновцах.

В Киеве я познакомился с молодым математиком Сашей Товбиным. До сих пор помню четверостишье, которое он любил повторять : Саади и Хафиз, Низами и Хайям Давно погребены и отданы червям, Давно могилы их распаханы под пашни, Но строки гениев звучат и ныне нам.

Все четверо упомянутые гении - поэты, писавшие на персидском языке. Относительно могилы Хайяма Саша ошибся, она сохранилась. Когда я написал книгу о Хайяме, я поместил там фотографию этой могилы. Саша Товбин погиб на войне.

Глава 6. ЭЛЕКТРОЗАВОД (1941) Электротехническая крепость

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. К этому времени все мои аспирантские экзамены были сданы. Решив, что в условиях войны я должен приносить пользу Родине, я приехал на Электрозавод, где проходил производственную практику и попросил принять меня инженером в Технический отдел трансформаторного завода. Так как у меня был диплом МГУ, я окончил четыре с половиной курса МЭИ, и начальник Технического отдела М.Э.Манькин помнил меня, я был принят на работу.

Электрозавод был эвакуирован в 1915 г. из Риги, где он назывался VEF - Valts Elektro - Fabrika (Государственный Электрозавод); в Риге ВЭФ также был восстановлен.

Московский Электрозавод расположен в здании с зубчатыми стенами, имеющем вид крепости.

В комбинате "Электрозавод" кроме Трансформаторного завода имелись Электроламповый завод и другие заводы, выпускающие различные электрические аппараты.

Проходя между заводами этого комбината, я сочинил четверостишье За стеной заводскою стучат станки без устали, За стеной дрожание громов грозовых. И повез прозрачные "яблоки индустрии" Тяжело вздыхающий потный грузовик.

"Между Сциллой и Харибдой"

Работая на заводе, я не мог дежурить в университете, как это делали другие аспиранты и меня отчислили из аспирантуры.

Вскоре все аспиранты вступили в Народное ополчение и их отправились на фронт. Когда в октябре 1941 г. немцы прорвали фронт под Вязьмой, полк, где были наши аспиранты, попал в окружение. Успели только вывезти Бориса Шабата, который вступил в ополчение, хотя у него была ампутирована ступня одной ноги. Те, которые были посильнее, выбрались из окружения сами, остальные ополченцы попали в плен к немцам. Володя Рохлин, родившийся в Баку, выдал себя за мусульманина-азербайджанца и осталса жив, остальные евреи, в том числе Мося Песин, были расстреляны. Такая же судьба ожидала бы и меня, если бы я не стал инженером Электрозавода. Таким образом, если от смерти в сталинских лагерях меня спас Мехмат, то от смерти в гитлеровском плену меня спас МЭИ. Так мое двойное образование позволило мне уцелеть между сталинской Сциллой и гитлеровской Харибдой, между которыми оказалось мое поколение.

В Техническом отделе завода я конструировал трансформаторы не очень долго: вскоре нас послали рыть укрытия от вражеских бомб на территории Электрозавода.

Противотанковые рвы

В конце августа нас послали рыть противотанковые рвы западнее Можайска. Мы работали в районе деревни Глазово с 25 августа до 7 октября 1941г.Впоследствии за это я получил медаль "За оборону Москвы".

Когда немцы прорвали фронт под Вязьмой и стали стремительно приближаться к Москве, нас провели пешим порядком в обход Можайска и 14 октября мы прибыли на станцию Дорохово, откуда в товарных вагонах добрались до Голицына и 15 октября электричкой приехали в Москву.

Отца я застал дома, но он в этот же день уезжал с Наркомлесом в Киров.

16 октября 1941 г.

На следующий день утром 16 октября я приехал на завод.

В Москве творилось нечто невообразимое. В учреждениях жгли бумаги, на заводах рассчитывали работников и выдавали им заработную плату. Рекомендовали как можно скорее покинуть Москву, говорили какие дороги еще свободны. Все выглядело так, как будто Москву могли взять немцы. Кто отдал такие распоряжения? Думаю, что бывший в то время секретарь Московского комитета партии А.С.Щербаков.

На заводе меня рассчитали и я решил ехать в Ташкент - место эвакуации Московского университета. Собрал рюкзак, одел зимнее польто и сверху дождевик и поехал на Казанский вокзал. Там сел на электричку и доехал до станции Быково. Оттуда пешком вдоль железной дороги дошел до Раменского, там сел в товарный поезд, идущий в направлении Ташкента.

Похоже, что немцы не знали действительного положения в Москве 16 октября 1941 г. Свои переживания я выразил в стихотворении "16 октября":

Казалось мир охрип от воя,

Проклятья смертные оря.

Нет, не забуду ни за что я

Шестнадцатое октября.

Во всем как будто видно мире,

Как в капле давешней одной,

Что нет порядка в этой шири,

Покинул нас Отец родной.

Бежали люди, как от газов,

Боясь невидимых врагов.

От истерических приказов

Едва не лопнул Щербаков.

И тучи шли бумаги жженной,

И рвами был весь мир изрыт,

Своих мужей теряли жены,

И дети плакали навзрыд.

Одни, вцепившись в чемоданы,

Неслись без цели, без дорог.

Другие рвались в рестораны,

Наесть котлет пытаясь впрок.

Тогда казалось, что безбожный

Пришел к концу весь белый свет.

И было все тревогой ложной,

И кто за это даст ответ?

Дорога до Ташкента

Во всех вагонах товарных поездов ехали люди с рюкзаками, мешками, чемоданами. Они ехали на восток, подальше от немцев. Около поездов на одной из станций, я увидел около поезда тетю Цесю и дочь дяди Юзека Иру, они ехали в Кзыл-Орду, где в то время находились тетя Хеля и дядя Веня, и дали мне их адрес. 20 октября я прибыл в Куйбышев (Самару). Там надо было купить билет на пассажирский поезд до Ташкента. В очереди за билетом я простоял несчолько дней. От Куйбышева до Ташкента я ехал в вагоне пригородной электрички, и приехал в Ташкент 1 ноября.

19 октября в Москве было введено осадное положение. 6 ноября на станции метро Маяковская Сталин выступил на заседании Московского совета с докладом о 24 годовщине Октябрьской революции. 7 ноября на Красной площади состоялся военный парад, участники которого ушли на фронт.

6 декабря под Москвой началось наступление Красной армии. Немцев отогнали от Москвы.

Глава 7. ТАШКЕНТ И АШХАБАД (1941-1943) Ташкент

Студенты и преподаватели Московского университета собирались в помещении Среднеазиатского университета в центре Ташкента. В сквере перед зданием университета стоял монумент Сталина, который при Хрущеве был заменен памятником Карлу Марксу, а после распада Советского Союза - памятником эмиру Тимуру,

Меня поселили на кафедре почвоведения САГУ, которая стала общежитием аспирантов МГУ.

Так как после поступления на завод я был отчислен из аспирантуры, то Ташкенте меня сначала не хотели принимать в общежитие аспирантов, но В.В.Степанов, который здесь был деканом Мехмата, добился моего восстановления в аспирантуре. П.К.Рашевский в это время был в эвакуации в Томске, из геометров в Ташкенте были только В.Ф.Каган и Я.С.Дубнов, моим руководителем назначили В.Ф.Кагана,