Жак Ле Гофф - Цивилизация средневекового Запада

• Название: Цивилизация средневекового Запада
• Автор: Жак Ле Гофф
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Культурология
• Год: 2005
• ISBN: 5-9709-0037-0

Книга «Цивилизация средневекового Запада» написана известным французским историком школы «Анналов» Жаком Ле Гоффом.

Этот крупнейший специалист по истории Средних веков не только рассматривает реалии эпохи и материальные аспекты пространства и времени, но и открывает современному читателю повседневную жизнь средневекового человека, который переходил от насилия к мирной жизни, от веры к знанию, изобрел механизмы, часы, университет и нации.

Один из самых авторитетных историков XX века, Жак Ле Гофф рассматривает средневековый Запад в заданных им параметрах пространства-времени, материальной культуры и социальной иерархии, открывающих нам как человека Средневековья в его повседневности и в его ментальности, так и особенности духовной культуры людей в Средние века. Книга, ставшая классической работой о Средних веках, впервые издается вместе с оригинальным «Справочным индексом» — авторским комментарием основных понятий и персоналий эпохи.

---

Но до того как совершился переворот в осознании времени, наиболее важным для средневекового человека было не то, что меняется, а то, что пребывает в неизменности. «Для средневекового христианина ощущать свое существование значило ощущать свое бытие, которое мыслилось как неизменная сущность». Иначе говоря, существовать значило сознавать сопричастность вечности, поэтому время спасения было главным для человека.

В глазах западного мира между небесами и землей, столь тесно связанными между собой нерушимыми узами, тем не менее, существовала напряженность. Надежде заслужить здесь, на земле, небесное блаженство в умах и сердцах людей противостояло страстное желание, чтобы небесное совершенство снизошло на землю.

Надежда заслужить вознесение на небо побуждала к бегству от мира (fuga mundi). В христианском обществе оно началось с того времени, когда после признания государством новой веры наиболее требовательные к себе и ближним люди стали с IV в. выражать свое неприятие мира уходом в пустыню. Первые и наиболее яркие тому примеры дали отцы Востока и Египта. Жития отцов-пустынников на протяжении всего Средневековья пользовались необычайным успехом на Западе. Презрение к миру (contemptus mundi) стало одной из главных тем средневековой культуры. Причем оно не было лишь уделом мистиков и теологов, таких как, например, Иннокентий III, который в конце XII в., еще до своего понтификата, написал трактат «О презрении к миру», содержавший идейную квинтэссенцию этого чувства. К ней обращались и поэты, среди сочинений которых на эту тему хорошо известны поэмы Вальтера фон дер Фогельвейде и Конрада фон Вюрцбурга о «Frau Welt», о даме, персонифицирующей мирскую суетность, которая соблазнительна сзади и отвратительна спереди. Презрение к миру, таким образом, было глубоко укоренившимся в ментальности широких социальных слоев.

Далеко не все могли следовать этому чувству в жизни, но некоторые отдавались ему, становясь отшельниками и преподнося людям образец праведности. С самого начала, еще в Египте, отшельничество породило два течения — уединение в пустыне по примеру св. Антония и объединение в общины, начало чему положила обитель св. Пахомия. Оба эти течения были представлены и на Западе, но народом почитались только представители первого. Несомненно, что поначалу монахи картезианского или цистерцианского орденов пользовались большим духовным авторитетом, чем монахи традиционных орденов, более обмирщенных даже и после клюнийской реформы, как бенедиктинцы. Белое монашество — а их белое одеяние было символом смирения и чистоты — противостояло черному и с самого начала оказывало более сильное влияние на воображение народа. Но очень скоро в глазах народа оно слилось с черным монашеством и даже с клириками, живущими в миру. Отшельник же, живущий в одиночестве, не перестал в представлении мирян воплощать собой идеал пустынножительства, который был в христианстве наиболее возвышенным.

Развитие отшельничества происходило в соответствии со своей конъюнктурой, и в одни эпохи отшельников появлялось больше, а в другие — меньше. В то время когда западный мир вырвался из раннесредневекового состояния застоя и в XI —

XII вв. добился важных социальных, демографических и экономических успехов, как бы в противовес мирским победам, желая сбалансировать их, поднялось мощное отшельническое движение. Оно началось, несомненно, в Италии, имевшей через Византию контакты с богатым отшельническо-монашеской традицией Востоком, с деятельности св. Нила Гроттаферратского, св. Ромуальда, основавшего в начале XI в. близ Флоренции орден камальдулов, и св. Иоанна Гуальберта, создавшего общину в Валломброзе.

Завершилось же оно созданием орденов премонстрантов, картезианцев и цистерцианцев, но наряду с этими крупными его победами были и более скромные результаты, как основание Пьером д’Арбрисселем обители в Фонтевро, а особенно появление многочисленных одиноких отшельников и отшельниц, не связанных уставом и церковной организацией, ближе стоявших к идеалу свободной религиозной жизни, часто наделявшихся народом колдовскими способностями и с легкостью представлявшихся ему в ореоле святости, которые заселили леса и пустыни христианского мира. Отшельник был образцом праведности, исповедником и наставником. Именно к нему обращались страждущие души, будь то рыцари или любовники, отягощенные виной. В эпосе или в романах отшельник появляется в любом лесу, как, например, старый Огрин, к которому обратились за советом Тристан и Изольда.

Отшельник Огрин долго убеждал их,
Советуя покаяться в грехах.
Он рассказал им о пророчествах Писанья
И помнить их призвал о Судном дне.

Для средневековых людей отшельник был прибежищем христианских идеалов, которым, как казалось, изменяла церковь. Здесь можно вспомнить Вальтера фон дер Фогельвейде, поносившего священников, которым он ставил в пример отшельника; при этом он оплакивал несчастную церковь, слишком юного папу Иннокентия III и взывал к Богу о помощи христианскому миру: «И долго плакал сей отшельник…»

Отшельники нередко приходили к тому, что становились возмутителями спокойствия и народными предводителями. Превращаясь в странствующих проповедников, они поначалу обосновывались в людных местах, на перекрестках дорог и близ мостов, а затем и вовсе покидали свои пустыни ради публичных городских площадей, что многим казалось делом неслыханным. Так, в начале XII в. картезианец Пайен Болотен написал целую поэму против этих «лжеотшельников», а знаток канонического права Ив де Шартр выступил с критикой сторонника уединенной жизни отшельника Рено, защищая жизнь в монашеской общине.

Наряду с отдельными всплесками популярности отшельничества на протяжении всего Средневековья существовала и более спокойная, устойчивая тяга к одиноким пустынножителям. Иконография изображала их такими, какими они были в действительности, — воплощенным бунтом гордого самоотречения против преуспевающего и цивилизованного мира. Босые, одетые в шкуры, обычно козлиные, с посохом в форме греческой буквы тау, знаком креста, который должен был защищать наподобие спасительного знака, упоминаемого в книге Иезекииля («…не троньте ни одного человека, на котором знак…») и в Апокалипсисе, посохом паломников и странников, наделявшимся магической силой и силой спасения, они искушающе воздействовали на умы, напоминая о св. Антонии, одержавшем победу над всеми дьявольскими соблазнами, и о св. Иоанне Крестителе, основателе отшельнического спиритуализма.

Но все не могли стать отшельниками. Тем не менее многие стремились достичь этого казавшегося гарантией спасения идеала, по крайней мере символически. Обычай облачаться в монашеское одеяние на пороге смерти, весьма распространенный среди великих мира сего, свидетельствует о желании обрести монашеское, точнее, отшельническое совершенство. Удаление рыцаря от мира в пустынь было важной темой эпических песен, особенно пострижение в монахи перед смертью, и наиболее известным произведением на эту тему является «Монашество Гильома». Этому примеру следовали и богатые купцы. Венецианский дож Себастьяне Циани, сколотивший на торговле такое состояние, что его богатство вошло в поговорку («Богат, как Циани», — говорили в Венеции), в 1178 г. удалился в монастырь Сан-Джорджо-Маджоре, то же самое сделал и его сын Пьеро Циани в 1229 г., также сложивший с себя полномочия дожа. А богатый сиенский банкир Джованни Толомеи специально основал в 1313 г. монастырь Монте-Оливето-Маджоре, чтобы перед смертью туда удалиться. Как писал в начале XI в. св. Ансельм графине Матильде Тосканской, «если вы чувствуете приближение смерти, то до того, как покинуть жизнь, предайте себя полностью воле Бога и ради этого всегда держите наготове монашеское одеяние».

Зов пустыни, пробуждавший также тягу к экзотике и приключениям, достигал иногда и людей из народа. Так случилось с матросом корабля св. Людовика, о неожиданном призвании которого на пути из Святой земли рассказал Жуанвиль. «Обеспечив себя свежей водой и другими припасами, мы покинули остров Кипр и прибыли на остров Лампедуза, где наловили много кроликов. Там среди скал мы обнаружили древний скит с садом, устроенным жившими в нем ранее отшельниками. В саду были оливковые, фиговые деревья, посадки винограда и другие растения, а посреди него протекал ручей. Мы с королем дошли до конца сада и увидели сначала первый свод, под которым была выбеленная известью молельня с крестом из красной глины. Затем мы прошли под второй свод, и перед нами предстали два совершенно истлевших человеческих тела; они лежали бок о бок со скрещенными на груди костями рук, головами, обращенными на восток, как хоронят покойников. Когда мы вернулись на корабль, то узнали, что один матрос остался на острове; командир корабля сказал, что он решил стать отшельником, и поэтому королевский мажордом Никола де Суази велел оставить для него на берегу три мешка сухарей, дабы ему было чем питаться».