Алан Фостер - Пожиратели света и тьмы

• Название: Пожиратели света и тьмы
• Автор: Алан Фостер
• Жанр: Фэнтези

И явилось простому пастуху из затерянного племени странное видение. Видение, приказу коего НЕЛЬЗЯ было не повиноваться. И пошел он, пошел — сам еще не зная куда и зачем. И были у него — всего-то: меч, копье да еще сумка, что подарили женщины его селения. И лежал путь его из земли в землю, от Великой воды — к Великой Цели. Задавал он вопросы, и отвечали ему звери, деревья и такие создания, коим и имени-то подобрать невозможно. А самое тяжкое было еще впереди. Ибо тяжкой будет встреча со Злом, что невозможно остановить. Тяжкою станет война с духами, что вырвались на волю, и битва с монстрами, пришедшими из далекой древности. Но много тяжелее — скрыться от того, который идет по пятам. Невидимый. Неслышимый. Неодолимый…

---

— Что поделаешь, в мире полным-полно всяких задир и хвастунов, — согласился Эхомба. — Мне понятно ваше желание жить уединенно. Когда люди начинают заводить ссоры из-за пустяков, я сам предпочитаю общество овец.

— Итак, до завтра. Спите спокойно, друзья.

XXIII

Путешественники проснулись свежими и отдохнувшими. Теперь они были готовы продолжать путь на север. После прощального, такого же обильного угощения Лозви со своим отрядом повел гостей к выходу. Лучи восходящего солнца больно ударили людей по глазам. Пришлось отступить в глубь пещеры, в полумрак, и там подождать полчаса.

Они не могли пожать на прощание руки, как было принято на родине Симны ибн Синда, не могли и коснуться друг друга лбами — этим жестом при расставании обменивались жители Наумкиба. Не удалось им и облизать родные морды, как принято в кошачьем роду. Лозви просто поднял руку в прощальном приветствии, затем воины повернули пернатых скакунов и умчались по направлению к пещере, где скрывался изумительный по красоте, разумно обустроенный и обихоженный мир народа песка.

Расстались они после того, как колонна обогнула подножие дюны и вошла в устье узкой промоины. Проводив взглядами свиков, отмахав руками и лапой, трое путешественников, руководствуясь миниатюрным, нацарапанным на камешке планом, углубились в промоину и двинулись на север. Туда вели три узких ущелья, служивших весной руслом для быстрых потоков. Лозви указал на тот, который лежал посередине, пояснив, что если следовать по этой узкой извилистой лощине — путь, конечно, был трудный, — то в конце концов она выведет в страну зеленых трав и бегущей воды. Там отыскать подходящий порт уже не составит труда.

Трудности пути, обещанные Лозви, оказались преувеличением. Узкое русло действительно мало напоминало торную дорогу, однако идти здесь, часто прячась в тени отвесных скал, было несравненно легче, чем тащиться напрямую по пескам. К полудню на ослепительном небе начали собираться облака. Скоро безжалостное солнце оказалось прикрытым плотным тучевым пологом. Этого оказалось достаточно, чтобы Симна пришел в хорошее настроение. Путь предстоял длинный, но не тяжелый, воды было вдоволь, жара заметно спала — глядишь, и дождик смочит округу. Груз свой он приспособил повыше, чтобы вещевой мешок закрывал голову от прямых солнечных лучей. Чем не рай?

Он не стерпел и ткнул кота в бок.

— А в Баррике сейчас полуденный завтрак…

Эхомба, шагавший впереди, обернулся и посмотрел на товарища.

— Дай тебе волю, ты бы у них остался. По мне, мы и так там загостились.

— Конечно, не остался бы! Еда что надо, никто не спорит, но дамочки немного мелковаты на мой вкус…

Пастух укоризненно покачал головой.

— До чего ж ты, Симна ибн Синд, никудышный человек. Скажи, что ты сделал собственными руками? Что построил?

— В отличие от тебя, долговязого, приставленного к стаду, мне известно, на что следует обращать внимание в первую очередь!

— Ни в чем ты не знаешь меры! — Эхомба даже повысил голос. — Бесполезная, пустая жизнь!

— А как насчет твоей никчемности, Этиоль?! Пустой, бесплодной ничтожности?

— Пустой и бесплодной, утверждаешь ты? У меня красивая жена и двое здоровых сильных детей. Они позаботятся обо мне, когда я состарюсь.

Симна никогда не уступал перед физическим натиском, не сдавался и перед словесным.

— Когда я получу свою долю сокровищ, я куплю целый гарем. В нем будет кому позаботиться обо мне, защитить и доставить наслаждения. Найму телохранителей и лучших врачей! Я буду радоваться жизни, а над твоим высохшим телом будут причитать старухи!

— Здесь ты, возможно, прав, — согласился Эхомба. — Но между нами огромная разница.

— Какая же? — воинственно спросил Симна. Пастух вскинул голову.

— Найдя свое сокровище, я не хочу искать никакое другое.

— Какое сокровище?! — скривился северянин. — Красивая жена? У меня были и еще будут десятки самых красивых! А если захочу, то и сотня, и не каких-то «красивых», а просто пальчики оближешь!.. Золото, чтоб ты знал, самый сильный возбудитель на свете.

— На него не купишь любовь, — возразил Эхомба.

— Ой, любовь!.. — громко рассмеялся воин. — Ладно, брат, ты держись за свою любовь, а я — за свой гарем.

— Несладко тебе придется, Симна. Если только на мгновение потеряешь бдительность, не гарем будет подвластен тебе, а ты гарему.

Эхомба резко прибавил шаг — видно, надоел ему разговор с упрямым человеком. Однако Симна и не думал отставать. Откровенно говоря, он не совсем понял, что имел в виду Этиоль, однако никак не желал оставлять за ним последнее слово.

— Скажу тебе из собственного опыта…

— Пошел ты со своим опытом! Тихо!.. — Алита насторожился и поднял гривастую голову.

Оба — и Эхомба, и Симна — немедленно забыли о споре и принялись внимательно вглядываться в ту сторону, куда смотрел зверь, однако ничего необычного не увидели. Пробежала по склону бархана ящерица, по-прежнему в вышине кружила стайка драконов, монотонно жужжали редкие насекомые, прятавшиеся в редких зарослях пустынных растений…

Все было тихо и привычно.

Затем подул легкий ветерок, неестественно прохладный, навеявший оцепенение — окружающая местность словно на мгновение затаила дыхание. Потом разом отпустило. Симна вспомнил смерч, преследовавший в вельде дикого кота; что-то подобное он ощутил и тогда — внезапный, пробирающий до костей испуг, напоминавший удар молнии, и следом облегчение.

В ложбине было тихо, даже сумрачно. Солнце до сих пор пряталось за тучами. Две бабочки с белыми пятнышками на голубых крыльях игриво порхали над склоном возвышавшейся справа дюны — предвкушали миг продолжения рода. Их полет и едва заметное перемещение песка на округлой вершине дюны нарушали безмолвную неподвижность пейзажа.

Песок в отсутствие прилегшего ветра, казалось, катился сам собой. Хотя, если прислушаться, что-то в воздухе колебалось, текли какие-то невидимые воздушные струи, но их сил явно не хватало на то, чтобы шевелить песок на вершине бархана.

Затем течение усилилось, грязно-желтые, будто ржавые сгустки то и дело мелькали в пока еще прозрачном потоке песка, укладывавшегося на дно лощины в нараставший гребень. Высохший водоток очень скоро оказался перекрыт валом высотой в полметра. Было по-прежнему тихо, а песок все сыпался и сыпался с одной песчаной горы на другую.

Алита продолжал принюхиваться, но Эхомба внезапно решил остановиться.

— Что-то здесь не так.

Симна, не замечая ничего опасного, занервничал.

— Что случилось?

— Странный вал, — указал пастух. Симна посмотрел на безобидные песчинки, накапливающиеся на их пути.

— Песок как песок. Ну, катится по склону, что тут странного?

— На первый взгляд, ничего, — ответил Эхомба и покрепче сжал копье. — Обычно подобным образом заявляет о своем прибытии темнота. Причем это не эромакади — пожиратели света, с которыми могут справиться лишь эромакази — пожиратели тьмы. Нет, здесь проявляется нечто более физическое, менее тонкая сущность.

— Послушай, о чем ты толкуешь? — Невидимая опасность пугала Симну куда больше, чем самый грозный враг.

А Эхомба еще и сделал шаг назад, словно на самом деле отступил.

— Ржавый песок впереди — вовсе не песок. То есть не тот песок, который скапливается в дюнах. — Пастух многозначительно взглянул на товарища и указал на возвышавшийся по правую руку бархан. — С чего бы ветру с такой тщательностью отбирать отдельные песчинки?

Симна бросил пристальный взгляд на увеличивавшийся барьер и словно увидел картину с новой, неожиданной для себя стороны. Эхомба верно подметил: только бурые и кроваво-ржавые частицы песка срывались со своих мест и резво катили вниз по склону, сливаясь в завихрения, в сгустки. Именно такой песок на глазах перекрывал пересохшее русло. Вся остальная масса песчинок лежала спокойно и впереди этого потока, и позади него.

Воин с севера пришел в ужас.

— Может, нам лучше убраться отсюда? — предложил он дрожащим голосом. — Вернемся в город Лозви и снова пойдем на север, но уже другой дорогой. Зачем же нам противостоять ожившему песку?

Отступая, Симна наткнулся на левгепа, однако на этот раз огромный кот даже не рыкнул на приятеля. Он прильнул к земле и внимательно следил за происходящим.

— Боюсь, парень, слишком поздно, — сказал Алита. Усиливавшийся ветерок теперь заметно пошевеливал его гриву.

Полоса песка того же цвета засыпала лощину позади них, отрезав путь к отступлению. Симна с детским изумлением посмотрел на кота.

— Клянусь Гренторией, это же только песок! Да мы его в два счета сметем!

— Может, и так, — кивнул пастух. — Если бы он просто продолжал себе течь с запада на восток… — Затем Эхомба резко взмахнул копьем и указал им на вершину восточного бархана. — А ну-ка быстро за мной!

И сам сразу бросился вверх по склону. Бежать по осыпавшемуся песку было трудно, пришлось помогать себе на ходу левой рукой. Алита последовал за пастухом широкими прыжками, при этом не забывая поглядывать налево и направо. Симна спешил сзади и на каждом шагу проклинал сыпучую гадость, выскальзывавшую из-под ног. Он часто озирался, бросал взгляды на дно лощины, где выше и выше нарастал гребень темного песка.