Алан Фостер - Пожиратели света и тьмы

• Название: Пожиратели света и тьмы
• Автор: Алан Фостер
• Жанр: Фэнтези

И явилось простому пастуху из затерянного племени странное видение. Видение, приказу коего НЕЛЬЗЯ было не повиноваться. И пошел он, пошел — сам еще не зная куда и зачем. И были у него — всего-то: меч, копье да еще сумка, что подарили женщины его селения. И лежал путь его из земли в землю, от Великой воды — к Великой Цели. Задавал он вопросы, и отвечали ему звери, деревья и такие создания, коим и имени-то подобрать невозможно. А самое тяжкое было еще впереди. Ибо тяжкой будет встреча со Злом, что невозможно остановить. Тяжкою станет война с духами, что вырвались на волю, и битва с монстрами, пришедшими из далекой древности. Но много тяжелее — скрыться от того, который идет по пятам. Невидимый. Неслышимый. Неодолимый…

---

Затем женщина нахмурилась, и из темноты, медленно формируясь, выступило что-то иное.

Спустя несколько мгновений Симна разглядел боевой шлем, украшенный рогами. Скоро в светящемся облачке наметилось лицо человека, прятавшегося в тени, однако выражения глаз разобрать было невозможно. Ясно виднелась разве что густая черная борода. Эта куча нестриженых вьющихся волос торчала вперед с каким-то вызовом. Несмотря на глубокую черноту, которой отливал кованый боевой шлем, с него густо сыпались те же самые разноцветные искры, что и с платья несчастной (теперь это было очевидно) женщины. Тот же обвал драгоценных камней, те же блеск и чистота светящихся капель — Симне было до слез обидно, что, едва выбравшись, за пределы свечения, они таяли в воздухе.

Тем временем фигура воина начала очерчиваться и пониже шлема. Возник коротконогий, широкий в кости воин. Его мускулы были непропорционально велики и рельефны. Доспехи переливались всеми цветами радуги, хотя каждому отдельному предмету был присущ тот или иной основной тон. Сочетание цветов неприятно било по глазам: пурпурный, малиновый, золотой перемежались полосами горчичного и оранжевого. На плечи воина была наброшена длинная, не менее восьми футов, боевая накидка. Накидка распахнулась, и Симна вздрогнул, увидев ожившие картинки, на которых разворачивались сцены адских пыток и эпизоды сражений, — на миниатюрах преобладали расчлененные тела, лишенные конечностей воины, отрубленные головы, выпадающие внутренности. На некоторых изображениях пировали существа с дьявольскими лицами, быки, обретшие человеческие тела, жуткие уроды с птичьими носами, а во главе стола неизменно восседал бородатый силач, образ которого в такой странной форме явился в ночи перед очами Эхомбы и Симны.

Далее начало твориться что-то странное. Великан протянул руку, схватил женщину за плечо. Она попыталась вырваться, потом решила сбросить волосатые жирные пальцы. Сначала двинула плечом, затем вцепилась в лапу обеими руками. Ничего не вышло. На лице незнакомки ясно читалось отчаяние, смешанное с отвращением. Великан бестрепетно начал поворачивать женщину к себе…

Симна, затаив дыхание, смотрел на удивительную сцену, разворачивающуюся перед ним во мраке. Внезапно воин-гигант замер и, удерживая женщину за плечо, принялся всматриваться вдаль, за пределы зала. Жуткая гримаса исказила его лицо. Он смотрел за пределы комнаты, где находилась его жертва, смотрел за пределы здания…

Он смотрел на Этиоля Эхомбу, пастуха из пустынных краев, из нищей округи, расположенной на побережье холодного моря.

Гигант взревел, потом внезапно выбросил руку в направлении Эхомбы. В следующее мгновение с его пальцев сорвался кроваво-красный обжигающий шар. Этиоль успел отклониться в сторону, и сгусток нечестивого пламени ударил в землю. Столб огня взметнулся в небо. Симна, почувствовав адский жар, отпрянул, однако огонь тут же сник, погас, только невыносимый, смердящий дух начал расползаться по стоянке.

Картина, открывшаяся глазам Симны, стала утрачивать объем и краски; светящееся пространство обратилось в плоскость, в подобие листа разрисованной бумаги, на котором застыли фигуры уродливого воина и молодой прекрасной женщины. Затем светящаяся плоскость как бы начала тлеть, синеватое пламя охватило ее нижний край, и, совсем как лист бумаги, изображение начало скручиваться и обращаться в пепел. На землю полетели хлопья сажи.

Как только последний кусочек картинки, вспыхнув, растаял во тьме, округу сковала необыкновенная, пропитанная мраком тишина. Оцепенело все, что могло дышать; даже ветер замер, и последние струи дыма над костром уплывали в омертвелое небо строго вертикально.

Потом природа начала оживать. Сначала робко, как бы для проверки, подала голос цикада. Ей поддакнула другая, третья. Скоро заполнившее ночь многоголосие поддержала лягушка — квакнула коротко, веско, словно заявляя о себе. Ей ответила ночная птица… Ночь сбросила оцепенение и вновь зажила звучно, вольно.

Симна почувствовал нехватку воздуха и шумно вдохнул. Крупная редкая дрожь начала сотрясать тело. Северянин закутался в одеяло, несколько мгновений приходил в себя, однако озноб не отступал. Тогда прямо через угасшее костровище он на карачках пополз в сторону Эхомбы. Даже отвратительная вонь, поднимавшаяся с того места, куда угодил прожаренный на адском огне шар, не могла остановить его.

— Умоляю тебя, брат, скажи, что это было? Только не говори, что ты простой пастух и не имеешь к колдовству никакого отношения. Признайся, ты великий волшебник?

Эхомба вздохнул и с улыбкой ответил:

— Сколько раз повторять, друг Симна, что я обыкновенный скотовод. Поверь, с гораздо большим удовольствием я сейчас лежал бы с женой, а не с тобой, и слушал бы голоса моих детей, а не рычание странных тварей в неведомых землях. Просто, помимо своей воли, вопреки собственным желаниям и планам, я оказался вовлеченным в такие дела, отголоски которых ты только что видел.

Он отвернулся и посмотрел в ту часть неба, где недавно сверкали чудовищные картины.

— Я вовсе не умею колдовать. Я не вызываю потусторонние силы, не читаю заклинаний, не сжигаю благовония. И то, что произошло, произошло не по моей воле. Я просто не мог заснуть и любовался небесами.

Эхомба вздохнул так потерянно и грустно, что Симна почти поверил ему.

— Итак, это просто случилось? — Северянин обвел рукой небо. — Ты не предпринимал никаких усилий, чтобы проникнуть в незримое?

— Нет! — заявил Эхомба.

Затем, ни слова не говоря, он начал устраиваться спать. Видно было, что ему тоже не по себе и он нуждается в покое, чтобы осмыслить случившееся. Наконец пастух повернулся в сторону Симны ибн Синда.

— Я сидел, укладывался — вот травы нарвал, — когда это появилось передо мной. Уверен, что женщина — прорицательница Темарил, а зловещий воин — Химнет Одержимый. Сбылось пророчество погибшего Тарина Бекуита из Лаконды. Как и зачем они появились передо мной — здесь, в пустынном диком крае, — я понятия не имею.

Симна кивнул и несколько минут хранил молчание.

— Выходит, ты в самом деле не ведал, в какое дело ввязываешься? — почему-то шепотом спросил он.

— Меня это не заботило. Все мы опавшие листья, плывущие по реке жизни туда, куда нас влечет течение. — Этиоль приподнялся на локте и посмотрел на своего товарища. — Ты боишься?

— Еще бы. Хотел бы я знать, что происходит. — Северянин обвел взглядом вельд. — Наверняка этот тип охраняет несметные сокровища…

Эхомба простонал.

— Тебе что, мало увиденного? Ладно, мне ты не веришь, но своим глазам ты веришь? Ну при чем тут сокровища?!

— Пойми меня правильно, — торопливо заговорил Симна. — Эта женщина, безусловно, достойна, чтобы ее спасли. Разные есть сокровища, некоторые завернуты в шелка… Кстати, о сокровищах. Ты заметил…

— Симна ибн Синд, ты неисправим!

— Пусть лучше я буду неисправимым искателем сокровищ, чем законченным простаком. Однако все мои намерения полны благородства. Я помогу тебе спасти прорицательницу Темарил, тем более что ты поклялся доставить ее домой. Но все золото или драгоценности, которые достанутся нам по пути, я возьму себе в качестве вознаграждения, гонорара, приза — плевать, как это будет называться.

Пастух невольно улыбнулся в темноте.

— Ты осмелишься пойти против великого колдуна и воина, Химнета Одержимого, ради обыкновенного богатства?

— Поверь мне, Этиоль, нет такой вещи, как «обыкновенное богатство». Да, он огромный, страшный и к тому же умеет швырять огонь. Но что из того? Кровь у него такая же, как у простого смертного.

— Сомневаюсь, — отозвался Этиоль. — Но мне нравится твоя отвага.

— Знаешь, какой урок я не раз получал от жизни? Перед лицом опасности жадность — отличная движущая сила. Ей подвластны все — кроме разве что тебя. Тебе повезло.

— Я бы не сказал, что свободен от этого порока. Просто мы жаждем разного.

— Тогда повезло мне.

Симна встал и, по-прежнему закутанный в одеяло, вернулся на свое место.

Его товарищ еще не был готов ко сну.

— Симна, ты когда-нибудь рассматривал былинку? Северянин, зевнув, ответил:

— Пусть лучше я буду воображать, что судьба свела меня с великим магом, чем с занудливым философом. Оставь притчи на завтра. У нас был тяжелый день, надо хорошенько отдохнуть, чтобы пораньше встать и двинуться в путь, пока солнце не поднялось высоко.

— На твоем месте я предпочел бы шагать по солнцепеку — по крайней мере змеи прячутся. Они выходят именно во время утренней или вечерней прохлады.

— Ты уверен?

В следующее мгновение Симна подскочил на месте — что-то острое коснулось его руки возле запястья. Он чертыхнулся, потер это место, затем пошарил вокруг. Нащупал травинку, колеблемую легким ночным ветерком.

— Так сказала мне змея.

— Послушай, Этиоль, кролики — это я еще могу понять. Ты рассказывал про обезьян — тоже принимается. Но змеи!.. Даже самый могущественный чародей не в состоянии разговаривать со змеями. У змей нет мозгов.