Барри Пейн - Переселение душ

• Название: Переселение душ
• Автор: Барри Пейн
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Классическая проза
• ISBN: 978-5-91181-404-5

Сборник рассказов «Переселение душ» впервые знакомит русского читателя с творчеством замечательного и чрезвычайно популярного в свое время писателя, сумевшего не затеряться, что само по себе довольно ценно, среди таких знаменитых своих современников, как Джон Голсуорси, Бернард Шоу, Оскар Уайльд, Джером К. Джером и многих других. Оставив карьеру военного, на литературном поприще Пейн стяжал славу как автор фантазий и историй о сверхъестественных явлениях. Однако уникальность мира, созданного Пейном в своих рассказах, мира загадочного и даже пугающего порой, мира, в котором реальность зачастую оказывается лишь фантазией, богатство — бедностью, жизнь — смертью, а смерть жизнью, вполне очевидна.

Эта уникальность — в том, что практически любой пассаж, вышедший из-под пера Пейна, насыщен смешным: творчество Пейна в целом, сколь бы разнообразными и разноплановыми ни были написанные им произведения, свидетельствует об одном — их создал мастер с неиссякаемым и завораживающим чувством юмора.

---

Среди них была молодая девушка. Мне казалось, что такие глаза, как у нее, я где-то видел. Возможно, это было в той части моей жизни, которая уже забыта. Какое это величественное чувство — стоять рядом с богами и знать, что ты сам бог, что молния не может повредить тебе, что ты вечен!

18 июля. В полдень буря продолжалась, и я поспешил к месту встречи, далеко от холмов, и, хотя я поднялся довольно быстро, гроза прошла, и они исчезли.

1 августа. Мне приснилось, что завтра я должен вернуться к холму снова и боги будут там, и буря укроет нас от непосвященных, и сильный свет ослепит того, кто осмелится рассматривать нас. Поэтому я решил не есть и не пить: я — бог, и мне этого не нужно. Раньше я с трудом отличал одного бога от другого. Теперь я вижу все и многое понимаю. И это мне кажется удивительным. Призраки, гуляющие по пустоши в солнечном свете и при скоплении богов и богинь, те самые призраки, вместе с которыми перемещался и я, прежде чем сам стал богом, — это всего-навсего черные тени. Черная тень, стоящая рядом со мной, злит меня, и я желаю уничтожить ее. Возможно, это мои ничтожные останки — останки того, что я собой представлял ранее, находясь по другую сторону бытия. Как-то странно, что я, бог, вдруг чувствую гнев…

Радость ожидает меня завтра. Как предсказано во сне, я обручусь с прелестной богиней, похожей на молодую девушку. Она вручит мне веточку вереска в знак…

Его обнаружили вечером, первого августа.

Кукла за восемь шиллингов

I

— Мне восковую куклу, пожалуйста, — попросила продавца женщина.

Взглянув на нее, продавец прикинул, что дорогая вещь ей не по карману, и предложил ей куклу подешевле, стоимостью два шиллинга.

В самом деле Грэйс Мордаунт была отнюдь не богата и выглядела отнюдь не богато. Платье на ней было самое простенькое. Зато у нее были красивые глаза и темные вьющиеся волосы, которым могла бы позавидовать любая женщина. Волосы она не стригла, а укладывала в тугой пучок, хотя могла бы смотреться намного привлекательнее, изменив прическу. Ее было тридцать два года, и она зарабатывала тридцать шиллингов в неделю.

Кукла за два шиллинга ей не понравилась.

— Никуда не годится, — сказала Грэйс, бросив на дешевую куклу презрительный взгляд.

Продавец, видимо, согласился с нею и предложил:

— Верно, мисс. Посмотрите вот эту. Очень симпатичная, к тому же с приданым — со сменным комплектом одежды. Четыре шиллинга и два пенса. Загляденье, а не кукла.

Мисс Мордаунт осторожно приняла игрушку, повертела ее — та открывала и закрывала глаза, — но осталась недовольна.

— Сдается мне, сказала она, — …э-э-э… малышка хотела бы куклу больше. — Заминка, с которой мисс Мордаунт произнесла эту фразу, свидетельствовала: Грэйс не привыкла лгать. Кукла предназначалась вовсе не для маленькой девочки; больше того, никакой девочки не было и в помине.

В конце концов мисс Мордаунт (а она зарабатывала тридцать шиллингов в неделю) покинула магазин с покупкой — куклой стоимостью восемь шиллингов.

— Настоящее произведение искусства, — нахваливал куклу продавец, заворачивая в мягкую бумагу и укладывая в коробку. — Чудесная игрушка. Несомненно, она понравится вашей до чурке. — Казалось, ему и в самом деле не хотелось расставаться с куклой, он всего лишь уступает ее этой женщине с большими печальными глазами.

Он попытался обратить ее внимание и на гироскоп, и на заводной скелет, «хитроумную штучку». Но мисс Мордаунт даже смотреть на них не стала, сказав, что ей больше ничего не надо.

Она ушла из магазина с куклой в коробке.

На коробке имелась аккуратная петелька — для того чтобы покупательнице удобнее было нести ее. Но Грэйс бережно несла коробку, прижимая к груди обеими руками.

На Тотнем-Корт стоял невообразимый шум. Двери автобусов с грохотом открывались, впуская служащих после работы, затем с таким же грохотом закрывались и с ревом трогались. Извозчик огрел кнутом собаку, и та взвыла от боли и обиды. Мальчишки — разносчики газет вопили истошными голосами: «Футбольное обозрение! Футбольное обозрение!» И в этом гаме никто не услышал, как мисс Мордаунт сказала своей ноше:

— Скоро придем домой, хорошая моя.

Только не подумайте, что у мисс Мордаунт не все в порядке с головой. Сумасшедшие не способны зарабатывать в крупной конторе тридцать шиллингов в неделю, как это удавалось мисс Мордаунт. Она начинала с восемнадцати шиллингов в неделю и за четыре года достигла тридцати. Теперь даже управляющий делами полагал, что она стоит этих денег. Мистер Форт, который вел бухгалтерию, полагал, что мисс Мордаунт порой резковата, но тем не менее восхищался ею. Пожилая уборщица считала Грэйс Мордаунт «весьма вежливой дамой». Курьер по имени Джеймс, слегка подзастрявший на этой должности для своего возраста, говорил, что мисс Мордаунт не в его вкусе, но вполне терпимая тетка, если ее не дразнить. Короче, у разных людей складываются разные мнения об одном и том же человеке. Но мнения всех знакомых Грэйс Мордаунт сошлись бы в главном: она — человек в здравом уме, да и любой врач с Харли-стрит поставил бы такой же диагноз.

И тем не менее тридцатидвухлетняя Грэйс Мордаунт, взрослая женщина, только что купила куклу за восемь шиллингов не для кого-нибудь, а для себя. Зачем ей эта кукла, спросите вы. Судьба превратила ее жизнь в тяжкий труд, а работа в конторе постепенно превращала ее в машину. Спасибо Эдит Стаффорд, ее подруге, которая постоянно тормошила Грэйс, заставляла сопротивляться трясине убогой повседневности и пыталась превратить в стойкого оловянного солдатика. Грэйс Мордаунт была одинока, не было с ней рядом никого, кто любил бы ее, с нетерпением ждал, когда она вернется с работы; не о ком ей было заботиться. Но она была женщиной, и покупка куклы свидетельствовала о ее готовности к самопожертвованию. Если угодно, можете назвать это проявлением материнского инстинкта.

Мисс Мордаунт жила одна в крошечной квартирке в старом доме, который прятался в глухой улочке. Квартира состояла из двух комнатушек и клетушки-кухоньки, но в ней царили чистота и порядок. Платила она за нее целых восемнадцать шиллингов в неделю и ради нее отказалась от более дешевой комнаты. Зато теперь у нее было отдельное уютное жилище, и она полюбила, его, а это главное, хотя, согласитесь, далеко не все.

Она извлекла куклу из коробки, поцеловала, погладила по головке, поправила на ней платьице и усадила в кресло, сказав:

— Подожди немножечко, Синтия. Будь хорошей девочкой.

Уложив пустую коробку на верхнюю полку шкафа, она пошла на кухню, зажгла газовую горелку, поставила чайник и принялась готовить ужин. В буфете у нее хранилась банка с консервированным языком, и ей давно хотелось его попробовать. Но если вы купили куклу, тем более за восемь шиллингов, то вам стоит ограничиться какао, хлебом, абрикосовым джемом. Впрочем, джемом тоже увлекаться не стоит. И жестяная банка, на которую уже давно поглядывала Грейс, осталась до поры до времени запаянной.

Все это время Синтия терпеливо дожидалась, когда ей уделят внимание, вела себя хорошо, как ей было велено. Кресло ее пододвинули к столу, и мисс Мордаунт разговаривала с нею в течение всего банкета:

— Правда, Синтия, здесь лучше, чем в магазине? Там духота, а здесь прохладно. Как ты думаешь, чем я займусь после ужина? Так уж и быть, скажу. Я сошью тебе из шелковой ткани длинную ночную рубашку. Ты будешь в ней как настоящая принцесса. А потом я устрою тебе кроватку рядом со своей, и тебе в ней будут сниться сладкие сны.

Мисс Мордаунт редко имела возможность говорить так ласково. Если она печатала в своей конторе на машинке и машинка начинала капризничать, она выражалась более крепко. Мистер Форт при этом неизменно разражался смехом, и от его смеха мисс Мордаунт злилась еще больше. Правда, она никогда не сердилась на старуху уборщицу и обращалась с ней не то чтобы ласково, но приветливо.

Раскраивая ткань для кукольной ночной рубашки, она рассказывала Синтии о своей жизни. Мисс Мордаунт призналась, что до сей поры жила в одиночестве. Конечно, у нее было много подруг, но ей так хотелось, чтобы рядом с ней всегда была маленькая собственная девочка. Она могла бы завести собаку, но кто бы позаботился о животном, пока хозяйка на работе? Синтия была гораздо лучше всех собак, вместе взятых.

Личико Синтии всегда выражало благосклонное внимание. Да, она оказалась превосходной слушательницей. Конечно, когда ее кладешь на спинку, она закрывает глаза — срабатывает обычный механизм. Но сейчас она сидела в уютном кресле и прислушивалась к тому, что ей говорили. Мисс Мордаунт обещала Синтии, как весело они заживут. И вдруг в беседу ворвались звуки фортепьяно, затем все стихло. Прошло несколько минут, и снова зазвучала музыка.