Хелен Браун - Клео. Как одна кошка спасла целую семью

• Название: Клео. Как одна кошка спасла целую семью
• Автор: Хелен Браун
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-386-02893-0

Сначала в их дом пришла беда, а сразу вслед за ней маленьким пушистым комочком вкатился черный котенок. Малышка по имени Клеопатра, сразу превратившаяся в Клео, словно заполнила собой все пространство. И беда отступила.

Эта трогательная история о том, как самая обычная, очень хулиганистая и своевольная, но добрая и ласковая кошка, случайно попавшая в семью Хелен Браун, помогла людям вернуть радость жизни, принять мир таким, какой он есть.

Благодаря этой черной красавице, в течение 23 лет с уверенностью шагавшей по дому Хелен с истинной грацией Наоми Кэмпбелл, радость и счастье навсегда поселились в этой семье, состоящей из людей и кошки, точнее, из кошки и… людей.

---

Когда страсти стихают, любовники разбегаются в разные стороны и начинают яростно умываться — кошачий эквивалент прохладного душа. Спустя короткое время она уже готова к новому раунду любви — как правило, уже с другим партнером.

К родам кошки относятся здраво. Вместо долгих девяти месяцев они свели всю беременность к шестидесяти трем дням. Кошачий папочка теряет интерес к потомству уже в первые секунды после соития, так что к моменту родов его нет на сцене (кот, заявляющий права на детей? Такого прецедента не было). Визиты к доктору и курсы, где учат правильно дышать во время родов, для кошек исключительная редкость. Мама-кошка — у нас принято называть ее королевой — полагается на свой инстинкт, и он не подводит.

Лично я думаю, что было бы справедливо называть Королевой каждую беременную женщину. Если сексуальные меньшинства поднимут протест, ничего страшного: мы согласимся на Баронессу, Герцогиню или Принцессу фей. Что угодно, только не эти жутковато звучащие медицинские термины «первородящая», «повторнородящая» или совсем уж кошмарное «старая повторнородящая».

Кошки рожают по пять-шесть детей за один присест. Если бы с людьми обстояло так же, количество месяцев, которые женщина проводит, задумчиво глядя в унитаз, сократились бы очень заметно. Свободное платье для беременных можно было бы покупать всего один раз. А вот детские одежки пришлось бы приобретать большими партиями. И разве это не отличный повод поторговаться на предмет скидок с производителями колясок и школьной администрацией (пятеро учатся по цене четверых)?

Беспокойство — верный признак, что беременная кошка собралась рожать. С людьми то же самое. Я ошибалась, полагая, что причиной моего газонокошения при луне была Великая Битва за Колыбель. Нужно было сообразить, что, повинуясь древнему инстинкту, организм пробуждается для более важного дела.

Кошка, собираясь рожать, ходит из угла в угол, тяжело дыша. Я и так в последнее время передвигалась с одышкой, так что этот признак не в счет. Что касается мерной ходьбы — то ночные прогулки с ручной косилкой можно считать ее эквивалентом.

Кошка может обозначить начало родов, начав усердно вылизывать себя. Особенно в районе гениталий. Чтобы я сейчас начала прихорашиваться? Исключено. Единственной попытки применить воск для эпиляции области бикини хватит мне на всю жизнь.

Кошка может еще громко мяукать, а потом начинает искать место, где ей рожать.

— Алло! Это больница? Видите ли, у меня, кажется, начинаются роды. Схватки? Ну еще не очень сильные… Интервал? Где-то минут пять. В каком смысле успокоиться и попытаться уснуть? Как я могу уснуть, когда рожаю?.. Расслабиться и принять лекарство? Вы что, шутите? И что с того, что у вас все места заняты? Могу родить и в кладовке для веников.

Когда роды начались, кошка тяжело дышит и громко мурлычет. Хотя человеческое ухо, возможно, и воспринимает эти звуки как мурлыканье, но я точно знаю: в это время кошка не мурлычет. Она жалуется.

— Да что она о себе возомнила, эта тупица медсестра, как она смела вот так отказать мне в госпитализации?

На этом этапе очень важно спокойно разговаривать с кошкой, успокаивать ее и подбадривать.

— Вот таблетка, — уговаривал Стив. — Прими и ложись, может, сумеешь уснуть.

У кошки может начаться рвота.

— По-моему, надо позвонить Джинни. Она знает, что надо делать.

— Я уже звонил. Ответила приходящая няня. Они на каком-то конкурсе рок-музыкантов.

— Рок-музыкантов?

— Все в порядке. Вернутся часов в двенадцать. Джинни встретит нас в больнице, если мы все же туда поедем. А пока ляг и попробуй уснуть.

Первый котенок обычно появляется меньше чем через час после начала родов.

— Сколько сейчас времени?

— Ты еще не легла? Пол-одиннадцатого.

— Эти схватки начались семь часов назад. Я уверена, что пора ехать в больницу.

— Они же сказали, что не примут.

— Вряд ли нам дадут от ворот поворот, если я начну рожать прямо там, а?

Кошке-матери нужно немногое. Поставьте картонную коробку в привычное место, положите на дно несколько слоев газеты — вот и все.

Честно говоря, и я бы предпочла сейчас картонную коробку. Забираясь в больничную машину, я тут же пожалела, что вызвала ее, и захотела вернуться домой. Я вообще не особо жалую больницы, особенно те, где меня не хотят видеть. Даже эта, с новым «уютным» родильным отделением, мне напоминала декорации фильма про Франкенштейна. Уютное… Как будто я слепая и не замечаю блеска аппаратуры, множества дырок в стенах для трубок и проводов, страшноватых инструментов, прикрытых зеленой хирургической тканью.

Кошке, чтобы родить всех шестерых своих котят, нужно около шести часов.

Моя родовая деятельность была существенно менее бурной. Я принимала ванну, дышала, ходила. Я пригибалась к полу, как животное, опускалась на колени, как амазонская индианка, я с радостью повисла бы вверх ногами, зацепившись за одну из безвкусных картин на стене, если бы это ускорило процесс. Ничто не помогало. Хотя схватки были весьма болезненными, при этом они, кажется, не собирались заниматься делом.

Если сильные схватки у кошки длятся более двух часов, а котята не появляются, желательно вызвать ветеринара.

Врач подоспел примерно к полуночи и отправился спать в соседнюю комнату. Мне все действовало на нервы, в том числе и я сама. Хотелось распахнуть больничные двери и убежать куда-то в ночь.

Кошкам не рекомендуется рожать вне дома. Двери могут оказаться запертыми.

Вообще-то, я собиралась рожать естественным путем, без применения болеутоляющих, но, несмотря на это, скоро превратилась в придаток маски, источающей сладковатый запах закиси азота. Никогда я не пойму, за что ее назвали веселящим газом. Со мной не происходило ничего, даже отдаленно похожего на веселье, разве что все вокруг заговорили тонкими голосками, как у Дональда Дака. Меня это только еще сильнее раздражало. Однако, как только у меня пытались отнять маску, я двумя руками прижимала ее к лицу и отказывалась выпустить.

Появился врач, сказал, что собирается рассечь оболочки вокруг головки ребенка. Ребенка? А при чем здесь какой-то ребенок? Неожиданно в комнату вплыла кипенно-белая кошечка и остановилась около меня, глядя своими прекрасными блестящими глазами. Но только это была не кошка, это была Джинни!

— Ты молодец, все идет отлично, — мурлыкнула она мне прямо в ухо. — Мы уже видим головку. У малыша густая черная шевелюра. Еще одна схватка — и ты родишь.

Почему они все говорят о ребенке? С ума сошли, что ли? Неужели я единственный здравомыслящий человек в этой комнате?

— Вот сейчас, — сказала Джинни. — Тужься…

И тут же перед глазами возник сказочной красоты водопад, глаз не оторвешь. Алмазная комета описала дугу под потолком и приземлилась где-то в районе моей правой коленки.

Еще не родившийся котенок в материнской утробе находится в наполненном жидкостью пузыре. Когда котенок появляется на свет, пузырь может прорваться.

Воздух наполнило громкое мяуканье. Хотя нет — не мяуканье. Это был громкий рев, похожий на мотор газонокосилки, нет-нет, на детский крик. Ребенок? Должно быть, тот самый ребенок, которого тут все ищут. Хорошо. Они нашли, что хотели, и теперь оставят наконец меня в покое.

Крохотные алые ножки и изящные, филигранные пяточки были обмотаны красно-пурпурным канатом, достаточно толстым, чтобы пришвартовать к берегу паром Стива. Пуповина. Малюсенькие ручки завернулись, как розовые камелии. Личико мудрое, как у гуру, свежее, как заря; глазки с любопытством осматривали комнату из-под копны черных волос. Никогда я не видела, чтобы кто-то был настолько твердо уверен, что попал по адресу. Ребенок. Наш ребенок! Волна нежности хлынула из меня, как цунами, и окутала ребенка.

— Она просто совершенство, — сказала Джинни, положив ее мне на руки. — Как вы ее назовете?

Я совершенно не строила никаких планов насчет девочки. Потаенную мечту о дочке я загнала в такие глубины, что боялась в ней признаться кому бы то ни было, даже самой себе. То, что ребенок — девочка, недвусмысленно говорило о ее намерениях: она не собиралась становиться копией Сэма. Она пристально, как близорукая, смотрела прямо мне в лицо, и была в этом лице такая неповторимая индивидуальность, что у меня не возникло искушения назвать ее Самантой. Даже в качестве второго имени.

— Лидия, — сказала я. — В честь маминой мамы. Я ее никогда не видела. Но говорят, она была сильной женщиной.

— Лидия, малышка, — нежно сказала Джинни. — Иди по жизни легко и не пугайся, если намочит дождем.

Слушая, как она произносит это импровизированное напутствие, я впервые заметила как глаза Джинни полыхнули тихой невысказанной мудростью, как у Клео.

18