Джек Данн - Тайная история Леонардо да Винчи

• Название: Тайная история Леонардо да Винчи
• Автор: Джек Данн
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-39793-8

Жизнь гения проходит под завистливыми взорами современников. И нет ничего удивительного в том, что он старается набросить на нее завесу тайны.

Что же предстанет взору, если занавес будет отдернут?

Жуткие и восхитительные мгновения торжества творца, когда мир наполнился изобретенными им машинами. Пролитые по его вине реки крови. Но… все равно это будет ложно.

Правду можно узнать, только вглядевшись в его гениальные картины…

---

Хоть он и сидел перед холстом, на котором писал Мадонну, и глаза его жгло от испарений лака, льняного масла и первосортного скипидара, Леонардо тревожно поглядывал вверх, на свое изобретение. Оно заполняло всю верхнюю часть комнаты, потому что размах его крыльев был свыше двадцати пяти пядей.

В течение последних нескольких дней Леонардо пребывал в уверенности, что с его Великой Птицей что-то не так, однако не мог понять, что именно. Не мог он и толком спать: ему снились кошмары из-за мрачных предчувствий, связанных с летающей машиной, которой предстояло через десять дней слететь с вершины горы. Кошмар был всегда один и тот же: он падает с огромной высоты — без крыльев, без сбруи — в пустоту сияющей бездны, а над ним, возносясь на головокружительную высоту, вздымаются знакомые, озаренные солнцем холмы и горы Винчи.

Он оторвался от машины, чтобы в утренние часы поработать над небольшим изображением Мадонны для Лоренцо: Первый Гражданин заказал ее в подарок Симонетте. Они, конечно же, хотели бы видеть, как подвигается картина, особенно Симонетта. Леонардо говорил ей, что полотно близко к завершению, — ложь, разумеется, потому что он был слишком занят Великой Птицей, чтобы завершать начатое.

В дверь знакомо постучали: два едва слышных удара, затем один громкий.

— Входи, Андреа, не тяни кота за хвост, — отозвался Леонардо, не вставая из-за холста.

Верроккьо ввалился в комнату вместе со своим старшим подмастерьем Франческо ди Симоне, кряжистым полнолицым человеком средних лет, чье мускулистое тело только-только начало обрастать жирком. Франческо нес серебряный поднос, на котором были холодное мясо, фрукты и две кружки молока. Он поставил поднос на стол рядом с Леонардо. Верроккьо и Франческо трудились уже с раннего утра, об этом говорила гипсовая и мраморная пыль, которая покрывала их лица и сыпалась с одежды. Оба были небриты и в рабочем платье, хотя то, что носил Верроккьо, больше напоминало рясу. Леонардо частенько гадал, уж не считает ли себя Верроккьо в искусстве чем-то вроде священнослужителя.

— Ну, по крайней мере, ты не спишь, — сказал Андреа Леонардо, оценивающе глядя на полотно в работе. А потом вдруг хлопнул в ладоши, да так сильно, что Никколо, спавший сладким сном на тюфяке рядом с постелью Леонардо, с криком проснулся. Андреа крякнул и сказал: — Доброго утра, юный господин. Быть может, мне стоило бы попросить другого своего ученика давать тебе побольше работы, чтобы ты бывал занят по утрам.

— Извините, мастер Андреа, но мы с маэстро Леонардо проработали почти всю ночь.

Никколо сбросил красный шерстяной ночной колпак и торопливо натягивал одежду, что лежала на полу возле тюфяка.

— Ах, так он теперь уже маэстро Леонардо? — добродушно уточнил Андреа. — Слушай, Никколо, не присоединишься ли ты к моему доброму другу Франческо? Я уверен, у него найдется для тебя много поручений.

Андреа подмигнул Франческо. Никколо, похоже, это предложение вовсе не пришлось по вкусу. Лицо его заливала краска.

— В чем дело, Никколо? — спросил Леонардо.

— Вчера, когда ты выходил в город, мы посылали твоего ученика по одному делу. Когда ты был новичком, по тому же адресу отправляли и тебя.

Леонардо улыбнулся: он вспомнил, о чем идет речь. Когда он впервые пришел в мастерскую Верроккьо, ему было велено сходить на виа Торнабуони к одному торговцу красками и принести совершенно особенную картину — она была разрезана на кусочки.

— Это проделали и с тобой, Леонардо? — спросил Никколо; он все еще стоял рядом с тюфяком, словно стыдясь сделать хоть шаг.

— Но твой мастер успешно собрал все, за чем его посылали, — сказал Франческо. — А вот ты, юноша, возвратился ни с чем.

— Разве это возможно? — спросил Никколо у Леонардо.

— Давай, Леонардо, расскажи ему, — сказал Андреа, — а заодно позавтракайте. Сегодня я доволен — у меня новости.

— И какие же? — поинтересовался Леонардо.

— Сперва расскажи Никколо свою историю.

— Меня ждет работа, — сказал Франческо, — для одного дня я достаточно напраздновался. Надо глянуть, как идут дела в студии, а внизу сидят пятнадцать ученичков и бездельничают напропалую.

— Ты должен научиться отдыхать, когда мастер приказывает, — заметил Андреа.

— Я хочу видеть лица своего семейства хотя бы раз в сутки, Андреа, — ответил Франческо. — А вот ты сегодня будешь работать за полночь, или я не знаю тебя?

Он вежливо поклонился и вышел.

Андреа вгрызся в яблоко и с набитым ртом сказал:

— Будь у меня еще десяток таких, как он, Леонардо, я был бы богат. Не то что ты — ты ведь, хоть и считаешься формально моим учеником, работаешь только тогда, когда тебе вздумается.

— И ты, и мой отец неплохо нажились на моих трудах и идеях. А ты даже продаешь мои изобретения за хорошую цену.

— Мы с твоим отцом получаем не так много, как ты думаешь. Моей доли не хватит даже на то, чтобы содержать этот дом в течение недели.

— Если бы Бог не благословил тебя столькими родственниками..

— Возьми-ка фруктов и расскажи Никколо свою историю, — посоветовал Андреа, сияя как начищенный грош. — Мальчик должен знать, чего ему не дано.

Леонардо повернулся к Никколо.

— Когда я только начинал свое ученичество у Андреа, мне тоже устроили подобное испытание. Как и ты, я отправился в лавку за картиной, а когда объяснил хозяину, зачем пришел, он чуть не умер со смеху. А потом сказал, что я стал мишенью одной из шуточек маэстро Верроккьо. Я не поверил ему, потому что испугался, что, если вернусь к Андреа с изрезанной картиной, меня отошлют обратно к отцу и он сделает из меня нотариуса. А быть учеником, даже у такого презренного мерзавца, как Андреа, мне хотелось куда больше, чем оказаться прикованным к столу нотариуса как мой отец.

Андреа хмыкнул и уселся на стол рядом с Леонардо.

— Я попросил торговца дать мне краски, которыми была написана злосчастная картина, и прямо на полу смешал льняное масло с ганзейской желтой, оксидом хрома, розовым краппом, индиго и кобальтом. У меня были основные цвета, и нанести их осторожно на холст, один за другим, и проследить, чтобы они не смешались, было уже совсем просто. А потом я залил все это яичным белком и осторожненько отнес своему мастеру.

— У меня глаза на лоб полезли, когда я увидел эту писанину, — вставил Андреа. — Так что, видишь ли, Никко, я надеялся, что ты последуешь примеру своего мастера, потому что никто из учеников, кроме Леонардо, никогда не предлагал такого творческого решения.

Никколо совсем упал духом.

— Иди поешь, — сказал ему Леонардо. — Я уже говорил тебе: у тебя слишком негибкий характер. Ничего нельзя решить, когда мысли стянуты так туго. Отпусти их парить, как птицы, — лишь тогда ты сумеешь их поймать. А теперь, если ты готов приступить к науке, живописи и поэзии с тем же жаром, с каким приступил к изучению женщин, тебя ждет удача.

— Ты это о чем? — осведомился Андреа.

— Наш Никко — настоящий amoroso[27]. Кажется, кроме всего прочего, он перенял у Тосканелли искусство обольщать служанок.

Андреа расхохотался.

— Этим штучкам он от Тосканелли научиться не мог, но, возможно, старик был прав, отдав этого мальчишку под твою опеку, Леонардо. Pares cum paribus[28], то есть, как говорится, рыбак рыбака видит издалека. Или, как писал наш любимый Вергилий, «amantes — amentes». И это верно, милый мой Леонардо: кто влюблен, тот безумен. — Он состроил Леонардо насмешливо-мерзкую гримасу. Потом сказал Никколо: — Иди наконец к столу и ешь свой завтрак.

Никколо подчинился и ел жадно, как обжора, даже пролил молоко на колени.

— Глядя на него, и не догадаешься, что он из хорошей семьи, — заметил Андреа, наблюдая, как Никколо набивает рот.

— Он просто расслабился, — сказал Леонардо. — Вспомни, каким он был суровым и церемонным, когда маэстро Тосканелли притащил его к нам.

— И то верно.

— Ну а теперь выкладывай свои новости, — предложил Леонардо.

— Его великолепие сообщил мне, что моего «Давида» поставят в самом палаццо Веккио, на главной лестнице, — сказал Андреа, не в силах сдержать довольной усмешки.

Леонардо кивнул:

— Но ты же наверняка знал, что для столь гениальной работы Лоренцо отыщет особо почетное место.

— Не знаю, Леонардо, кого ты хвалишь, меня или себя, — сказал Андреа, — в конце концов, ты ведь был моделью «Давида».

— Ты работал очень вольно, — возразил Леонардо. — Может, ты и начал с моих черт, но создал из частного нечто обобщенное. Похвала надлежит тебе.

— Боюсь, эта приятная беседа будет стоить мне и времени и денег, — вздохнул Андреа.

Леонардо рассмеялся:

— Правду сказать, сегодня я должен уехать из города.

Андреа поднял взгляд на летающую машину Леонардо.

— Никто не упрекнет тебя, если ты откажешься от своей задумки или хотя бы позволишь кому-нибудь лететь вместо тебя. Тебе не нужно доказывать Лоренцо, каков ты есть.