Александр Мирер - Знак равенства

• Название: Знак равенства
• Автор: Александр Мирер
• Жанр: Научная Фантастика

---

Мирер Александр Знак равенства

Александр Мирер

Знак равенства

Василий Васильевич уходил с вечеринки недовольный и много раньше, чем другие гости-сослуживцы. Слишком много там пили, по его мнению, а кассир Государственного банка должен быть воздержанным, как спортсмен. С похмелья и обсчитываются. Весь вечер Василий Васильевич помнил, что завтра в институтах день получки, и незаметно удалился при первой же возможности.

Он повздыхал, стоя на полутемной площадке, и стал спускаться, оглядываясь на блестящие дверные дощечки, - дом был "профессорский", строенный в начале столетия. Слишком высокие потолки, слишком большие комнаты, широкие лестничные марши.

- А не водился бы ты с начальством, Поваров, - бормотал он, выходя на улицу.

Каменные львы по сторонам подъезда таращили на него пустые глаза. У правого была разбита морда.

- Разгильдяи, - сказал Василий Васильевич, имея в виду не только тех, кто испортил скульптуру.

Вечер был разбит, испорчен. Василий Васильевич был неприятно взбудоражен всем этим - потолками, бутылками, орущим магнитофоном, - и разбитая львиная морда оказалась последней каплей. Домосед Василий Поваров внезапно решился пойти в кино на последний вечерний сеанс, чтобы отвлечься.

Он плохо знал этот район и побрел наудачу, высматривая постового милиционера. Как назло, всех постовых будто ветром сдуло. Василий Васильевич начал плутать по старому городу, сворачивал в узкие переулки, неожиданно возникающие между домами, и все более раздражался, не находя выхода на проспект. Фонари мигали высоко над головой, в подворотнях шаркали невидимые подошвы, и белые лица прохожих поворачивались к нему и опять исчезали в темноте. Впервые за много месяцев он был ночью вне дома. Он осторожно оглядывался и убыстрял шаги, проходя мимо темных подворотен и молодых людей, неподвижно стоявших у подъездов, и совсем уже отчаялся, когда увидел, наконец, постового.

Милиционер стоял на мостовой в двух шагах от фонаря. Он держал в руке спичечный коробок и папиросу и смотрел вверх на освещенные окна. Привычно официальный вид милиционера - фуражка, темный галстук и белые погоны вдруг успокоил Поварова. Он понял, что время еще не позднее, и вовсе не ночь глухая, в вечер как вечер.

Василий Васильевич решительно шагнул с тротуара на мостовую.

- Будьте добры сказать, есть ли поблизости кинотеатр?

Милиционер повернул к нему голову. Он не взял под козырек, и это тоже рассердило Василия Васильевича.

- Кинотеатр? - милиционер потряс коробком, зажег спичку и быстро, внимательно посмотрел Поварову в лицо. Спичка погасла. - Нет здесь кинотеатра. - Он затянулся папиросой, держа ее в горсти так, чтобы осветить лицо Василия Васильевича. - Ближайший кинотеатр на проспекте.

Василий Васильевич пожал плечами и двинулся к проспекту. Как только он свернул в очередной переулок, кто-то догнал его и пошел рядом. Поваров с испугом оглянулся.

- Извините, конечно, - вполголоса сказал низкорослый человечек. Он покачивался и беспокойно шуршал подошвами. - Кинозал имеется. Я вижу, милиционер-то нездешний... И провожу, если желаете. По этой стороне, один квартал всего...

- Нет, нет, я сам дойду, большое спасибо, - сказал Василий Васильевич.

Человек отстал, но его шаги шуршали неподалеку, и за перекрестком он снова оказался под рукой.

- Вот, вот он, кинотеатр. Вот дверь, здесь.

Что-то в нем было нарочитое. Вином не пахнет, но говорит, как пьяный.

- Спасибо, я не разберу... Темно совсем.

- Электроэнергию экономят, заходите.

- Спасибо, - сказал Поваров и вошел.

Видимо, сеанс уже начался. В кассовом вестибюле светил пыльный желтый плафон. Кассирша пересчитывала деньги за окошечком.

- Один билет, - сказал Василий Васильевич. - Не слишком далеко и в середине, если можно.

- Зал пустой. Выдумали кино в такой глуши, - сказала кассирша. - Сборов нет, сиди здесь до полуночи. Какой вам ряд?

Опять что-то ненастоящее мелькнуло в ее голосе и в звоне монет на столе.

- Десятый-двенадцатый, - нерешительно сказал Поваров. - Какой фильм у вас идет?

- Не слышу. Говорите в окошко.

Василий Васильевич нагнулся, посмотрел через окошко на кассиршу. У нее были круглые руки, блестящие от загара; волосы глянцево отливали под яркой лампой. Она перестала считать деньги, подняла глаза и вдруг охнула.

- Я сейчас. - Она быстро повернулась, приоткрыла дверь и поговорила с кем-то, встряхивая головой и указывая назад, на Василия Васильевича. Он с удивлением следил за этими странными действиями. Он уже не ощущал тревоги или недовольства и даже напротив - ему было приятно смотреть на спину кассирши, округлую и тонкую, и на черные волосы, затянутые в гладкий пучок.

Нелюдим и домосед был Василий Васильевич. Вечерний поход в кино представлялся ему приключением каким-то, авантюрой, и потому его не удивляло, что авантюрное настроение как бы передавалось окружающим, что усталая красавица-кассирша была встревожена его появлением. Женщины любят пьяных и одиноких - эта старая ложь сейчас не казалась Поварову пошлой. В ней было утешение.

Кассирша обернулась, покивала Василию Васильевичу и исчезла. Скрипнула дверь, каблучки простучали по кафелю, она уже стояла рядом с ним в вестибюле.

- Вы уходите? - он спрашивал с надеждой и некоторым испугом.

- Я провожу вас в зал.

- А билет?

- Вам билета не нужно. Пойдемте.

Рядом кто-то хихикнул. Позеров повернулся. Совсем близко к нему стояла еще одна женщина - пожилая, в шляпке - и хихикала, прикрывая рот ладонью.

- В чем дело?

- Вот шутник! - хихикала шляпка.

- Что здесь происходит?! - вскрикнул Василий Васильевич.

- Идемте, - решительно сказала кассирша.

Настолько рискованным и неприличным показалось ему положение, что он попятился к выходу и растерянно спросил:

- Куда вы меня приглашаете?

- Конечно, в зал. Сеанс уже начался.

- Я не хочу, - отказывался Василий Васильевич.

Шляпка задыхалась от смеха.

- Идемте, идемте, - сказала кассирша. - Не надо скромничать, - она взяла его за руку и потянула за собой. - Идемте, ничего...

- Почему без билета, почему - ничего?

- Конечно, ничего. - Они уже вошли в зал.

- Вот. Здесь будет удобно, - сказала кассирша. Она разжала пальцы, легко толкнула его в плечо и исчезла.

- Сумасшедшая компания, - сказал Поваров.

Аппарат стрекотал, как цикада, белый экран неясно освещал ложу. Справа и слева блестели спинки пустых стульев. Василий Васильевич сидел, как в густом тумане, приходил в себя и посматривал на дверь - ему все еще хотелось уйти. В ложе тонко пахло духами. Он понюхал свою руку - те же самые духи. Потом все-таки пригляделся к экрану.

Широкое белое полотно было исчерчено неровными строчками.

Формула, понял Василий Васильевич. Вот оно что, это формула.

Он внезапно успокоился, хотя формула была совершенно ему неясна, и сосредоточенно потер подбородок мизинцем. Длинные крючки интегралов, жирная прописная сигма... Каждый знак а отдельности был понятен, но все вместе выглядело сущей абракадаброй, и старая, забытая тоска уколола его. Как в те времена, когда он влюбился, бросил учебу и был счастлив, но все равно тосковал.

- ...Неизбежное разложение при переходе, - сказали за экраном.

- Правильно, - ответил низкий, ровный голос. "Удивительно знакомый голос", - подумал Василий Васильевич. Он все смотрел на формулу - как будто в ней была разгадка этих странностей.

Луч прожектора мигнул, стало темно. На экране - комната. Просторный кабинет, книжные полки по трем стенам, переносная лестница. На большом столе горит неяркая лампа, и людей почти не видно. Они прячутся в тени глубоких кресел и ждут чего-то, опустив седые головы. Неподвижные, туманные, как на любительской фотографии. Стучат часы, и в светлом круге на столе - рукопись, надкусанное яблоко и стопочка чистой бумаги.

- Все равно, - говорит тот же знакомый голос. - Дело надо закончить. Переход человек - человек...

Дальше Василий Васильевич не расслышал - то ли хмель его закружил, то ли что другое, непонятное, - как будто его стул стремительно проваливался в бездонную шахту, и вдоль гулкой ее черноты отдавались гулкие голоса ухали, бормотали, грохотали в самые уши... И, единым мигом пролетев мимо них, Василий Васильевич опять сидел твердо на стуле и переводил дух.

На экране что-то изменилось. То, чего ждали эти двое, наступило. Они стояли посреди кабинета на толстом ковре, глядя друг на Друга в упор. Справа - Бронг, слева - Риполь. Их имена Василий Васильевич узнал неизвестно откуда - ничего не выражающие, птичьи имена...

- Повторяю, - говорит Бронг. - Я хочу опробовать на себе трансляцию человека.

Он отходит в глубину комнаты, и, когда аппарат показывает крупным планом его лицо - неясное, как скверное клише, с темными глазницами, Поваров вздыхает и сжимает подлокотники.

Несколько секунд тишины, потом Риполь говорит просительно.