Гинс Г.К. - Сибирь, союзники и Колчак т.2

• Название: Сибирь, союзники и Колчак т.2
• Автор: Гинс Г.К.
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Согласование перевозок, которые будут производиться по указаниям союзных военных властей, предоставляется военному союзному бюро;

Охрана железных дорог должна быть вверена союзным военным силам.

Такова была та декларация прав иностранцев на русских железных дорогах, которая была положена в основу переговоров. Меньше всего здесь говорилось об обязанностях союзников, но нельзя сказать, чтобы достаточно точно были определены и права их. Неопределенность была выгодна только союзникам: в отношении пользования дорогами они могли толковать их распространительно, а в отношении техническом и организационном, где права переходили в обязанности, — ограничительно.

Но Реньо советовал торопиться с началом переговоров для того, чтобы ускорить разрешение вопроса. «Лучше внести хоть что-нибудь для того, чтобы продемонстрировать готовность идти на все уступки и переложить ответственность за дальнейшее промедление на союзников, чем медлить самим», — так рассуждали мы, приглашая всех гражданских и военных представителей союзных держав прибыть в здание Совета министров для обсуждения железнодорожного вопроса.

Заседание состоялось под председательством П. В. Вологодского. По правую руку от него занял кресло Реньо, по левую — сэр Чарльз Эллиот. Присутствовали также генерал Жанен, генерал Нокс, майор Скайлор, консул Гаррис, представители чехов и члены японской миссии: полковник Фукуда и майор Мике.

Вологодский сказал несколько слов о важности для нас той помощи, которую союзники могли бы оказать российскому транспорту.

Вслед за тем был прочитан журнал Совета министров, которым поручалось ускорить переговоры о железных дорогах.

«Согласно докладу министра путей сообщения, Совет министров признает состояние железнодорожного хозяйства угрожающим и требующим неотложного принятия исключительных мер.

Восстановление железнодорожного хозяйства не может быть произведено средствами Российского Правительства ввиду непосильности для его бюджета расходов, которые для этого потребовались бы, отсутствия в распоряжении Правительства необходимых технических оборудований и, наконец, затруднительности, без содействия иностранных специалистов, провести в жизнь в короткое время новые методы работы дорог.

Оставление железных дорог в их теперешнем положении являлось бы угрожающим для фронта и, таким образом, воспрепятствовало бы восстановлению России и укрепило бы большевизм.

При создавшихся условиях Российское Правительство вправе рассчитывать, что союзные державы, выразившие готовность содействовать восстановлению России и искоренению гибельного для всего культурного мира большевизма, окажут России в воздаяние ее военных заслуг деятельную и скорую помощь в области улучшения железнодорожного транспорта.

Хотя содействие союзных держав России в деле улучшения ее железнодорожного транспорта и явится временным, связанным с военными действиями против советских войск, но Совет министров ожидает помощи союзных держав не в виде частичных мер применительно к потребностям периода военных перевозок, а в виде широких и планомерных мероприятий, коренным образом улучшающих состояние железных дорог.

Совет министров признает, что деятельная и широкая помощь союзных держав будет наиболее обеспечена в случае предоставления им активного участия в управлении и надзоре за работой железных дорог.

Наиболее приемлемыми для России условиями совместной работы союзников в деле улучшения железнодорожного транспорта представляются начала, положенные в основание проекта управления сибирскими дорогами при участии иностранных специалистов, одобренного в общих чертах большинством союзников.

В соответствии с изложенными соображениями Совет министров поручает министрам иностранных дел и путей сообщения принять все зависящие от них меры к скорейшему завершению переговоров с представителями союзных держав об оказании ими помощи нашему железнодорожному хозяйству, на основаниях названного выше проекта».

После объяснений Устругова и Сукина относительно сущности намеченного проекта совместного с союзниками управления дорогами присутствовавшие Высокие Комиссары заявили, что они, не входя в детали проекта, охотно протелеграфируют своим правительствам о выслушанных ими пожеланиях.

Заседание закрылось. Вопрос, казалось, сдвинулся с мертвой точки. Разрешение его пришло, однако, только в марте.

Признание

Какой бы вопрос из области отношений с союзниками ни приходилось затрагивать — всегда возникал вопрос о признании. Организуется, например, союзная помощь железнодорожному транспорту — кто же назначит генерал-директора? Омское Правительство не может, потому что оно не признано, союзные правительства не могут, потому что они не распоряжаются в России.

Когда же разрешался вопрос о командовании, то опять-таки было неизвестно, как произойдет назначение генералов Жанена и Нокса и какое место будет отведено маршалу Отани, потому что Омское Правительство было пассивной стороной, а активных было слишком много, и ни одна не знала, которая старше.

Мелькала мысль, не лучше ли будет перенести решение важнейших вопросов в Париж, где уполномоченные представители держав, съехавшиеся на мирную конференцию, могли бы, казалось, легче сговориться между собою, чем представители в Сибири, сами участвовавшие в ее политической жизни и нередко конкурировавшие между собой.

Но в это время Париж решил уже русский вопрос...

Принцевы острова

— Господа, ведь это — предложение мира с большевиками! — сказал адмирал, читая только что принятое радио (радиограмму. — Ред.).

— Быть не может! Это, вероятно, недоразумение. Я думаю, что предлагается собраться только представителям антибольшевистских сил.

— Нет, предложение безусловно относится и к большевикам.

Такая беседа происходила у адмирала 25 января во время очередного

доклада по Министерству иностранных дел, как раз после получения знаменитого радио о Принцевых островах.

Толкование адмирала оказалось правильным. Представители союзников в Омске сами были поражены и неожиданностью, и бестактностью предложения. Собраться вместе с большевиками, и как равные с равными, в то время как большевики всем нам представлялись уголовными преступниками, убийцами и изменниками — такое предложение было до боли обидно и непонятно.

В воскресенье 26 января адмирал принял у себя Высоких Комиссаров Франции и Великобритании. Присутствовали на приеме Сукин и я.

Реньо со свойственной ему выдержкой выразил адмиралу предположение, что конференция на Принцевых островах задумана для того, чтобы испытать большевиков и после демонстрации их непримиримости создать основание для широкой помощи в борьбе с ними. Он просил адмирала до получения подробных разъяснений из Парижа не отказываться решительно от сделанного предложения. К этому присоединился и сэр Чарльз Эллиот, который просил адмирала сообщить ему, как он предполагает откликнуться на сделанное предложение.

Адмирал ответил, что он не считает полученное радио предложением, и так как оно неясно по содержанию, ввиду некоторых искажений, то он вовсе не будет на него отвечать. Он сделает только одно: отдаст приказ по войскам, что разговоры о перемирии с большевиками распространяются врагами России и что он готовится к наступлению. Это будет не ответ Правительства, а приказ Главнокомандующего.

На этом и разошлись. Помнится, провожая Реньо, я указал ему еще на то, что если бы переговоры осуществились, то неизбежный крах их повлек бы в Европейской Росии еще больший террор со стороны большевиков по отношению к «контрреволюционерам».

— Что вы скажете об этих союзниках? — мрачно заметил адмирал после отъезда Реньо и Эллиота.

Вечером я лежал в постели с высокою температурой, как оказалось, в сыпном тифу, но и в постели я продолжал думать о Принцевых островах и диктовал одному омскому общественному деятелю свои мысли относительно желательности конференции в целях объединения всех противобольшевистских сил. Такая конференция превратилась бы в суд над большевиками и создала бы солидарность всех создавшихся правительств, которые могли бы помочь в дальнейшей борьбе. В этом я видел полезную сторону конференции. Но через день я уже потерял сознание и свыше двух недель находился в бреду.

Когда в конце февраля я встал на ноги, вопрос о конференции был исчерпан.

Она была сорвана единодушным протестом всех национальных центров, единодушно же поддержанным печатью всех направлений. В Совете министров не был поднят вопрос о конференции антибольшевистских правительств для солидаризации их в борьбе; в нем раздался, однако, одинокий голос одного скептика, который не верил в успех борьбы и который и позднее предлагал помириться с Москвой и разграничиться. «Пусть каждая сторона живет и творит по-своему», — часто говаривал он.