Александр Мирер - Мост Верразано

• Название: Мост Верразано
• Автор: Александр Мирер
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1998
• ISBN: 5-7027-0607-2

Новый роман признанного классика российской фантастики Александра Мирера!

Ближайшее будущее. Практичный и умный делец получает в свои руки изобретение, которое способно перевернуть мировую экономику.

---

"Нелл, моя сладкая!

Прости, дорогая, но я вынужден исчезнуть и, по-видимому, на довольно долгое время. Звонить тебе не буду, но попробую при случае прислать весточку…»

Дальше она не читала. Швырнула записку на пол и завизжала так, что Джек и Смарти бегом кинулись вверх по лестнице. Когда они вбежали в спальню, Нелл каталась по кровати и кричала: «Умничек, У-у-умничек!!»

Смарти подобрал с пола записку и унес, а Джек стал успокаивать Нелл, стараясь не смотреть на ее прелести, вылезающие во всех направлениях из-под купального халата.

Записка была достаточно обширная. Кроме главного: «вынужден исчезнуть», в ней говорилось, что все текущие банковские счета Умника переведены на два имени — его и Нелл; что она может, таким образом, пользоваться процентами с его капитала, но сам капитал трогать не может; что его адвокат уполномочен вести все дела, касающиеся его дома в Хоуэлле, дома в Майами и фирмы, перечислять доходы фирмы на ее счет и платить налоги — если он сам не вернется до марта. Что ей не следует его искать, а об этой записке он решительно просит ее не сообщать никому, кроме господина Мабена.

Тем не менее господин Мабен — которому Смарти и вручил записку — по субординации, — прочитав, сунул ее Амалии и соблаговолил пробормотать;

— Вы были, однако, правы…

Тогда Амалия сделала ход конем; спросила, не пожелает ли шеф переночевать здесь, поскольку время уже совсем позднее. Тот сказал — нет, вертолет его ждет на площадке, а завтра с утра есть дела в Детройте. Амалия поняла, что он сменил гнев на милость, и сделала следующий ход; по ее представлениям о шахматах, попробовала превратить пешку в ферзя;

— Господин Мабен, сэр, а что, если я смотаюсь в Торонто и попробую узнать, куда подевался этот господин Тэкер?

Шеф некоторое время смотрел на нее — видимо, прикидывая в уме разные обстоятельства. Затем сморщил нос так, что глаза превратились в щелочки, и пробормотал:

— Ну верно… Не делать же это через полицию… — Тут он злобно оскалился и глянул в сторону.

"Понятно, — подумала Амалия. — Понятно, о чем ты думаешь, французик… Я тоже об этом думаю; по какой такой случайности за нами был «хвост» в Метро-Уэйн?» Впрочем, шеф совсем не был похож на француза — в ее, Амалии, представлении. И еще она подумала, что о делах ФБР шеф знает в тысячу раз больше, чем она.

Наконец он спросил:

— Мисс Бонфельд, но вы представляете себе, что желаете взяться за опасную работу? Если судить по сегодняшним событиям, противник не дремлет.

— Ну, сэр, — промурлыкала Амалия, — после взрыва это всем нам понятно…

— Вы представляете себе, мисс Бонфельд, что жизнь господина Эйвона в серьезной опасности?

— Я… мы все так и подумали, сэр. После взрыва.

— Но вы подумали, что своим появлением в аэропорту вы могли навести на его след противника? — Мабен укоризненно покачал головой. — Легкомыслие!

— Но теперь я изменю внешность! — с жаром объявила она. — Ни один хитрец меня не узнает!

— Вы — приметная особа.

— Рыжая, сэр. И с большими волосами. Это создает мой зрительный образ, сэр. Я остригусь покороче и покра-шусь. Наведу брови и ресницы — родная мама не узнает. — Она улыбнулась и добавила:

— Давно собираюсь постричься.

Шеф задумался.

— Ну что же, — сказал он, наконец. — Полагаю, мы можем на это пойти… чтобы… А знаете, ведь ваша страховка не предусматривает такого уровня опасности, мисс Бонфельд. Вам предстоит очень опасная работа.

Амалия поняла, что это — разрешение на операцию, и просияла. Но в глубине души подумала: экий дьявол тебя тянет, девушка…

— Я мигом, сэр, за полчаса соберусь; вы же все равно хотели побеседовать с госпожой Эйвон, сэр.

Видно было, что шеф несколько ошарашен таким напором. Он спросил:

— И паспорт у вас с собой? Здесь? Вы предусмотрительны, сударыня. Даю вам сорок минут на сборы и доставлю прямо в аэропорт. Не забудьте мобильный телефон и кредитные карточки. — Он подумал. — И разрешение на оружие; возьмите пластмассовое оружие. Да, и нянька. У Джека тоже с собой паспорт?

Через сорок пять минут они были в воздухе. Было договорено, что вертолет компании «Дженерал карз» не должен садиться прямо в аэропорту; их высадят на площадке у шоссе, где всегда дежурят такси. Свежевыкрашенные волосы Амалии стягивал скромный хлопчатобумажный платок. Джек — с самым горестным видом — спал на заднем сиденье. Господин Мабен угрюмо молчал, сидя рядом с Амалией; молчал неприятно. Казалось, его донимают сомнения и он может в последнюю секунду взять да и отменить операцию. Но, видимо, он думал о другом, потому что внезапно — самым будничным тоном — сказал, что теперь в ответ на вопросы посторонних лиц о взрыве можно отвечать, что злоумышленники взорвали феноменальный новый образец автомобиля «Джи Си». Сказал и снова умолк.

Так они и летели. Узкий серп луны покачивался почти вровень с бегущими под стеклянным полом огнями 9б-й федеральной дороги. В полпервого ночи попрощались с Мабеном и сели в такси: шеф все-таки не отменил операцию.

"Наконец-то началась настоящая жизнь», — подумала Амалия.

За это время Умник успел долететь до Франкфурта и из тамошнего громадного «пересадочного» аэропорта перепрыгнуть в Амстердам: по счастливому совпадению, самолет в амстердамский аэропорт «Схипхол» уходил через полчаса после прибытия рейса из Торонто. В Амстердаме, разумеется, было уже утро, раннее притом утро, и в «Схипхоле» все было закрыто: беспошлинные магазины, кафетерии, пункт обмена валют. Меняльный автомат с первого взгляда обнаружить не удалось. Неприятно. В Торонто Умник не стал обменивать доллары на гульдены — это был бы лишний след, и «московские правила» такое запрещали.

Надо заметить, что «правила» он придумал сам, индуктивным методом. Книга Ле Карре только дала ему название для правил поведения в таких условиях — когда надо скрыться от преследования, утонуть в огромном мире, раствориться. Умник продумал их подробнейше и заставил Рона все заучить. На память. Это было нелегко, ибо Рои ненавидел информацию, не относящуюся к его работе.

Ладно. Приходилось передвигаться по купеческой стране Голландии без местной валюты. Он втянул голову в плечи и двинулся к пограничнику — или кому-то еще, пропускающему людей с нейтральной территории аэропорта на вольный воздух. Тот бегло взглянул в американский паспорт, проговорил: «Добро пожаловать в Голландию, господин Тэкер», Умник сказал. «Спасибо, парень» — и, переступив через белую полосу, очутился в Голландии. Веселый сонный пограничник, сидевший на возвышении — вроде церковной кафедры, — помахал ему вялой от сонности рукой.

Он выбрался на воздух, вздохнул наконец-то полной грудью. Неспешно направился налево — мимо автобусной остановки, мимо спящих еще киосков. Удача; никто не выходил в этот момент из здания; когда он подошел к станции железной дороги, за спиной оставалось обширное пустое пространство, — то есть никого не надо было бояться. Спустился на платформу, моля Бога еще об одной удаче — чтобы не ждать поезда слишком долго, — но на расписание смотреть не стал и уселся на скамье подальше от входа. Глаза не закрывал — слишком хотелось спать. «Беглецам не очень-то сладко приходится, а?» — сказал себе Умник и задремал, держа на коленях свой чемоданчик.

Он проснулся от стука колес: подкатил поезд на Амстердам. Было уже шесть тридцать; он проспал почти полчаса. Дерьмовый из тебя конспиратор, вот что я тебе скажу, — думая так, Берт открыл вагонную дверь и прошел в отсек для курящих. Там сидели всего трое, и в ближние два вагона никто в Схипхоле не заходил. О билете он не беспокоился, усвоив в свое время, что голландские поездные обычаи так же мало похожи на американские, как королева Нидерландов на президента США: кондукторов в вагонах не видно совсем, а контролеры появляются раз в полтора часа. Курить не хотелось, и Умник опять заснул и проспал все пятнадцать минут, до самого центрального вокзала. По этой гулкой стеклянной громадине пришлось малость походить, чтобы найти расписание и узнать, с какой из тридцати платформ идут поезда на Зандам. А потом бежать, чтобы успеть к поезду.

В Зандаме он вышел из поезда один; было семь пятнадцать. Некоторое время Умник раздумывал, как ехать дальше. Ехать-то было рукой подать, миль пять, не больше, но в автобусе бесплатно не повезут, верно?

Он знал и эту деталь голландской жизни: в большом городе ты важно суешь свой билет в автоматик, он твой билет компостирует, и ты честный гражданин. Или — и это предпочтительней — ты ничего никуда не суешь и едешь бесплатно, как дурной гражданин, позор для общества. Но в пригородном автобусе изволь дать свой билет водителю, чтобы тот его прокомпостировал — или купи билет у него. На дармовщинку не проедешь…

Ведь только что кормили в самолете, а жрать опять хочется, подумал Умник, оглядел чистенькую привокзальную площадь, серо-стеклянную башню дорогой гостиницы, построенной зачем-то у самого полотна, и решительно сел в такси. Три такси стояли у автостанции, но Умник выбрал худшего из возможных водителей: тот сразу понял, что перед ним иностранец, и заговорил по-английски, не зная при том английского. Умник по-голландски объяснил, что он вовсе не иностранец, а свой, и что акцент у него островной (он понятия не имел, есть ли в природе этот островной акцент), и в семь тридцать две уже вышел из машины на единственной улице деревушки, еще более чистой, чем привокзальная площадь в Зандаме, вышел по «московским правилам», то есть за квартал от нужного ему места, и побрел под ивами, вдоль узкого мутного канала, потом в узкий проход между домами, и так пришел к себе домой.