Карл Ясперс - Смысл и назначение истории (сборник)

• Название: Смысл и назначение истории (сборник)
• Автор: Карл Ясперс
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Философия
• Год: 1991
• ISBN: 5-250-01357-0

В сборник работ одного из самых ярких представителей экзистенциализма, К. Ясперса (1883–1969), включены три книги, объединенные темой судеб духовности в кризисную эпоху, противостояния человека и безличной власти, смысла, происхождения и цели человеческой истории. Это — «Истоки истории и ее цель», «Философская вера» и «Духовная ситуация эпохи».

Рассчитана на читателей, интересующихся философией и историей культуры

http://fb2.traumlibrary.net

---

Напрасно делались попытки охватить ход истории в целом. Те, кто считал, что путь идет от Вавилона через греков и римлян на север, приходили к заключению, что исторический процесс идет с востока на запад, и прогнозировали, что далее путь должен вести в Америку. Однако в Индии путь шел от Инда (эпоха Вед) через центральные области (эпоха Упанишад) к Гангу (Будда и его время), т. е. с запада на восток. К тому же и на Западе можно обнаружить движения в противоположном направлении, и вообще следует сказать, что подобные схемы значимы лишь под определенным углом зрения для небольших пространств, да и то с известными ограничениями.

Мир Передней Азии и Европы противостоит в качестве относительной целостности двум другим мирам — Индии и Китаю. Запад являет собой взаимосвязанный мир — от Вавилона и Египта до наших дней. Однако со времен греков внутри этой культурной сферы Запада произошло внутреннее разделение на Восток и Запад, на Восточный и Западный мир. Так, Ветхий завет, ирано-персидская культура и христианство принадлежат, в отличие от Индии и Китая, к Западному миру — а ведь это Восток. Области между Индией и Египтом всегда испытывали индийское влияние — эта промежуточная область обладает неповторимым историческим очарованием, однако при этом она не поддается простому, обозримому и правильному членению в рамках всеобщей истории.

3. В третьей фазе выступает единство целого, за пределы которого вследствие его окончательной пространственной замкнутости выйти уже невозможно. Предпосылкой здесь служит реализованная возможность всемирного общения. Эта фаза — еще не историческая реальность, но предвосхищение грядущих возможностей, поэтому она не может быть предметом эмпирического исследования, а служит лишь материалом для наброска, в основу которого положено осознание настоящего и современной нам ситуации.

Эта современная ситуация создана Европой. Но как же это произошло?

Значительные цезуры и скачки западноевропейской истории придают ей этот разорванный, постоянно воссоздающий себя в радикальных преобразованиях облик, по сравнению с которыми история Индии и Китая при всей динамике, и там безусловно присутствовавшей, кажется единой.

По временам Запад так глубоко погружался в пучины своего бытия, что гибель его могла показаться неизбежной. Путешественник из космоса, который объехал бы около 700 г. н. э. земной шар, нашел бы, вероятно, что Чаньань, столица тогдашнего Китая, является центром духовной жизни землян, а Константинополь — едва ли чем-то большим, чем занятным рудиментом прошлого; северные области Европы показались бы ему просто местопребыванием варваров. Около 1400 г. жизнь Европы, Индии и Китая протекала примерно на одном уровне цивилизации. Между тем то, что произошло после XV в., великие географические открытия европейцев и их влияние на другие народы, заставляет нас поставить вопрос, чем было вызвано то новое и своеобразное в Европе, позволившее ей встать на этот путь развития, и какие события ее к этому привели. Этот вопрос становится основным вопросом всеобщей истории. Ибо на Западе произошел тот единственный, значимый, существенный для всего мира прорыв, чьи следствия привели к ситуации наших дней и чье окончательное значение все еще не проявилось полностью.

Основные моменты, послужившие предпосылками этого, следующие: пророческая религия иудеев была освобождением от магии, вещной трансценденции, освобождением столь радикальным, как нигде в мире, и хотя она была дана только на исторически ограниченное мгновение немногим народам, но, записанная, она взывала ко всем людям грядущего, умеющим слышать. Греки создали ясность различений, пластичность образов, последовательность в рациональном, до той поры нигде в мире не достигнутую, — христианство осуществило превращение внешней трансцендентности во внутреннее переживание — то, что было известно в Индии и Китае, — с той разницей, однако, что христианство связало это осуществление с имманентным миром и тем самым создало у своих последователей чувство постоянного беспокойства, поставив перед ними задачу христианского преобразования мира.

Однако начало великого прорыва относится к позднему средневековью. Все предыдущее и воспоминания о нем, вероятно, лишь предпосылки. Да и сам прорыв — не что иное, как новая трудноразрешимая загадка. Он отнюдь не являет собой четкое прямолинейное развитие. Когда в номинализме позднего средневековья возникли предпосылки современной науки*, то скоро после этого или даже одновременно с этим начались оргиастические «охоты на ведьм». Все те изменения, которые произошли в действительной жизни, когда человек обрел науку и технику, власть над силами природы и подчинил себе весь земной шар, резко контрастируют с этими страшными в своей реальности делами.

Окончательно шаги, отделяющие все историческое прошлое от еще скрытого от нас будущего, были сделаны лишь в XIX в. Все время возникает вопрос: что же такое это, быть может, с самого начала ощущаемое, постоянно выступающее на поверхность, временами как бы ослабевающее нечто? Быть может, оно и составляет сущность Европы как формирующего начала мира? И, начиная с номинализма, создает в своем развитии науку, с XV в. распространяется по нашей планете, все расширяет свое воздействие в XVII в., в XIX в. окончательно утверждается?

Замечательные духовные творения Европы 1500–1800 гг., перед которыми блекнут достижения науки и техники, — творения. Микеланджело, Рафаэля, Леонардо, Шекспира, Рембрандта, Гете, Спинозы, Канта, Баха, Моцарта — заставляют нас сопоставить европейскую культуру с осевым временем две с половиной тысячи лет тому назад. Следует ли видеть в этом более близком нам времени вторую ось истории человечества?

Различие здесь значительно. Чистота и ясность, непосредственность и свежесть первого осевого времени здесь не повторяются. Слишком сильно теперь все подчинено власти неумолимых традиций, и на каждом шагу общество попадает в тупик, откуда, как бы невзирая на это, одинокие в своем величии люди находят путь к поразительным свершениям. Однако эта вторая ось обладает такими возможностями, которых не знала первая. Поскольку она могла перенимать опыт, усваивать идеи, она с самого начала и многозначнее и богаче. Именно в ее разорванности открылись глубины человеческой природы, до той поры никому не видимые. Преимущество этой второй оси объясняется тем, что она, находясь в континууме развития и будучи вместе с тем изначальной, возвышаясь над тем, что уже было создано в период первой оси, обладала большим горизонтом и достигала большей широты и глубины. Однако ей следует присудить второе место, поскольку она не питалась только своими соками, подвергалась сильным искажениям и извращениям и терпела их. Она — наша непосредственная историческая основа. Мы находимся попеременно то в борьбе с ней, то в непосредственной близости от нее и не можем созерцать ее в спокойной дали, как первую ось. И прежде всего она — чисто европейское явление и уже по одному тому не может считаться второй осью.

Для нас, европейцев, те века — самые значительные, они составляют непреложный фундамент нашей культуры, самый богатый источник наших взглядов и представлений; однако они не могут иметь значение оси для всего мира, для всего человечества, и маловероятно, чтобы могли стать таковой в будущем. Совсем иной осью станет деятельность европейцев, основанная на успехах науки и техники, которые достигаются тогда, когда духовная и душевная жизнь Запада уже клонится к упадку и сталкивается с Китаем и Индией, достигшими низшей точки в своем духовном и душевном развитии.

* * *

В конце XIX в. казалось, что Европа господствует над миром. Как будто подтвердились слова Гегеля: «После кругосветных путешествий мир стал для европейцев круглым. То, что не было ими покорено, либо не стоит того, либо еще будет покорено».

Как все изменилось с тех пор! Восприняв европейскую технику и национальные требования европейских стран, мир стал европейским и с успехом обратил то и другое против Европы. Европа — старая Европа — уже не является господствующим фактором в мире. Она отступила перед Америкой и Россией; от их политики зависит теперь судьба Европы — разве только Европа сумеет в последнюю минуту объединиться и окажется достаточно сильной, чтобы сохранять нейтралитет, когда разрушительные бури новой мировой войны разразятся над нашей планетой.

Правда, европейский дух проник теперь в Америку и Россию, но это — не Европа. Американцы (хотя они и являются европейцами по своему происхождению) если не фактически, то по своим устремлениям обладают иным самосознанием и нашли на иной почве новые истоки своего бытия. Русские же сформировались на своей особой почве, на востоке, восприняв черты своих европейских и азиатских народностей и духовное влияние Византии.